А как же твои отпечатки? выпаливаю я.
У меня их нет, отрезает Клара. Зачем машине отпечатки?
Когда мою флешку достанут из шеи, все узнают, что это сделала ты.
Твой убийца, тот мужчина, вполне может извлечь и уничтожить флешку, недаром же он айтишник в «Флеш Индастри». Я тоже с этим справлюсь, парирует Клара.
Но робот не может убить человека?
Я ведь предупреждала тебя, что я не обычный робот, отзывается Клара, нажимая на курок.
Жёлтые тюльпаны
Осень разлилась по Петербургу незаметно. Ещё вчера все деревья щеголяли зелёными листочками, а уже сегодня жёлтый цвет преобладает в пейзажах. Вечер опускался на город неспешно и лениво. В воздухе зажглись «звёзды» фар флайкаров. Других звёзд не видел уже давно, возможно с самого детства. Я одёрнул пальто и зашёл в цветочный магазин.
Что Вам подсказать? молниеносно спросила молодая девчушка.
Трясётся за свою работу, бьюсь об заклад. Знает, что её вот-вот могут заменить каким-нибудь роботом.
Мне жёлтые тюльпаны, не задумываясь отозвался я.
По-другому и быть не может. Для бабули могут подойти только жёлтые цветы.
Меня воспитала бабушка. С ранних лет помню её ласковые руки, звонкий смех, невероятный несуразный жёлтый костюм, который она носила практически не снимая. Дедушка (царствие ему небесное) называл её «желточком». Когда мне было грустно, я шёл к бабушке; когда страшно к ней; да и когда хорошо стремился разделить это счастье с бабулей.
В детстве я был пухленьким мальчиком только из-за нашего с бабушкой ритуала: она рассказывала мне истории, а я должен был в это время есть. Как же было чудесно слушать бабулю и лакомиться домашними пелемешками!
Три квартала, и двери областной больницы. Обстановка внутри для меня привычная белые стены, пол, чистый настолько, что с него, пожалуй, можно было бы есть, и металлическая стойка регистратуры, за которой хлопотала пара роботов старого поколения. С тех пор, как с бабушкой случилась трагедия, я стал завсегдатаем этого расчудесного заведения.
Шёл по коридору и нервно сжимал букет. Ещё пару шагов, и я смогу снова поговорить с бабушкой. Распахнул дверь палаты с оглушительным возгласом: «Бабушка, здравствуй, родная. Я принес тебе твои любимые тюльпаны!» А в ответ получил только её непонимающий взгляд.
Моё сердце забыло, что значит мерно выстукивать ритм.
Дверь палаты открылась, и на пороге возник бабушкин хирург и еще какая-то тётка в белом халате (по-видимому, медсестра).
В чем дело? взревел я.
Мне не хотелось устраивать сцену при бабуле, но сдержаться не было никаких сил.
Вам нужно успокоиться. Давайте выйдем из палаты, предложила тётка.
Почему бабушка меня не узнала? продолжил вопить я.
Послушайте, операции не было. Вы не должны так нервничать.
Я отступил. И зачем так разорался? Просто дату операции перенесли. Ничего серьёзного. Мне стало немного стыдно за своё импульсивное поведение.
Когда Вы вживите бабушке флешку? поинтересовался я нарочито спокойно.
Боюсь, что пока это невозможно, отозвался доктор. Вы знали, что Галина Ивановна госпитализировалась в пятьдесят втором году, я непонимающе уставился на халат хирурга. Врач продолжил. Когда она лежала в больнице в прошлый раз, то заполняла наши стандартные документы, среди которых было согласие на вживление флеш-носителя. Тогда Галина Ивановна ответила отказом. Уверен, ей объясняли, что наличие такого флеш-носителя у человека сводит к нолю риски любых деменций. Также наши сотрудники ежегодно звонили ей в рамках программы «Распространения флеш-носителей среди населения», и она каждый раз отказывалась вживить флешку.
Я ощутил, как кровь залила мои щёки. Мне не хотелось в это верить.
Вы что не видите, что она тут лежит, как овощ? Не видите, что она никого не узнаёт? Не понимаете, что такое постинсультный маразм? Ей срочно нужна треклятая флешка, чтобы навести порядок в голове, снова завелся я.
Мы всё прекрасно понимаем. Но вы должны принести нам решение суда о признании ее недееспособной и заявление на операцию, подписанное вами. Тогда клиника прооперирует вашу бабушку. Кроме того, подчёркиваю, что даже вживление флешки может оказаться низкоэффективным, потому что деменция уже имеет место быть. Мы обсуждали с вами другие методы лечения
Они слишком дорогие для меня. А чёртова флешка будет записывать все ее мысли. Сейчас она даже не может запомнить в лицо членов семьи.
Флеш-носитель будет осуществлять резервное копирование памяти пациентки. Возможно, это улучшит ситуацию. Но сто процентных гарантий мы вам дать не можем, холодно отрезал хирург.
И что мне теперь делать?
Оформлять документы и надеяться, что вашей бабушке станет лучше.
Медики ушли.
Я убрал увядший букет из вазы и поставил на его место свежие цветы.
Твои любимые, бабуля.
Мой слова были наполнены горьким отчаянием.
Бабушка что-то забормотала разобрать было слишком сложно.
Скоро тебя прооперируют, и всё будет хорошо, сказал я, направляясь к выходу.
Миша! внезапно воскликнула бабуля.
Дыхание перехватило. Секунда и я обнял бабушку, осыпал её сухие шершавые руки поцелуями.
Миша, я родилась человеком и умру человеком, тихо прошептала бабуля. И это будет очень скоро. Дай мне уйти с честью. Просто побудь рядом.
Я отскочил от её кровати. Впервые за три месяца она пришла в себя для того, чтобы сказать мне, что не готова бороться. Упрямая! Да как она не понимает? Я так хотел поговорить с ней Но слушать такие речи не готов. Ничего поговорю с ней позже, когда всё улажу. Я вылетел из палаты, как пушечное ядро. Пара звонков и на завтра назначено судебное заседание. Вот что значит, иметь связи в Питере 2070.
Несколько фраз, несколько купюр за оперативность. Решение о признании бабушки недееспособной уже было у меня на смартфоне, и я спешил в больницу на всех порах.
Шёл по коридору полному боли и стерильности, когда у меня начал разрываться телефон. На экране была надпись «врач бабули». Комок в груди сжался. Вместо того чтобы взять трубку я ускорил шаг. Ещё немного, и увижу пожелтевшее от времени любимое бабушкино лицо.
В залитой мягким предзакатным солнцем палате меня уже ждал хирург. Бабушки не было. Врач стал говорить что-то и трепать меня по плечу я не слушал, а смотрел в одну точку: на жёлтые тюльпаны, гордо поднявшие свои бутоны к свету.
Поглощение «Лайф»
Лена больше всего на свете любила слова. Она жила и дышала лишь одним занятием журналистикой. Первую свою статью для журнала «Правда» она написала ещё в школьные годы. С тех пор стук её ноготков по клавиатуре ноутбука был для неё сладостней и вожделенней звучания «Времён года» Вивальди. В свои двадцать восемь она успела поработать с разными изданиями. И вот, кажется, настал венец её карьеры. Ей предстояло взять интервью у Арсения Алексеева, престарелого главы «Лайф Фарм», накануне поглощения его компании «Флеш Индастри».
Тридцать минут на флайкаре по оживлённым воздушным дорогам Питера и девушка оказалась на окраине, в самом престижном и экологически чистом Петродворцовом районе, который удобно расположился под белым необъятного размера куполом. Она прошла через биометрический сканер пропускного пункта и очутилась под сводами искусственного неба с электрическим рыжеватым светилом посередине.
Немного суеты и Лена расположилась в уютной, но тёмной гостиной Алексеева, а за ширмой был хозяин особняка, влиятельный, одинокий и древний, как египетские пирамиды, старик.
Давайте начнём, Арсений Викторович? предложила журналистка.
Давайте, отозвался скрипучий голос. Мои верные роботы забрали у вас всю аппаратуру?
Это так. Непривычно будет записывать интервью в блокноте. Сто лет ничего не писала от руки.
Старик усмехнулся.
Как вы думаете, почему у вас отняли смартфон?
Наверно, потому что вы консервативны, выпалила первое, что пришло ей в голову Лена.
Она не привыкла, когда на интервью расспрашивают её.
Это так. Я человек старой закалки, и очень старый человек в принципе. Вот такой вот каламбур, голос Алексеева был довольным.
Он сделал паузу, и корреспондентка воспользовалась ею чтобы задать первый вопрос. Она его не готовила заранее и даже не была уверена, что он приличный. Но что-то заставляло её действовать по наитию.
Я, наверно, не буду оригинальной и поинтересуюсь, почему нас с вами разделяет сейчас ширма? выпалила Лена.
Девочка моя, я слишком безобразен, чтобы показаться перед таким прекрасным созданием, как вы, заявил Алексеев.
В его голосе звучали лукавые нотки, которые он с лёгкостью замаскировал под безобидную лесть.