Как ни странно, не получив классического музыкального образования, Пологин-младший хватал на слух все застольные песни стариков, модные мелодийки из радио и с пластинок. Время парню досталось не то, иначе быть бы ему первым гостем на пиру да со свадебным рублем в кармане.
Играли они все больше фронтовые песни, которые, как правило, фронтовики слышали и слушали уже после войны. Иногда, правда, дело доходило до полонеза Огинского и даже до чардаша Монти, но заканчивали всегда на фронтовой ноте. Наступал момент и Серегин отец резко вскакивал, подхватывал костыль и выгонял всех из квартиры. Даже ни в чем не повинную мать. Все знали, надо дать ему время испить чашу. Серега комментировал происходящее так:
Вот щас поллитру заглотит и хоть бы хны!
Война еще жила в каждом доме. Пологин-старший маялся животом из-за наспех заштопанного в прифронтовом госпитале кишечника, матери не могли сбить давление от чужого, сибирского климата, сестра, рожденная в блокадном Ленинграде, едва начала избавляться от малокровия. Часто летними ночами через раскрытые окна по двору разносились крики и стоны
Разглядывая свои бывшие окна, рамы в которых новые хозяева заменили на пластиковые, он поначалу было порывался подняться по подъездной лестнице, позвонить: кто там сейчас? Но железная дверь с кодовым замком всякий раз отпугивала.
Вечерняя дворовая идиллия. Пологин и Моня разучивают аккорды на Серегиной гитаре, сам Серега играет в дыр-дыр (по-нынешнему мини-футбол) с малышней. Лина наблюдает со скамеечки, непривычно свободной от старушек. За столом для домино расположились отпускники, солидно сели: водка, пиво «Жигулевское», закуска из дома, не какие-нибудь плавленые сырки. Тогда еще не было у заводских людей садов и, соответственно, не было садоводов, еще не научились работяги ездить по курортам. Вот и отдыхают как могут. По-логинские родители, правда, сошлись с несколькими дворовыми семьями и по выходным выбирались пригородным поездом на берег речки Калманки. Но тут ясно всякому: на баян всегда компания найдется. К этим случаям Пологин-младший притаскивает инструмент от Машаровых и торжественно вручает отцу. Правда, после возвращения родителей не забывает относить баян обратно, к Сереге Леха Компот в закутке между разлапистым кленом и детсадовским забором запалил костерок и заваривает в литровой эмалированной кружке чифир. На его обгоревшей щеке блестит слеза. Может, от дыма, а может, красавица Зойка из отдела технического контроля инструментального цеха сказала ему что-нибудь неласковое. Зойка до беспамятства влюблена во вратаря заводской команды, красавца и баламута Веньку Подгоруйского, а тот любит всех подряд без разбору. Сама детдомовская, Зойка жалела никому не нужного Леху Компота, раз даже сходила с ним в летний кинотеатр горсада, угощала пирожками собственного приготовления, иногда ходила с ним в заводскую столовку, а совсем недавно на день рождения подарила новую кепку, красивую, модную. Леха ее не носил, берег, как самое дорогое из своего имущества, и все не расставался со старой, затертой восьмиклинкой. Бедная одинокая душа! Он что-то, видать, напутал, начал принимать знаки внимания такой же одинокой души за нечто иное, непознанное
Подошло время выпускных экзаменов в школе, а Серегины родители со старшим братом укатили к родне на Украину. В силу этого обстоятельства Пологин на все время экзаменов переехал жить к однокласснику. Дома сказал, что готовиться будут с утра до ночи. Время он обозначил верно, только учебники и билеты здесь были ни при чем. Иногда «поучить» историю к ним приходила отличница Ирина, приносила портвейн. Деньги, оставленные Сереге на пропитание, так же как и вложенные в кассу пологинские, закончились в первые три дня, и они были озадачены, кого бы еще, помимо Ирины, втянуть в их учебный процесс.
Прошло и это. Экзамены сдали все, кроме Галины Ярмольник, которой некстати подошло время рожать. На выпускном вечере ученый физик выпил лишнего и тряс за грудки Пологина.
Как ты посмел сдать физику на тройку? Физику!!! Ты!!! Как?!
Биография Резерфорда досталась, мать его!.. лопотал Пологин. Какой дурак учил бы это, тоже мне физика!
Внезапно вернувшиеся Серегины родители (надо ж, угадали к утру после выпускного!) застали Пологина в постели с отличницей Ириной, Серегу в это время тошнило в туалете. Машаров-старший долго разглядывал лежащие в центре стола Иринин красный аттестат и золотую медаль, потом пошел на кухню и, не найдя водки, длинно и безыскусно матерился.
Пологин был расстроен и даже обескуражен тройкой по физике не меньше своего преподавателя и не пошел поступать ни на котлостроение, ни на энергетику, ни на вычислительную технику. Взял и закинул документы на факультет под названием «Технология переработки пищевых продуктов». Поступил, не зная еще, что его будущих сокурсников, как и его самого, будут звать в институте трипперочками. Ничего не поделаешь, созвучно три П.
А потом были другие годы жизни. Или годы другой жизни? Понимайте как знаете
Пологин окончил институт и поступил на службу в один из НИИ пищевой промышленности. Быстро пошел в рост по служебной лестнице. Иногда он тосковал по своему двору, по детству. Садился на автобус или трамвай (на машине ни в коем случае!), выходил на остановке «Октябрьская площадь» и вот, через двести метров родной двор. Сначала он все надеялся увидеть хоть кого-нибудь из старых знакомых, но нет, не случилось. Внешне почти ничего не изменилось. Правда, появилась спортивная площадка на пустыре, где когда-то жили деды с коровой, но она, сколько ни ходил сюда Пологин, все время пустовала. Разглядывая свои бывшие окна, рамы в которых новые хозяева заменили на пластиковые, он поначалу было порывался подняться по подъездной лестнице, позвонить: кто там сейчас? Но железная дверь с кодовым замком всякий раз отпугивала. Красивые фонари чугунного литья стояли без плафонов, без проводов. Просто так стояли. Завершал свой обход Пологин в одном и том же месте, в улице, напротив окон директорской квартиры. Они все так же выделялись своими размерами и какой-то особенной ухоженностью. Так, во всяком случае, казалось Пологину. И однажды он как-то уж очень отчетливо понял: ему надлежит здесь жить!
Серега женился на Лине, оба они она после института, а он после школы пошли работать на родной котельный, где уже трудился старший брат Сереги Дмитрий Машаров. Лина работала в КБ, Серега в арматурном цехе, там брат его был старшим мастером смены. Серега научил Лину, которая, как уже сказано, была старше его, пить красное дешевое вино, и очень скоро она стала делать это едва ли не усерднее мужа.
Моня уехал на историческую родину, и никто во дворе больше ничего о нем не слышал.
В общежитие завода все реже заселялись молодые специалисты, потому что потребность в них уменьшилась. Между тем в местном техническом вузе жил-поживал факультет котлостроения. С некоторого времени в общежитии разрешили приватизировать жилплощадь, и оно начало терять свой первоначальный статус. Лехе Компоту было отказано в угле, он обретался на территории завода, сначала в литейке, где вполне сносно переживал зиму.
Потом, когда литейку загасили, видели его в разных цехах, но как-то так, мельком. Потом Никому не ведомо про это «потом». Возле дальней ограды завода в один из промозглых осенних дней кто-то подобрал старую кепку-восьмиклинку и такую же поношенную болоньевую куртку. За подкладку ее было запрятано новенькое кепи из итальянского твида.
Брат Лины стал мэром родного города. Кто бы сомневался! Он единственный за всю историю двора ездил во Всесоюзный пионерский лагерь «Артек»! Как-то к нему на прием напросился Венька Подго-руйский (как же, из одного двора, запасным вратарем у Веньки был!), к тому времени покинувший завод и перепробовавший все работы и должности, какие только в голову могут прийти. Бывший заводской сердцеед попросил у градоначальника кусочек городской земли в аренду.
У меня родня на птицефабрике, полета верст отсюда, охотно делился он с мэром, они мне по себестоимости цыплят отгружать готовы. А я тут ларечек оборудую, и нате вам цыплята гриль! Всем хорошо!
Запасной вратарь многозначительно прошелся по своему кабинету, открыл дверцу шкафа.
Вот, протянул Веньке книжицу среднего формата, это книга о моем жизненном пути. Не всем дарю, между прочим.
Одухотворенный Венька пожал протянутую руку и совсем осмелел.
Власть великая сила. Окинул взглядом начальственный кабинет. Поди, таких просителей, как я, по дюжине на день, ага? И борзыми щенками, поди, несут?
Зачем щенками? Мэр посмотрел на вратаря подчеркнуто строгим взглядом. Можно и в конверте Ты иди, я заму скажу.
Оказавшись за дверью, Венька будто из гипноза вынырнул: это он мне, что ли, взятку предложил дать? А чего он заму скажет? Ни адреса, ни телефона, ни места Хотел было вернуться, но опытная секретарша встала на пути.