Чтобы там предать земле.
Ашота одного нельзя оставить.
Варсеник, уезжая, будет
Нервно ломать себе руки
И вспоминать свой страшный сон.
Неужели она еще потеряет и дочь?
А Варсеник этого очень боялась.
Тем более сейчас, когда потеряла
Сразу четверых сыновей
И даже плакать не было сил.
Одно просила Варсеник у Бога:
Убереги хотя бы Седу.
Она не плакала, но почернела от горя.
Такого в жизни Варсеник,
Конечно же, не ожидала.
Вся черная, она нервно
Ломала себе руки с немой просьбой:
Убереги хотя бы Седу.
А Бог исполнит эту просьбу,
Ведь не просят от чего уберечь
И он убережет от Смерти,
Дав возможность до своих дней дожить.
А Седа тем временем, вытирая слёзы,
Лечила своего жениха.
За его жизнь благодарила Бога.
На следующий день
Ашот пришёл в себя.
Где все? Был его первый вопрос.
Седа тихо отвечала:
Ты один остался живой.
И заплакал мой Ашот.
Слеза катилась из глаз его.
Он, конечно, ожидал чуда,
Которому сбыться не суждено.
Ашот желал, чтоб так же,
Как и прежде, по вечерам
Они пели песни, танцевали
И ели вкусную выпечку
Прекрасной тётушки Варсеник.
Так плакал он до вечера,
А потом, успокоившись, придя в себя,
Ашот сказал Седе:
Я очень рад,
Что ты со мной,
Что делал без тебя я не знаю.
Ты для меня всё, без тебя
Мне жизнь была бы не в радость.
Я плакал от того, что ты
Потеряла своих братьев.
Вместе с тобой, их потерял и я.
И он, как всегда запел:
Я сегодня никчемен.
Я сегодня безнадежно жалок,
Но любовь моя к тебе
Спасла меня от смерти.
Ах, как же не проста ты, жизнь.
Всё есть в ней, на всё щедра она.
Я многое сегодня видел, понял,
А главное что есть ты у меня.
Говорят, Любовь на подвиги толкает,
Что сделать для тебя? Скажи!
Я перед многим в жизни бессилен.
За слабость меня прошу прости.
Ах, как же не проста ты, жизнь.
Всё есть в ней, на всё щедра она.
Я многое сегодня видел, понял,
А главное что есть ты у меня.
Я преклоняю перед тобой колени.
Благодарю Судьбу за встречу с тобой.
И пусть мне хватит в жизни времени,
Идти во всём в ногу с тобой.
Ах, как же не проста ты, жизнь.
Всё есть в ней, на всё щедра она.
Я многое сегодня видел, понял,
А главное что есть ты у меня.
Он пел искренне, с любовью,
Ему петь, наверное, свыше дано.
Ашот пел, о том, о чём только мог,
Но главное всегда, везде, во всём
Воспевать нужно Любовь.
Это чувство просто свято,
Наверно, по нему нас оценивает Бог.
Поспи, Ашот, тебе это надо,
Тихо сказала ему Седа.
И он уснул. Снился Ашоту сон,
Что войну проиграли.
Некуда ему идти, нет родного дома,
Нет рядом любимой Седы.
Проснулся он в поту.
Все спят, всё тихо, значит, ещё живы. -
Сказал Ашот, как в бреду,
И снова он уснул, а утром
Ашот мой в бой просился.
Вместе со всеми хотел идти.
Куда тебе! Ты раненный у нас,
Воины отечества ему отвечали.
Я буду для вас песни петь -
О Любви, о Родине, о Земле.
Я буду поддерживать ваш дух,
Прошу, возьмите меня с собой,
Всё упрашивал Ашот.
Старший из них согласился:
Скоро будет спарапет,
Спой ему об Отчизне.
Так взяли Ашота на войну,
А вместе с ним и мою Седу.
Они остались в стороне,
Лишь наблюдая за сценой войны,
Биться Ашоту не позволяли раны.
Оба плакали, рыдали,
Ведь столько потерь наши несли,
Что Седа, оставив Ашота,
Взялась за стрелы
И молча, тихо встала в ряды.
Так стала она защитником страны,
Сама того не понимая.
На войне любые руки нужны,
Берёт своё жажда свободы и жизни.
Вот конец, победа наша.
После битвы собирали тела
Погибших. Было много
Но что же делать этот выбор не наш.
В городе начался траур.
Все в черном, город плачет.
Что видят Седа и Ашот:
Как много вдов и как много сирот.
Отцов, мужей, сыновей уже не вернуть,
Как быть в задаче этой.
Свобода много стоит
И за неё стоит умереть,
Так в те времена говорили.
А некоторые этим жили,
А некоторые этим жили,
Жили мечтой о мире, дружбе.
Только, когда это время придёт, не знали.
И молча в бой они уходили,
И там тихо, незаметно умирали.
Для них было честью жизнь отдать
За будущих потомков.
В тот вечер был молчаливый Ашот.
Ему песни петь совсем не хотелось,
В победе этой радости он не видел,
Ведь понимал многое ещё впереди.
Ах, эти войны, сколько ещё жизней унесут.
Всё ради того, что когда-нибудь,
Наступит время неба голубого.
Он думал о том, как ему быть.
До недавнего времени
Он был очень далёк от войны
И рядом с ним Смерть ещё не ходила.
Ему и сейчас хотелось плакать,
Но Ашот не мог, рядом Седа.
Не хотелось ему быть настолько слабым,
Одна лишь гложила его мысль:
Как тут быть? Ну, как тут быть?
Чтобы сказать «нет» войнам.
Попей, пожалуйста, горячего чаю,
Сказала Ашоту Седа.
Закутавшись в шаль, она тоже
Молча в кресле сидела.
У неё тоже на душе было мрачно,
Сегодня она впервые намеренно убивала.
Но, что поделать, Седа говорила,
Не я к ним с мечем пришла.
Не я встала на эту тропу.
Не я начала войну. Мне уже
Шестнадцать лет, а я так мало
О жизни всей страны знаю.
Седа тоже пила чай,
Пытаясь чаем заглушить ту боль,
Которая со вчерашнего дня
Не давала покоя, болела душа.
Ашот всю ночь не спал.
Ему казалось, что можно найти выход.
А что, если эта мысль не давала покоя,
Попробовать стоит, сказал он сам себе.
Но как мне быть? сказал он тихо.
Мысль о Седе не давала покоя.
Я это сделаю, чтобы такие как она,
В будущем, и такие как я,
Могли спокойно жить и замуж выходить.
Чтоб повсюду царила Дружба и Любовь,
А не Смерть, Боль и Разлука.
Он весь горел. У Ашота началась лихорадка:
Глаза блестели огнем, а тело всё дрожало.
Услышав за стеной стоны,
На помощь пришла Седа.
Увидав состояние Ашота,
Она врача на помощь позвала.
А Ашот потерял сознание,
Слишком он за два дня утомился.
Ашот пришел в себя лишь
На следующий день.
Он медленно открыл глаза
И перед ним была любимая Седа,
Которая радостно сказала:
Ну, наконец, ты пришел в себя.
Я очень за тебя волновалась.
Ашот ничего не ответил,
Лишь попросил воды попить.
Он вспомнил всё и вчерашний вечер,
И те мысли, что посетили его.
Взглянув в глаза любимой,
Ашот закрыл глаза.
Он знал, что, то, как он с ней поступит,
Кроме как предательством нельзя назвать.
Но он уже всё решил
И обратно дороги нет.
Пусть его осудят, но знают
О том, что искренне любил
И родителей, и Седу, и Отчизну.
Через два дня Ашот уже стоял на ногах,
Мог медленно передвигаться.
Он был мрачен, молчалив
И сам на себя не походил.
Вот вечер наступил.
Ашот Седу в сад позвал,
Там он упал перед нею на колени
И тихо-тихо ей сказал:
Хочу, чтоб ты знала,
Никого и никогда я не смогу любить,
Так, как люблю сейчас тебя.
Ты для меня на свете всё.
Моё чувство к тебе свято,
Но кроме сердечных чувств
У меня есть ещё и долг.
О чём ты говоришь, Ашот?
Я тебя совсем не пониманию,
В замешательстве сказала Седа.
Я знаю, что не прав, но по-другому,
Я попросту не могу, прости меня,
Но мне нужно покинуть тебя.
Я знаю, что нам двоим будет тяжело.
Я знаю, что я многое не смогу,
Но мне нужно сделать хоть что-нибудь,
Иначе я жить не смогу, не смогу
Быть радостным и счастливым.
И тебя я не сделаю жизнерадостной,
Ашот уже страстно говорил.
О чём ты, я не пойму,
Всё так же недоумевала Седа.
Свадьбы не будет, я ухожу,
Сказал, как отрезал Ашот.
Мне нужно выполнить свой долг
Перед всем тем, что армянским зовётся.
Седа прикрыла ладошкой губы,
На миг потеряв дар речи,
Неужели она слышит слова такие,
От любимого ею Ашота?
Неужели он от неё уйдет?
Вдруг она лихорадочно засмеялась:
Ашот, ты шутишь, зачем же так?
Я знаю, этого быть не может,
Лишь Смерть может разлучить нас.
Ты права, любимая моя,
Лишь Смерть заставит меня забыть тебя,
Лишь Смерть заберет твои черты,
Твой стройный силуэт, любимые глаза,
Я буду тебе до смерти верен,
А ты прекрасна, прекрасна во всём.
Ещё будешь счастлива, но уже с другим,
Ашот Седе отвечал.
Не может быть, послушай,
Куда бы ты ни пошел, я пойду с тобой.