2. Вьючные и верховые лошади. Их насчитывалось довольно много. Вьючные лошади (под этим термином мы часто будем подразумевать и обычных верховых лошадей) использовались для перевозки грузов и людей или для охоты на мелкую дичь, которая была повседневным, рутинным делом, в отличие от охоты на бизонов, носившей сезонный характер и требовавшей специального обучения. Вьючные лошади паслись в основном табуне, а при необходимости их отлавливали и впрягали в волокуши или седлали. В последнем случае лошадь выступала в роли транспортного средства, от неё требовалось только покрыть некоторое расстояние, например, от лагеря до места охоты, и обратно. Для этого не требовалось обучать лошадь каким-либо особым приёмам. В таком качестве могли использоваться и состарившиеся «бизоньи» лошади, уже неспособные к колоссальному напряжению охоты, но бывшие ещё в силах перевозить всадников или грузы. Зачастую для бедных индейцев вьючные лошади были единственными друзьями. К тому же на таких лошадях учились ездить дети с самого раннего возраста, или им доверяли перевозить грудных детей в специальных колыбелях, имевших жёсткую деревянную конструкцию и козырёк, предохраняющие в случае падения. Известны случаи, когда старые вьючные лошади даже спасали маленьких детей во время внезапного нападения врагов, и тогда про них рассказывали истории и пели песни, как про храбрых воинов.
Долгое время существовало мнение, что лошади пришли на смену привычно использовавшимся до того времени собакам. Это не совсем соответствует действительности. Осведомители хидатса заявили Уилсону, что собака травуа была в их умах «очень древняя», в то время как лошадь несла ощущение того, что «появилось совсем недавно». Правда и то, что многие племена давали лошади название, находя безусловное, в их глазах, сходство с собакой. Так, дакота называли лошадей shunka wakan (магическая собака), а сарси chistii (семь собак). Уильям Батлер обращает внимание на то, что ассинибойны употребляли для лошади несколько названий; возможно, это были и диалектные формы, как, например, у их родственников сиу, которые использовали несколько названий для бизона. Батлер утверждает, что слова shoathinga и thongatchshonga у ассинибойнов имеют значение «большая собака». Гро вантры (они же атсина южной Альберты бывшими некогда частью арапахов) называли лошадей itshoumashunga (красная собака), черноногие (сиксика) ponokamita или ponokomitaiksi (лосесобака), индейцы кри mistatim (большая собака), апачи использовали древнее слово jlin (собака), а для собак вскоре придумали новый термин (chunee). Корень «собака» для наименования «лошади» найден среди индейцев бивер (tsattine), билокси, хидатса, кайова, неперсе, ото, омаха и др. Команчи величали лошадь «собакой богов» и почитали наравне с койотом. Койот считался древним тотемным символом и культовым героем, он был напрямую связан с волком и собакой. Введение лошадей в «собачье семейство» автоматически обеспечивало им связь с древними культовыми символами и давало место в религиозных представлениях команчей.
В 1738 году ла Верендри описал ассинибойнов из региона Ред Ривер в Манитобе: «Они заставляют собак даже таскать дрова, чтобы разводить костры. Их лагерь часто располагается в открытой прерии, на большом расстоянии от лесных массивов Женщины и собаки несут весь багаж». При этом мы доподлинно знаем, что лошади у ассинибойнов уже имелись. Почему же, если лошади были в лагере, их не использовали вместо собак и женщин?
Во-первых, редкие лошади служили индикатором зарождающегося класса племенной аристократии. Ими обладали лишь богатые, которые берегли лошадей для войны или охоты на бизонов. Во-вторых, собаки, в отличие от лошадей, обычно являлись собственностью женщины и использовались для выполняемых ею работ. Например, женщины племени черноногих признали своих собак и травуа как личную собственность. Среди хидатса собаки принадлежали всем женщинам и помогали вести домашнее хозяйство. Женщины кри имели в отношении собак подобные права. Роберт Х. Лоуи, однако, пишет: «В долошадные дни, я слышал, что богатый человек обычно имел много собак. Один кроу, как мне говорили, имел целых сто». Есть неопровержимые доказательства, что у кроу, манданов, хидатса, ассинибойнов и других племён вместе с покойником хоронили и его собак. Получается, что собаки составляли и собственность мужчины? Кажущееся противоречие легко разрешимо: формально собаки входили в собственность мужчины, как хозяина дома, но женщины использовали их при необходимости, мало того, они единственные, кто общался с собаками, мужчины часто считали это ниже своего достоинства. В-третьих, перевозка грузов с помощью собак считалась больше традицией, нежели признаком бедности. Даже богатые люди и племена не брезговали собачьими «услугами». Индейцы были, по существу, консерваторами собак травуа предпочитали использовать всякий раз, когда их присутствие было реально обосновано. Ассинибойны и кри и в 1808году перевозили большую часть вещей на собаках, а лошади употреблялись только для охоты на бизонов. Исключение составлял зимний период, когда собакам было тяжело таскать груз по снегу. Джон МакДоннелл замечает, что в 1793 году ассинибойны (стони) использовали собак в Манитобе и к западу от Виннипега. Все индейцы Равнин применяли собак травуа почти ежедневно, а лошадей менее часто просто потому, что так было легче и привычнее. При перекочёвках обычно пользовались как собаками, так и лошадьми. Кроме тех случаев, когда лошади не были способны везти груз, например, 9 апреля 1795года Дункан Макджииливрей сделал запись в Форте Джордж (140 миль к северо-востоку от Эдмонтона): «Этим утром прибыл бэнд из тридцати индейцев блад и десяти черноногих, они везли все свои пожитки на собаках, потому что их лошади, истощённые голодом, были слишком слабы для этого».
Собаки и лошади совместно применялись до самого заката эпохи Дикого Запада. Например, в 1834 году Джордж Кэтлин описал использование собак травуа у команчей. А самое раннее сообщение о совместном пользовании собак и лошадей на территории Северных Равнин даётся в журнале торговца мехом компании Гудзонова залива. В нём говорится, что 20 апреля 1779 года неподалёку от современного города Принц Альберт севернее реки Саскачеван прибыл бэнд «южных» индейцев «с вьючными лошадьми более тридцати штук и большим количеством тяжело гружёных собак». Но ещё в 1754 году Энтони Хендей отметил, что индейцы племени черноногих применяли лошадей для перевозки грузов, и, похоже, это было у них уже давней и постоянной практикой. Были ли в бэнде собаки травуа неизвестно, но, скорее всего, были, просто Хендей обратил внимание именно на лошадей, а не на привычных собак.
Вне всяких сомнений, кочевые племена Равнин широко использовали собак травуа до самого начала резервационного периода. Хотя, зачастую, слишком интенсивное применение собак говорило о бедности племени в отношении лошадей. Правда, ассинибойны и кри никогда и не были богачами. Что же до черноногих, то даже богатые лошадьми люди часто при помощи собак перевозили небольшие предметы домашнего обихода, инструменты, украшения из кожи, мешочки с пеммиканом и т. п. Собаки, если вес был не слишком велик, могли идти в быстром темпе и не отставать от более тяжело загруженной лошади. Поэтому присутствие собаки травуа в двигающемся лагере было не обязательно признаком бедности. Собака травуа была также ценна для лёгкой работы неподалёку от лагеря: носила вязанки хвороста, корзины с ягодами или кореньями. И более ста лет спустя после приобретения лошадей собака травуа не потеряла своей ценности. Для крайне бедных людей собака продолжала оставаться самым ценным помощником. Для остальных она играла роль вспомогательного транспорта, особенно полезного для лёгкой работы около лагеря.
Например, по свидетельствам торговца Питера Понда, в 1774 году сиу в верховьях Миссисипи использовали лошадей и собак для того, чтобы «нести их багаж». Совместное применение собак и лошадей для перевозки грузов было отмечено среди различных групп дакота и ассинибойнов Миссури Кэтлином в 1832 году, Максимилианом в 18331834 годах, Сэмюэлем Хэнкоком, старым пионером из Орегона, в 1845 году и Фрэнсисом Паркманом в1846м. Джон К. Фримонт делает запись о встрече в верховьях реки Арканзанс в 1844 году с сиу и шайеннами, вместе с которыми были вьючные понии «караван собак, несущих багаж». Последние могли быть как собаками травуа, так и вьючными, перевозящими груз на спинах.
Вообще травуа были более распространены в открытых областях Равнин, особенно Юга Равнин, в то время как на северных территориях индейцы предпочитали навьючивать собак, а не запрягать в травуа. К примеру, горные кроу использовали собаку на протяжении всего XIX столетия, предпочитая именно вьючную упряжь, хотя прежде пользовали травуа. Cреди аборигенов cобака была основным компаньоном их странствий, за исключением далёкого севера и некоторых частей Великих Равнин, где она временами становилась обузой.
Дж. Финн заявляет, что собака использовалась широко, но не везде, например, среди племён пуэбло не было вьючных собак. Однако есть и другие данные, к примеру, самым ранним можно считать отчёт от 1600года испанского капитана Каспара Пере де Виллагра. Он описывает собаку и лошадь травуа, которых видел в Нью-Мексико. Вес, несомый собакой, совпадает с данными других исследователей Северных и Южных Равнин и колеблется от 50 до 100 фунтов (22,545 кг), а в среднем достигал 7080 фунтов (31,536 кг). Вес несколько варьировался от племени, породы собак и т. п. Груз же волокуш лошади мог быть 400 фунтов (180 кг) или даже 600 фунтов (270 кг)!
Кларк Уисслер высказал предположение, что лошадь травуа предшествовала верховой. Тогда лошадь просто заменяла собаку при перевозке грузов, а не выполняла функции помощника охотника (передвижение и преследование дичи), которым нужно было ещё обучать. Однако в этом вопросе исследователи полагаются исключительно на свою точку зрения. Но совершенно точно известно, что первые лошади приобретались, прежде всего, для охоты или ведения боевых действий, а также служили индикатором высокого социального положения. Разумеется, имеются и исключения: ассинибойны, к примеру, долгое время продолжали сражаться и охотиться пешком, предпочитая использовать лошадь только для передвижения и перевозки грузов. Вместе с тем существуют задокументированные свидетельства очевидцев, что у тех же ассинибойнов первые лошади использовались только для войны и охоты. Здесь, видимо, стоит расставить акценты: плохо ездившие верхом и не умевшие правильно обращаться с лошадьми, совсем недавно вышедшие из лесов, ассинибойны наверняка использовали первых лошадей для передвижений во время войны или охоты. Именно передвижений, но не более. Поэтому кажется вполне закономерным и их одновременное применение в качестве лошадей травуа.