А вот, пришло и моё время! Вот, для чего, я придан лесоустроителям! На этой пробной площади совместно произрастают два вида берёзы. Вообще-то, они хорошо различаются, по листьям. Но, поди попробуй выяснить, какая это берёза, когда ближайшие берёзовые листья шелестят над тобой на высоте добрых четырнадцати метров! Как, в этих условиях, проводить таксацию?!
Однако, я дьявольски находчив! Для определения древесной породы я пользуюсь биноклем! Так мы и работаем, в паре я, в бинокль, рассматриваю листья в берёзовой кроне, высоко в небесах и кричу инженеру, который стоит с таксационной ведомостью в руках: «Берёза плосколистная!». Таксатор замеряет своей мерной вилкой диаметр ствола этой берёзы и кричит, следом за мной: «Шестнадцать!». Так и работаем
Берёза каменная! кричу я.
Четырнадцать! вторит мне таксатор.
Берёза плосколистная! кричу я.
Шестнадцать! вторит таксатор.
Берёза каменная!
Четырнадцать!
По лесу несутся наши парные крики
Странная, надо сказать, картина. О такой таксации я никогда не читал в учебниках и не встречал, такую, на практике
Июнь! Второго июня, я неожиданно замечаю, что лес, как-то разом, покрылся листвой! Ветви берёз, с полностью распустившимися листьями, по-летнему полощутся по ветру. Буквально на глазах, раскрываются, поднимаются вверх всходы высокотравья!
Вечером, в командирской палатке лесоустроителей, я закладываю в гербарные рамки собранные за день растения. Инженеры стоят, склонившись над разостланными по длиннющему столу картами. Они намечают места новых пробных площадей
Вдруг, туго натянутый брезент палатки громко загудел, густым басом!
Гуууууууууууу!
Как ошпаренные, мы выскакиваем из замкнутого пространства палатки, наружу! Встревоженной кучкой, мы стоим среди березняка и озираемся по сторонам. Но, вокруг никого нет! Ни одной живой души Кроме, также выскочивших наружу из других палаток, лесоустроителей.
Гуууууууууууу! все палатки нашего лагеря продолжают гудеть, словно шаманские бубны.
Аааа! наконец доходит до нас, Трясёт!
Землетрясение!
Вот что, это!
Тьфу ты, чёрт! в сердцах плюёт начальник отряда, А я понять не могу!
Через пару минут всё затихает. Палатки перестают гудеть. Мы, гурьбой, снова лезем обратно, каждый делать своё дело.
А, как мы сыпанули-то! вспоминает кто-то, Из палатки!
Это рефлекс, отмахивается инженер, Так человек, всегда реагирует. На неизвестное
Да! соглашается второй, Необъяснимое оно первым делом вызывает панику
Землетрясения, на Кунашире вещь обыденная. В месяц, трясёт по нескольку раз. Каждый из нас, например, знает, что если трясёт мелко и так, словно мимо твоего дома, по улице, проезжает тяжёлый бульдозер это четыре балла Вот только, землетрясение в палатке сопровождается, я бы сказал «необычным побочным эффектом»
Через несколько дней, мы отправляемся на юг острова. Там меня ждут пробные площади другого отряда лесоустроителей. Ведь, у нас чёткое распределение ролей. Лесоустроители ставят пробные площади и обрабатывают древостой, а я, на их площадях, описываю кустарники и травостой. А, что? Лесоустроителей и не должны интересовать травы и кустарники им подавай производственные характеристики леса: формулу древостоя, средний диаметр ствола, высоту основных ярусов леса, запас древесины
По тропе в бамбуке, над минеральной речкой «Озёрная», мы проходим на побережье Охотского моря. К устью Озёрной тропа выходит очень высоко по склону. И мы спускаемся на литораль моря по высокому травянистому обрыву. На валунах у морской волны разворачиваемся влево
На полпути до мыса Ивановский мы замечаем, что в море из воды едва выступает небольшое каменное плато. С этой плоскости, во все стороны, в воду бросаются нерпы!
Ух, ты! радуемся мы, Нерпы! Нерпичье лежбище!
Интересно!..
Через час, на краю невысокого плато мыса Ивановский, я радуюсь ботанической находке! Это весьма необычная фиалка!
По цветку понятно, что ты фиалка! я сижу на корточках перед растеньицем и разговариваю с ним, раскрывая определитель растений, Только, вот, какая ты, фиалка? Это вопрос
Эта фиалка имеет совершенно не свойственный фиалкам фиолетовый, почти чёрный цветок и узкие листочки, на длинных черешках.
Так Фиалка маньчжурская! объясняю я цветку, Вот ты кто!
Так Фиалка маньчжурская! объясняю я цветку, Вот ты кто!
Я очень рад новому растению в моей коллекции и в моей голове. У ботаника, голова ходячий определитель, в котором удерживаются сотни и сотни названий растений и их признаков
Тут же, розовым ковром, по невысокой скалке морской террасы, цветут первоцветы.
О! Первоцветы Фори! Привет! улыбаюсь я знакомцам, разглядывая малиновые полянки, Хм! Кем же ты был, Фори? Наверняка каким-нибудь коком или врачом на кораблях первооткрывателей Курил!
Лагерь южного отряда лесоустроителей расположен на высокой морской террасе, в километре южнее мыса Ивановский. Мы пересекаем стол мыса и выходим на поляну, среди дубняка. Здесь база лесоустроителей. В тридцати шагах дальше, водопадом метра три высотой, с террасы, на песчаный пляж моря, обрывается ручей. Отсюда и название ручья «Водопадный». Здесь я буду работать ближайшую неделю, и жить
Утро. В составе каравана из шести человек, я шагаю с лесоустроителями по плоскости мыса Ивановский, на север обработать их пробную площадь, заложенную в бассейне здешней речки. Она называется «Кривоножка».
Хм! Ну и название у тебя, речка! хмыкаю я, За что ж тебя, так?
Я бреду последним на мысе, я задержался. Чтобы захватить в гербарий два экземпляра водосбора. Удивительно крупными, синими колокольцами, он цветёт по взгорку стола мыса. Кустики тёмно-зелёных, плотных листьев всего около десяти сантиметров высотой. И ярко-синие колокольцы, величиной сантиметров восемь!
Вот, это цветок так, уж, цветок! бормочу я себе под нос, торопливо упаковывая экземпляры между газетными листами гербарной папки, Водосбор вееролистный!.. Ты не водосбор, ты целая глоксиния!
Садоводы называют водосбор аквилегией. Точно также звучит и латинское название водосбора. Но, мне больше по душе русское название. Водосбор! Правда, красивое имя?
Вдоль охотского побережья острова, широкой лентой вытянулись корявые, бамбуковые дубняки из дуба зубчатого. Дуб, у нас редкий вид. Красная книга! Подлесок из плотных зарослей бамбука, здесь практически, повсеместен. Однако, бамбук не выносит переувлажнения почвы и по свободным от его зарослей, мокрым ольховникам в сырых поймах ручьёв, сейчас всё бело от колокольцев. Тройка темно-зелёных листьев напоминают вороний глаз. Но вместо чёрного глаза белоснежный трёхлепестковый колоколец!
Триллиум камчатский! Всё бело!!! Какое массовое цветение! Красиво, как! я бросаю восхищённый взгляд вбок, вдоль ручьевой поймы и бросаюсь догонять свой отряд.
Днище распадка Кривоножки раскрывается перед нами лизихитоновым ольховником, который имеет здесь прямо-таки, классический облик. Тёмная, переувлажнённая почва, сейчас буквально скрыта ковром белых капюшонов лизихитона! Лизихитон родственник всем известной каллы. Только крупнее. И листья крупнее, и белый капюшон.
Вот, это дааа! восторгаюсь я, Всё бело! Какой праздничный вид у ольховника! Как первомайская демонстрация трудящихся!.. Класс!
Мы гуськом, один за другим, пересекаем нарядный распадок такой праздничной Кривоножки и выбираемся на другой его склон, в пихтарник. Пихтарник чистый! Все сто процентов окружающих нас стволов это пихта. Инженер Андрей делает стандартную пробную площадь это квадрат, пятьдесят на пятьдесят метров
Чем приятно, мне, работать в хвойных массивах так это тем, что здесь почти нет травы и нет кустарников! Если говорить проще мне, здесь, почти нечего делать! Быстро управившись со своими делами, я лежу под пихтами, на лесной подстилке из опавшей хвои. И с чистой совестью, наслаждаюсь летним лесом, жаркими лучами прорывающегося сквозь пихтовые лапы солнца, щебетом птиц
Очередное утро. Солнце жарко искрится в безоблачном небе! Опять всем отрядом, мы уходим восточнее нашего лагеря, в бассейн речки Сенная. В этом районе, всё пространство пологих склонов покрыто бамбуковыми березняками. Лесоустроители закладывают пробную площадь огромных размеров квадрат, сто на сто метров. Целый гектар! Но иначе, в этом редкостойном лесу, не набрать нужных для статистики, двести стволов лесообразующей породы.
В ботанических статьях, описывающих строение тропических лесов, пишут, что обилие лиан там так высоко, что многие деревья, не выдерживая их веса, просто-напросто ломаются. Понятно, что мы сейчас не в тропиках, а на юге Кунашира. И что передо мной березняк, на полтора метра затопленный бамбуком. Но, насчёт лиан замечено точно! Под весом карабкающихся вверх актинидий и гортензий, все берёзы стоят согнутые в три погибели! Я перестаю грести по бамбуку к очередному дереву и стою, хватая ртом воздух. Вытираю рукавом мокрое лицо и смотрю на этот, буквально задушенный лианами, лес, в котором каждая берёза как штангист, с трудом удерживающий штангу