Алексей Иванов
Слепое кино
Пролог
Это произведение из шести книг про весьма юного, по космическим меркам, но с огромным умом и самомнением, невероятно тщеславного, романтически настроенного Ангела, самым невероятным образом попавшего в Ад. Куда он, для чистоты эксперимента, захотел попасть, родившись под маской одного из мелких Бесов Банана. Чтобы ни у кого из местных Демонов не вызвать сомнений. И в процессе взросления мучительно осознавал себя среди его жутких обитателей, соблазнявших его на те или иные, совершенно непозволительные в его светлом и чистом мире, искушения и чудачества. И заставляя его, начитавшись в юности адских мыслителей, совершенно искренне отрицать всё, что могло быть связано с религией, организованной в древности некоей группой интеллектуалов-повстанцев, писавших под псевдонимом «Платон». То есть всего, что могло способствовать духовному, а вслед за этим и его физическому возрождению в качестве того, кем он всегда и был прекраснейшим Ангелом. Ганешей.
Который начитался у себя в Ангельском Мире романов о попаданцах, внезапно попадавших в самую гущу исторических событий в аду и начинавших там наводить свои прядки, используя все доступные им высшие знания и магию. Совершенно искренне пытаясь воссоздать в аду то мироустройство, что царило в их мире до того, как они его покинули. И, вдохновлённый их литературными успехами, попытался выпустить в своём ангельском мире пару-другую подобных вирш. Но из-за отсутствия умения строить сложную сюжетную линию, потерпел фиаско. Но ничуть не отчаялся и совершенно искренне пожелал сделать то же самое, но уже на самом деле. С целью сбора фактологического материала для своего будущего бестселлера. Который он намеревался написать, по горячим следам, прямо в Аду. И попытаться там же и самиздать. Чтобы перещеголять своих «собратьев по оружию».
Угрожая пытающимся тут же помешать ему в этом, когда его книга уже была написана, стоящим у власти Архидемонам организовать на их планете ровно те же самые «подвиги», что были так подробно описаны в романах его литературных конкурентов. Устроив им «бурю в стакане» с чаем без Сахарова. И уже действительно всех их перещеголять, войдя в историю этого Нижнего Мира не только как художник Слова, но и Дела. Пусть вынужденно. Что у него и на своей планете получалось всегда намного изящнее, чем высокий слог.
Книги содержат многочисленные сцены сексуального характера, сцены насилия с сексуальным характером, сцены готовности к насилию ради секса и готовности к сексу ради сцен насилия. Так как демоны и демонессы только этим и живут, то и дело вовлекая главного героя в свои брачные игры. Где он проходит путь от глубокого циника в юности, как и всякий конченый материалист, помешанный на поклонении науке и искусству, до истинно верующего в подлинно Прекрасное. Мир Ангелов.
Но неугомонные Архидемоны, окопавшиеся на данной планете, продолжают с каждым годом всё сильнее его искушать, постоянно подсылая к нему отъявленных грешников и бредовые идеи, пользуясь его наивной жаждой обрести в этом мире свою «вторую половинку» (апельсина), которых он постоянно пытается завести. Причём с толкача. Но из-за отсутствия в них топлива
Стоит ли упоминать о том, что данная книга является чистейшей социальной фантастикой, не имеющей ни к кому из современных нам людей, ни к представителям древности ни малейшего отношения. Тем более что у автора, как и у любого самостоятельно мыслящего философа, давно уже выработался сугубо свой мета-язык, который он постоянно показывает современной ему науке, отставшей от него на несколько тысячелетий. Всё описанное в романе является чистейшей выдумкой автора, в том числе и его герои, их слова, действия, мечты и не менее бурные, чем у автора, фантазии. И проводить какие-либо параллели с героями исторических событий (не смотря на многочисленные аллюзии и сноски) в жизни автора данной книги и данной планеты вообще означало бы поддаться на искушение проникнуть во внутренний мир автора данной книги и стать ещё одним из его персонажей. Ещё одним попаданцем, но уже во внутренний мир книги, которая внезапно так вас очаровала, что заставила совершенно искренне поверить в реальность происходящего у вас в голове и буквально втянула вас в себя. Вывернув в виде точно такого же потенциального Ангела у себя дома, возжаждавшего точно так же реализоваться на основе опыта восхождения главного героя. Тем более что это оказалось не таким уж сложным. Даже для таких наивно-демонических созданий, как и любой житель этой планеты, на которой наш герой неожиданно для них очутился.
Ведь в данной книге описано ровно то, как этот потенциальный Ангел благодаря своей отзывчивости и жажде социального эксперимента сумел-таки отыскать истоки подлинной религии. Благодаря Стражу Галактики Виктору прорвался на космический корабль повстанцев, существующий, к его удивлению, и до сих пор. Преодолел-таки все искушения и соблазны, заставлявшие его ранее перерождаться в Аду из жизни в жизнь, и, используя свои пан исторические воспоминания, неожиданно для себя духовно переродиться в этом воплощении в настоящего Волшебника. Для того чтобы начать чудить и чудотворить в этом Социальном Аду, но уже по-настоящему!
Продолжение которого не заставит себя долго ждать. Неожиданно мутируя и вырываясь со страниц в нашу с вами реальность.
Банан
1995-й год.
Под ногами у беспокойно блуждающего по двору Виталия стоически спокойно возлежал бетонный пол, залитый ещё Виталия родителем.
Сегодня к нему пришёл Ганеша. Сверху на него была грубо натянута чёрная футболка с кроваво-красной аппликацией изнывающего черепа в кровяных подтёках в виде земного шара под когтистым орланом и прочей металло-требухи, да серебряная цепочка на шее. А снизу отварные вкрутую джинсы вчерашней свежести, броско заземлявшиеся чёрными китайскими тапками с белой окантовкой подошвы.
Стыло замерев перед калиткой, Ганеша подловил Виталия в непроизвольных блужданиях по двору. Тот, картавый блондин с пеньковыми волосами, имевший маленький, спортивного вида череп и наработанный имидж земляничного франта, склонив голову, загруженную покатыми гирями тяжёлых раздумий, не сразу его заметил. Когда Ганеша окликнул его от неблаговидного занятия, Виталий поднял свою тугую от не укладывающихся в голове мыслей голову, и глаза его высветились изнутри собачьей радостью узнавания:
А-а! Банан! Ну, чего стоишь? Проходи! А где это ты вчера западал? спросил Виталий, имея в виду день своего рождения. Тут такая тусня была! Мальчишки из армейки подтянулись. Вот вчера кураж был! По всему городу фест устроили. На базаре крышевому табло помяли! Вот я вчера исполнял! восхищаясь собой, заливался Виталий.
Что ж то за крышевой такой? спросил, заходя, Ганеша, на ходу удрученно натягивая социальную маску «Банана», каким его звали в этом кругу общения.
Вот такой крышевой, выдал «заключение» Виталий.
А я снова в числах заблудился. А когда очнулся, было поздно. Хотел тебе в подарок «командирские» с самолетиком купить, да не нашел. А другие не стал, не в тему. Ты ведь служил в авиаполку.
Я не нашу часов, обрубил тот проросток в сияние сферы благородных устремлений. Ладно, пойдём, кое-что покажу.
И машинально сунув друг другу руки, проникли в дом.
Да-а-а! попытался, впрочем, безуспешно, из-за отсутствия переднего зуба, театрально присвистнуть Банан. Кто привёз, папик?
Глядя как Виталий нежно, как не всякую в его жизни женщину, поглаживал призывно блестящие огромные черные кожаные кресла, брошенные посреди комнаты.
Да кого Знаешь, где мы их нашли? В «Туристе».
Хм-м! усмехнулся Банан, вспомнив как Виталий по всему городку безутешно мыкался в поисках злополучных кресел.
Ну что, давай их расставим? Сейчас Бизон дожует свой салат, да придёт, поможет.
Когда выпуклые кресла были вбиты по углам у окна, а мебель с потом пополам задвинута на новые рубежи обрюзгший диван у левой, секретер у правой стены явился довольный, слегка зардевший хлебосольным румянцем в щеках ротвейлера Бизон, делая челюстями сосредоточенный вид. Мол, из-за стола сорвался.
Где ты был, Бизон? онедоумел Виталий.
А чего ты не подождал? отработал Бизон, для убедительности ковыряя пальцем во рту и, на пухлый миг овив банановую руку талым щупальцем, с порога прыгнул в правое кресло. А клёвы кресла, а?
Ага! согласился Банан, запрыгнув в левое.
Чего ты сел? упрекнул Виталий Банана. Пойдём, сперва, руки помоем.
Внатуре, повёлся Банан и, неохотно поднявшись, двинул к двери.
А клевы кресла, а? на рекламу бросил Виталий, прыгнув на его место.
Вот гад!
Бывает, утешил его тот, сгребая с журнального столика, всунутого в меж кресельную промежность, пачку сигарет. Я потом помою.
Банан, гнило ухмыляясь, вышел из комнаты Виталия, наспех сотворенной из веранды, и зашел в центральную часть дома, где единолично изживала свои одинокие вещие дни его маман.