«Какого хрена я тут стою? вдруг подумал он. С этим дурацким букетом»
Вдруг дверь отворилась, и перед ним явилась Мура Аполлоновна Свирипеева с громадной охапкой цветов. Увидев Вадика, она переменилась в лице. На секунду они уставились друг на друга, словно два конкурирующих ходячих цветочных магазина. Потом она возопила:
И видеть не хочу! И знать не знаю тебя! Не подходи ко мне больше никогда! И цветами своими ты меня не разжалобишь
С этими словами она вырвала у него букет и метко швырнула в урну. После чего развернулась и зашагала прочь размашистой походкой.
Вадик представил картинку: вот он сбегает легко по ступенькам, догоняет Муру и со всего разбега дает ей здоровенного пинка
Раздаются аплодисменты. Молодежь вскакивает со скамеечек и стоя рукоплещет. Из окон факультета высовываются студенты, лаборанты, доценты, весь профессорско-преподавательский состав все аплодируют, свистят и дудят в фанфары. Факультетский двор превращается в стадион, где публика буйно приветствует центрфорварда, забившего красивый гол. Из окна декана высовывается рука с двумя пальцами, в виде «виктории»
Но тут Мура разворачивается вместе с громадным кулаком, и в следующую секунду кулак описывает зверский замах
«Не-ет!» кричит он
Привет, Тараканчик! раздалось за спиной.
Он обернулся и воззрился на Ольгу.
Как твои дела? спросила она.
Он продолжал на нее пялиться, потом нагнулся и достал из урны букет. С него стекало мороженое, целлофановая пленка от сигаретной пачки зацепилась за шип и трепыхалась от дуновения эфира. Он попытался отодрать ее, наступив ногой.
Жалко, такие красивые розы. Она нарочно долго открывала тяжелую дверь, ожидая ответа. Что ты будешь с ними делать?
Пленка наконец оторвалась, он постучал букетом о ступеньки, разбрызгивая мороженое.
Тебе подарю, решил он вдруг сострить. Он думал, получится страшно смешно.
Она терпеливо вздохнула.
Спасибо. Засунь их лучше
Он зажмурился.
Откуда достал.
«Пош-шла ты, дура!!!» мысленно заорал он ей вслед. Дверь захлопнулась.
Он оглядел двор. «Ненавижу вас всех», подумал он. Потом развернулся и со всей силы метнул букет обратно в урну.
Промазал.
Стараясь держать себя в руках, поднял букет, отошел на три шага и с еще большей злобой швырнул.
Опять промазал.
Теперь цветы рассыпались. Он с видимым хладнокровием аккуратно собрал их, снова отступил, прицелился и запустил в цель.
Там.
Оглянувшись, он увидел, как три девушки, курившие у крыльца, с напряженным любопытством следили за его многократными манипуляциями.
«Интересно, что они обо мне думают? Бледный молодой человек с благородной печалью на лице упражняется в метании букета в урну»
Он сошел со ступенек и сел на скамейку. Господи, думал он, долго ли это будет продолжаться? Долго ли они будут издеваться надо мной? Вот они посмеются, когда обнаружат его повешенный труп в его дворницкой квартире
Притихнув, один за другим, они заходят в его квартирку. Он висит посреди комнаты, равнодушно покачиваясь из стороны в сторону. Все смотрят с широко раскрытыми глазами на его до блеска начищенные ботинки. На кровати лежит розовый букет.
Неожиданно слово берет Кукушкин.
Друзья! Мы собрались здесь, чтобы полюбоваться на труп нашего товарища, Вадика Тараканова, которого мы все вместе вогнали в гроб. Только в такие тяжелые минуты понимаешь, на что способны наши черствость и бездушие, каких людей мы теряем по вине своей душевной подлости. Нет, он не нуждался в нашей жалости или сочувствии! Ему требовалась только крупица Откровенно, я и сам не пойму, чего ему было нужно. Его вообще было нелегко понять. Это был еще тот тип Я хочу сказать, что он был большой оригинал. Как удивительны были его суждения, как сочен был его юмор! А какие номера он порой откалывал Он и умер, как жил, подшутив над нами всеми напоследок. Спасибо тебе, Вадик, за эту последнюю шутку нам всем будет легче идти с ней по жизни до самой смерти!., ха-ха ха-ха-ха-ха
Квартиру вдруг сотрясают раскаты молодого, здорового хохота. Смеются все. Держится за животик Кукушкин. Надрываются и угорают Моталкин и Бутылкин, они просто повисли друг на друге. Тарахтит, как пулемет, Славка, обняв любимого Фрейда. Рыдает от смеха Свирипеева с охапкой цветов. Хлопает себя по коленке Оловянный. Устало качая головой, усмехается Оленька Даже ноги покойника подозрительно вздрагивают. Хлопает шампанское
«Как вы меня достали все!» стонал Вадик, покидая опустевший двор факультета. Сегодня он ненавидел их всей душой, сильнее обычного за то, что вынуждали его чувствовать себя подонком и кретином, за то, что ежеминутно подвергали испытаниям его силу воли, за то, что заставляли на каждом шагу выполнять многократные манипуляции
Как вы меня достали! Он отбил ногой пачку «Кэмела».
Оставьте меня в покое!!!
Москва, 1993 год
Игорь Малышев
Родился в 1972 году в Приморском крае. Живет в г. Ногинске Московской области. Работает инженером на атомном предприятии.
Автор книг «Лис» «Дом» «Там, откуда облака» «Корнюшон и Рылейка» «Маяк», «Номах». Дипломант премии «Хрустальная роза Виктора Розова» и фестиваля «Золотой Витязь».
Финалист премий «Ясная Поляна», «Большая книга» и «Русский Букер».
День в отпуске
Я же говорил, будет хорошо.
Отец вышел из машины, ступил на скрипнувшую под ногой гальку.
Да, действительно, согласилась мать, опуская на глаза солнечные очки.
Маки на ее сарафане смотрелись особенно ярко на фоне темно-серых камней пляжа.
Совсем никого. Даже не верится.
В нескольких метрах от берега плавала черная птица. Время от времени она ныряла и вскоре выныривала такой же сухой, как и была.
Игорь приоткрыл дверь машины. Сквозь образовавшийся проем увидел солнце и ряд коттеджей, уходивших вдоль береговой линии далеко на запад, к поросшему скудным кустарником холму.
Ближайший коттедж смотрел на ребенка стеклянным фронтоном, в котором отражались пляж, море и небо. За стеклом угадывались похожие на потоки застывшей лавы темные задернутые шторы.
Отец открыл багажник, достал свернутую трубой циновку, расстелил возле воды.
Все-таки очень странно, снова сказала мама, став на циновку и оглядевшись. Такая пустота. Птица, равнодушная к людской суете, продолжала нырять. Под водой мелькали ее черные, похожие на складные зонтики лапы. Вода была прозрачной, но птица умудрялась растворяться, едва успев погрузиться.
Мама сняла сарафан, свернула его, спрятав маки, и положила себе под голову.
Купаться? предложил отец.
Иди, я не хочу.
Он прошелся по берегу, забрел в воду по щиколотку, сморщив нос, посмотрел на море. Раздумывая, лезть не лезть, ударил ногой по волне.
Мальчик подошел к отцу, стянул майку и бросил ее к циновке. Солнце колючками чертополоха легло на плечи.
Бейсболку не снимай, предупредила мать.
Отец помыл руки, брызнул себе на плечи и грудь.
Глубоко не заходи. По пояс, не дальше, бросил он сыну и пошел к лежанке.
Игорь слышал, как скрежетнули под ним камни, когда он укладывался. С хохотком застонала мать, наверное, он, как всегда, положил ей мокрую руку на живот.
Все затихло, лишь с негромким шумом вздрагивало море.
Игорь сделал шаг, вода обняла его ноги до самых колен.
Оглянулся на дом, тот смотрел на него бликующей стеклянной стеной.
Там отражались все те же море, небо, пляж. Еще был горизонт. Игорь удивился, что не разглядел его в первый раз. Наверное, он пришелся на линию между этажами.
Здесь лежат затопленные корабли, полные золота, древних статуй и изображений чужих богов. Здесь плавали древние греки, римляне, вавилоняне, ассирийцы, египтяне. Везли царей и принцев, бились друг с другом, чтобы усеять потом своими костями дно этого моря.
Родители журчаще и неразборчиво переговаривались сзади и чуть справа.
Потом звук их речи затих, но мальчик продолжал чувствовать между лопатками отцовский взгляд.
Игорь сделал несколько шагов. Теперь вода почти доставала до плавок. «Еще немного и стоп», вспомнил он слова отца.
Отсюда море было похоже на пустыню. «Да, именно так я и читал где-то, водная пустыня», подумал мальчик.
Волна, взбрыкнув, обрызгала его плавки, и он почувствовал ее холодное и будоражащее прикосновение к укрытому тканью телу.
Кожа на плечах горела под солнцем.
Игорь присел, так что вода достала до самых скул, и снова выпрямился.
Бейсболка перекрывала часть неба, и он развернул ее козырьком назад.
Послышался мамин смех, перемежаемый папиным урчащим баском.
Бейсболку не снимай, напомнила мама меж всплесками смеха.
Игорь снова шагнул. Вода достала как раз до резинки плавок, той границы, дальше которой не разрешал заходить отец.
«Здесь лежат затопленные корабли, полные золота, древних статуй и изображений чужих богов. Здесь плавали древние греки, римляне, вавилоняне, ассирийцы, египтяне. Везли царей и принцев, бились друг с другом, чтобы усеять потом своими костями дно этого моря. Теперь все они лежат в темноте, покрытые илом, песком, камнями, и рыбы глядят из глазниц их черепов, словно зачарованные принцессы из окон замка. Здесь живут киты, акулы, гигантские спруты. Змеи-убийцы и убийцы-медузы. В этих водах когда-то плавали динозавры размером с нашу школу, рвали друг друга, кровь их влекла сотни других хищников, и тут бушевала каша из убивающих и умирающих. Они бились о воду, вгрызались друг в друга, чтобы потом тоже лечь костями на морское дно».