Постойте, постойте! Грейтхаус встал, держа в руке конверт. Вы про того психа, что маячил там в окне? Как его Как его зовут, Мэтью?
Его зовут Тирантус Морг, ответил Лиллехорн. Разыскивается за убийства, грабежи и другие преступления все они указаны в распоряжении о передаче. Посыльный сказал, что врачи ввели вас в курс дела: Морга должны перевести из дома призрения в нью-йоркскую тюрьму, где он будет дожидаться прибытия королевского констебля. Ну что ж, время пришло.
Мэтью вспомнил, как они с Грейтхаусом впервые поехали в Уэстервикскую лечебницу, когда расследовали дело Королевы Бедлама. Два врача, руководившие больницей, рассказали им о пациенте, находившемся за одним из зарешеченных окон: «Его прислали к нам чуть меньше года назад из квакерского заведения в Филадельфии. Квакеры узнали, что он работал цирюльником в Лондоне и, возможно, совершил целую дюжину убийств. Осенью мы ждем письма о его переводе в нью-йоркскую тюрьму, где он будет ждать отправки в Англию. Знаете, если вам удастся разгадать загадку Королевы, мы могли бы нанять вас для перевозки мистера Морга в Нью-Йорк подумайте об этом».
Грейтхаус свирепо оскалился Мэтью понимал, что ничего хорошего это не предвещает: обычно такое выражение лица свидетельствовало о готовности прибегнуть к насилию.
Вы что, сами тоже с ума сошли? Нет у вас права так вот заявиться сюда и командовать!
Дело вот в чем, тихо сказал Лиллехорн, обводя взглядом контору и сжимая свои тонкие ноздри от отвращения, командую тут не я. Разве вы не узнаете печать губернатора лорда Корнбери?
Грейтхаус еще раз взглянул на конверт и бросил его на стол.
Это для меня ничего не значит.
Ваши друзья-врачи получили два письма оба от королевского констебля. В одном им предписывается приготовить заключенного к отправке. Во втором, предназначенном для лорда Корнбери, ему даются указания обеспечить доставку этого человека сюда и содержание его в кандалах. Лорду Корнбери велено привлечь для этого лучших людей, имеющихся в его распоряжении. Так, во всяком случае, он сказал, когда свалил это неприятное дело на меня. Рамсенделл и Хальцен просили, чтобы это были именно вы. Ну и вот.
У нас частное бюро, сказал Грейтхаус, выдвинув вперед подбородок. Нас не нанимали ни город, ни колония Нью-Джерси. И уж точно не лорд Корнбери!
Ах да. К вопросу о том, кто вас на самом деле нанимает. Лиллехорн сунул руку в карман и достал коричневый мешочек, завязанный кожаным шнурком. Он встряхнул его, чтобы звякнули монеты. Мистер Три Фунта. Не встречались с ним в последнее время?
Мэтью постарался не раскрыть рта.
В конверте официальные бумаги о переводе, продолжал Лиллехорн. Их должны подписать вы и два врача. Они обязуются заплатить вам еще два фунта после того, как вы примете арестанта для перевозки. Складывать умеете, сэр?
Грейтхаус фыркнул:
Видать, им не терпится его сплавить. Он помолчал, с вожделением глядя на мешочек с монетами. Должно быть, он опасен. Нет, пять фунтов это маловато. Он покачал головой. Отправьте за ним своих констеблей. Если их будет полдюжины, справятся.
Моим констеблям, как ранее изволил отметить мистер Корбетт, такие сложные задачи не по зубам. И разве вы не гордитесь тем, что вы настоящие профессионалы? Прежде чем продолжить, он дал этим словам повисеть в воздухе. Кроме того, вы ошибочно полагаете, будто со стороны лорда Корнбери это просьба. Может быть, вы уже поняли, что он хочет скажем так хорошо показать себя перед своей кузиной, королевой. А я хочу хорошо себя показать перед лордом Корнбери. Ну и так далее. Понимаете?
Пяти фунтов мало, с некоторым нажимом повторил Грейтхаус.
За два дня работы? Боже, сколько же вам нынче платят? Лиллехорн заметил стоявший в углу веник. Такую убогую крохотную контору можно вымести вместе с мусором. Поймите, Грейтхаус: лорд Корнбери, если захочет, может прикрыть любую лавочку. На вашем месте но я, слава богу, не вы я бы с радостью принял эту щедрую плату и подумал о том, что лорд Корнбери может быть вам полезен, если вы сможете подъехать к нему с правильной стороны.
А у него есть правильная сторона?
С ним можно иметь дело. А если вы окажете ему услугу, то, я уверен, однажды он отплатит вам тем же.
Услугу, повторил за ним Грейтхаус и задумчиво сощурился.
Два дня работы. Если вам удастся выехать в течение часа, к ночи уже будете в Уэстервике. Лиллехорн осмотрел серебряную львиную голову, венчавшую его трость. Вы не настолько долго будете отсутствовать, чтобы это мм помешало продолжению вашей работы.
Два дня работы. Если вам удастся выехать в течение часа, к ночи уже будете в Уэстервике. Лиллехорн осмотрел серебряную львиную голову, венчавшую его трость. Вы не настолько долго будете отсутствовать, чтобы это мм помешало продолжению вашей работы.
Это он о том таинственном деле, которым Грейтхаус занимается по поручению своего последнего клиента, предположил Мэтью.
Грейтхаус не сразу вернулся из своих умственных странствий. Наконец он сказал:
Не хочется мне снова там оказаться. В этой психбольнице. А ты что скажешь, Мэтью? (Что тут было говорить? Мэтью и промолчал, лишь пожав плечами.) Знаю, деньги тебе пригодились бы. А мне, может, расположение лорда Корнбери и правда не помешало бы. Скажите, Лиллехорн, вы когда-нибудь видели его в мужской одежде?
Видел. К прискорбию, в ней он тоже выглядит довольно прискорбно.
Грейтхаус кивнул и вдруг сказал:
Кандалы.
Простите?
Хотелось бы, чтобы в кандалах не было ржавых звеньев.
Их и не оказалось. Крепкие наручники, наножники и цепи лежали сейчас в мешке в задней части повозки. Мэтью повернул лошадей на дорогу, ответвлявшуюся от Филадельфийского тракта и шедшую через рощу. Впереди показались три здания дома призрения.
Тут было тихо, на деревьях пели птицы, ласково шептал ветер. Несмотря на это, Грейтхаус беспокойно ерзал на сиденье и старался не смотреть на здания, словно не желая думать о том, что происходит за их стенами. Во втором из них, самом большом, сложенном из грубых неотесанных камней и напоминавшем зернохранилище или зал для собраний, пребывали все пациенты, кроме нескольких, размещенных в третьем строении покрашенном в белый цвет доме, выходившем окнами в сад. Некоторые окна второго здания были закрыты ставнями, а некоторые открыты, но зарешечены, и при приближении повозки в них появились лица. Пасторальную тишину нарушил чей-то крик из-за окна, затем к нему присоединился более пронзительный голос.
Кажется, приехали, сухо произнес Грейтхаус, сложив руки вместе.
Заведение управлялось двумя врачами умело и гуманно, но Мэтью помнил, как в их прошлый приезд сюда Грейтхаус нервничал, словно кошка, брошенная на ковер из острых бритв.
Мэтью остановил упряжку перед первым строением, тоже выкрашенным в белый цвет (похоже, это был обычный дом), и слез, чтобы дать лошадям напиться из стоявшей рядом поилки. В это же время дверь дома открылась, и из него вышел коренастый человек в темно-коричневом сюртуке и жилете. Он приветственно поднял руку, одновременно вынимая глиняную трубку, которая была зажата у него между зубами.
Здравствуйте, джентльмены, сказал доктор Кертис Хальцен. Он был седовлас, а на кончике его крючковатого носа сидели очки. Никак этот день настал.
Мэтью, скорее к своему удовлетворению, не расслышал, что проворчал себе под нос Грейтхаус.
Джейкоб! крикнул Хальцен в сторону дома, и на пороге появился мужчина в сером сюртуке и коричневом кожаном жилете. Сходи, пожалуйста, за доктором Рамсенделлом. И скажи, что конвоиры приехали.
Слушаюсь, быстро кивнув, ответил Джейкоб и размашисто зашагал по хорошо утоптанной дорожке к Мэтью, который встретил здесь этого же пациента в первый приезд. Джейкоб внезапно остановился прямо перед лошадиной поилкой и сдавленным голосом спросил у Мэтью: Вы приехали забрать меня домой?
Левый висок Джейкоба был вдавлен внутрь, а от правой щеки вверх по впадине, на которой даже волосы не росли, тянулся старый неровный шрам. Блестящие, будто остекленевшие глаза смотрели на Мэтью сосредоточенно и жалостно, с какой-то надеждой. От Рамсенделла Мэтью узнал, что это все из-за несчастного случая на лесопилке и что Джейкоб никогда больше не сможет жить, как выразился врач, «снаружи», со своей женой и двумя детьми.
Поняв, что Хальцен не собирается отвечать на вопрос вместо него, Мэтью сказал как можно добрее:
Нет. К сожалению, нет.
Джейкоб пожал плечами, как будто ничего другого и не ожидал, но в глазах его, кажется, мелькнула боль.
Ничего страшного, сказал он с кривой усмешкой. У меня в голове музыка играет.
И он пошел дальше по дорожке ко второму зданию, достал из кармана жилета связку ключей, отпер массивную деревянную дверь и исчез за ней.
Какая у вас тут вольница ключи им доверяете, заметил Грейтхаус, сходя с повозки. Не удивлюсь, если в один прекрасный день все ваши психи окажутся в лесах что тогда делать будете?