Девочка просила отца рассказать эту историю еще и еще. Ей так нравилось, когда он говорил, что она такая же храбрая, как римская Клелия. Джон рассказывал эту историю пятилетней дочери на ночь, чтобы та поскорее заснула, однако своими рассказами лишь разжигал ее любопытство. Сейчас Клелия превратилась в семнадцатилетнюю молодую особу с необузданным темпераментом и мало чем походила на мать. Со стороны скорее казалось, что Клелия родная дочь Федерико.
Мама!
Очнувшись от воспоминаний, Маддалена глубоко вздохнула и обернулась к улыбающейся дочери. От Джона Клелия унаследовала темно-серые глаза и пушистые длинные ресницы.
Девушка была настолько миниатюрной и хрупкой, что казалось, она в любую секунду может рассыпаться, как фарфоровая статуэтка. Впрочем, это впечатление сразу улетучивалось, стоило Клелии заговорить и показать свой нрав.
Доброе утро, сокровище мое!
Знаешь, я думала, как отметить мой день рождения, начала Клелия, присаживаясь рядом с матерью. Конечно, восемнадцать не двадцать один. Но это тоже важная дата, правда?
Любая дата важна, если ты придаешь ей значение.
Ну тебя с твоей философией! фыркнула Клелия. Ты говоришь прямо как папа. Лучше обсудить это с ним.
Перестань! рассмеялась Маддалена. Что ты там придумала? Не донимай отца, он сейчас занят вопросами мировой политики.
Чем-чем?
Давай не будем об этом. Скажи лучше, что ты придумала насчет праздника.
До двадцать второго осталось всего ничего, может, мы просто куда-нибудь съездим? выложила Клелия с довольным видом.
И куда же?
За город. Только ты, папа и я. Погуляем, пообедаем в ресторане и вернемся в Рим.
Но это же среда! У твоего отца могут быть дела в палате депутатов, возразила Маддалена.
Ради меня он сделает исключение, ответила Клелия уверенным тоном.
Маддалена хотела одернуть дочь, но та сразу надулась бы. Федерико баловал Клелию, как родную. Маддалена понимала, как ей с ним повезло, она и надеяться не могла, что муж и дочь будут настолько хорошо ладить. И все же, как бы странно это ни звучало, порой она ощущала себя лишней. Она не понимала, появлялось ли это ощущение из-за чувства вины, которое она испытывала по отношению к Джону, или же еще из-за чего-то. В такие моменты она уходила в себя и погружалась в мысли о прошлом. При виде Клелии, хохочущей вместе с Федерико и зовущей его папой, она ощущала тяжесть на сердце. Видимо, это было расплатой за то, что она лишила Джона такого счастья.
Мама, ты меня слушаешь? Звонкий голосок дочери оторвал ее от невеселых размышлений.
Прости, дорогая, что ты сказала?
Я сказала, что мне нужна новая сумочка!
Хорошо.
Анджела говорит, что на виа Пьяве недавно открыли отличный магазин. Сходим?
Маддалена кивнула. Ей тоже не помешала бы новая горжетка. Она даже догадалась, какую галантерею имела в виду лучшая подруга дочери. Маддалена уже давно собиралась туда зайти наконец-то подвернулась отличная возможность.
Только не сегодня, ответила она.
Да, знаю, вечером придет падре Ромеи, улыбнулась Клелия. Поскорее бы! У меня к нему столько вопросов!
Не будем терять время, воскликнула Маддалена, поднимаясь с дивана. До ужина ей предстояло переделать уйму дел.
В этом человеке с легкостью уживались свобода мысли и вера в Бога. Как и многие его собратья, он положил свою жизнь на алтарь церкви и науки, обучая студентов всех мастей в Папском Григорианском университете цитадели теологии. Даже те, кто не признавал его работ по истории, не ограничивавшихся вопросами религии, восхищались смелостью и широтой его взглядов. Его эссе об императоре Константине вызвало шквал гнева и восхищения как в религиозных, так и в академических кругах по всему миру. Не меньше шуму среди ортодоксального духовенства наделала и статья, напечатанная в каком-то заграничном издании, о жизни папы Александра VI Борджиа. Все, что выходило из-под его пера, частично или целиком становилось предметом жарких споров. Однако падре Ромеи к этому привык и, заручившись поддержкой самого папы, невозмутимо продолжал свои научные изыскания.
Высокий и худой, как щепка, с молодым, живым взглядом, лучившимся из-под толстых очков, шестидесятилетний Джулио Ромеи считал, что еще о многом может рассказать своим студентам. Археолог в душе и монах по призванию: так падре Ромеи отвечал тем, кто интересовался, чему он отдает предпочтение науке или молитвам?
Прибыв по обыкновению раньше остальных, падре Ромеи тепло поприветствовал Маддалену и Клелию. Перед ужином вернулся Федерико, выглядевший скорее обеспокоенным, чем уставшим. Вместе с падре Ромеи они принялись обсуждать обстановку в Германии. Маддалена распорядилась, чтобы им принесли мартини, и тихонько удалилась из гостиной. Вскоре пожаловал и Луиджи Пиранделло давний друг Федерико. Завсегдатай в доме Белладонна, сицилийский писатель с большим почтением относился к падре Ромеи. Нередко Маддалена приглашала их на ужин вместе. Эти двое могли поддержать беседы на любые темы от искусства до литературы, от мировой политики до местных сплетен, внося приятное разнообразие в политические будни Федерико. Лучших сотрапезников, слушать которых сплошное удовольствие, трудно было и представить.
Пиранделло явился одетым с иголочки, в бабочке и с напомаженными усами. Несмотря на невысокий рост и худобу, в его глазах светилась необычайная живость. Годы жизни в столице не лишили его сицилийского акцента, и даже от мимолетной улыбки все лицо озарялось внутренним светом. Маддалена была от него в восторге и, как и муж, надеялась, что рано или поздно он удостоится Нобелевской премии по литературе. В собрании книг супругов Белладонна были все произведения писателя. Маддалена, влюбленная в «Отверженную», зачитанную чуть ли не до дыр, находила у себя много общего с главной героиней, Мартой Айола, которую муж, заподозрив в неверности, выгнал из дома, чтобы потом вернуть обратно после того, как жена на самом деле ему изменила. Оба героя не сомневались в своей правоте и оба заблуждались. Жизненные перипетии героини, нашедшие живой отклик в сердце Маддалены, не тревожили, а, напротив, дарили ей успокоение.
На ужин подавали рыбу. Кухарка приготовила суп, крокеты из трески, маринованные анчоусы и запеченные баклажаны с картофельным пюре. А в завершение, на десерт, карамельный пудинг и свое коронное блюдо торт «Капрезе». Аромат миндаля и шоколада, витавший в доме, всегда приводил падре Ромеи в состояние блаженства. Поэтому ни один его визит не обходился без этого лакомства.
А знаешь ли ты, дорогая Клелия, что так лю- бимый мною «Капрезе» появился из-за досадной ошибки?
Клелия тут же оживилась. До этого момента, несмотря на огромное желание засыпать падре Ромеи привычными вопросами, она не проронила ни звука. В присутствии Луиджи Пиранделло Клелия всегда робела. Писатель без умолку говорил о каком-то Зигмунде Фрейде, докторе из Вены, о котором она слышала в первый раз. Пиранделло увлекся трудами Фрейда из-за болезни жены. Антониетту поместили в психиатрическую лечебницу в 1919 году. Гость родителей расхваливал теории доктора, выходившие за рамки медицины. Падре Ромеи тоже разделял его восхищение. В сентябре прошлого года Фрейд написал удивительное письмо Альберту Эйнштейну о неизбежности войн по той причине, что агрессия, из-за которой они возникают, крепко засела в человеческой природе. За столом только об этом и говорили, поэтому Клелия умирала со скуки, хоть и старалась не показывать виду, чтобы избежать материнских упреков. Теперь же, когда падре Ромеи бросил ей спасательный круг, сменив тему, она с благодарностью за него ухватилась:
Что значит, появился по ошибке? спросила она, улыбнувшись.
Все дело в капризе Марии Каролины Австрийской, жены короля Фердинанда IV.
Ах, короля-носача? перебила девушка.
Молодец! похвалил ее падре Ромеи. Вижу, что ты внимательно слушаешь мои истории. Я весьма польщен.
Моя дочь внимает каждому вашему слову, вмешался исполненный отеческой гордости Федерико.
Умная девочка! Лучшего наставника трудно и представить! добавил Луиджи Пиранделло. Мужчины обменялись понимающей улыбкой.
Со временем она научится отличать зерна от плевел даже в устах друзей, наконец проговорил падре Ромеи, обращаясь к Федерико. А сейчас ей нужно впитывать все вокруг, чтобы сформировать собственное мнение.
Но у меня уже есть собственное мнение! выпалила Клелия, залившись краской.
Я в этом ничуть не сомневаюсь, моя дорогая. Но со временем оно будет меняться в лучшую сторону.
Девушка промолчала, ей просто не терпелось узнать историю торта «Капрезе». Поэтому она без особых сожалений отставила в сторону гордость.
Как ты уже знаешь, Фердинанд взял в жены Каролину ради государственных интересов, когда той едва исполнилось шестнадцать.