Ну хоть здесь без ужасов, облегчённо молвил Орм, оглядываясь по сторонам, усаживаясь в почетное ярловское кресло, что находилось на возвышении сразу за длинным очагом, тоже непонятно каким чудом уцелевшее.
Да этот дом сам по себе крепость, и не только из-за дубовых брусьев да тяжёлых валунов стен, но и благодаря духам древних правителей, что занимали место, на коем сейчас восседаешь ты, ярл. Я предлагаю укрепиться и заночевать здесь, лучшего места нам не найти, а на завтра Освальд развернул на полу копию древней карты, достанную из-за пазухи, именно ему и никому другому доверил её Орм. К нему тут же приблизились кормщик и ярл.
Вот здесь, ткнул обожжённым пальцем огнепоклонник в жирную точку под витиеватым названием «Усмарьнхалл». В двух днях пути находится храм богов, это было центральное святилище всех окрестных земель. Там побывать нам нужно, во что бы то ни стало. Не ведаю, что за сила похозяйничала здесь когда-то, но она явно неравнодушна к нашим богам, и в храме том, думно мне, мы узнаем куда больше, чем где-либо ещё. Но это дела завтрашние. А пока устроимся здесь. И видят боги: если то, что изгнало наших пращуров, действительно сгинуло, то именно мы будем первыми, кто воткнёт здесь своё знамя, даже несмотря на то что возрождать эти земли придётся веками и немалыми жертвами. Ну а пока надо пережить ночь, ибо только она покажет, чего стоят наши надежды.
Освальд сказал последнюю фразу таким тоном, что Орм с Эриком невольно вздрогнули и переглянулись.
Вы снаряжайте людей укрепить этот дом да перенести припас, а я пока воздам последние почести местным ховгоди, уж слишком долго их останки являли миру свою ужасную участь.
Огнепоклонник ушёл, и вскоре городище осенило огромное зарево, видимое на всю округу даже сквозь пелену тумана. Орм с кормщиком, стоящие на высоком крыльце ярлова дома, без труда определили, где полыхало, Освальд и впрямь устроил жрецам знатное погребение. Со всех концов поселения неслись не на шутку встревоженные воины дружины. Бросив свои поиски, обнажив оружие, они спешили на свет огромного, чуть не до небес пламени. А добравшись, обнаружили неистово полыхающий костёр на месте небольшого дома у осквернённого славища и понуро опустившего голову, тяжело дышавшего Освальда, стоявшего пред пламенем.
Ступайте, вои, у хёвдинга есть для вас дело, он в бывшем ярловом чертоге, а я пока справлю тризну по собратьям по вере.
Решив не мешать жрецу, воины направились к своему ярлу, перешёптываясь и кивая в знак одобрения поступка огнепоклонника. Почти землёй или пламенем человека веры своей или народа одного с тобой корня.
Освальд еще долго вглядывался в невероятно прекрасную пляску языков пламени, и там, в этом завывающем огненном безумии, обрели наконец покой трое жрецов. Как ни силился, как ни старался огнепоклонник отогнать от себя виденную картину, но выходило из рук вон плохо.
Пред его взором до сих пор стояли три неузнаваемо искалеченных скелета, обтянутые остатками сухой плоти. Чуждой этому миру злой волей сросшихся в одно неведомое, искривлённое существо. Навечно застывшее в мучительном безмолвном выкрике, полном нестерпимой боли, на будто слепленной неумелыми руками поделке из трёх перемешанных меж собой лиц. Будь его воля, Освальд выжег бы здесь всё и заполненное черепами славище, и проклятое городище вкупе с окрестностями, освободив души всех несчастных, что нашли здесь свой ужасный конец. Да и земля после пала, как повелось, всегда перерождается, сбрасывая все оковы: огонь очищает, давая силу для новой жизни. Но на это ему не хватит сил, до наставников братства ему далеко, он и без этого уже и так достаточно наследил, обозначив этим погребальным костром много больше, чем хотел, выдав неведомым силам их присутствие. Но и по-другому он поступить не мог. Тяжело вздохнув, огнепоклонник побрёл вслед воинам к ярлову дому.
А тем временем в городище котлом кипела работа. Ормова дружина разгрузила снекку и вытащила ладью на берег, использовав под катки брёвна из ближайших развалин. Эрик с парой воинов остался подле морского коня осматривать да править дно, для чего вблизи запалили костёр, подвесив на треногу чан со смолой. Остальная часть хирда разделилась, половина занялась переносом припаса в ярлов дом, другая же отправилась рубить жерди и колья для укреплений по окрестностям городища. Вскоре в центре сгинувшего поселения застучали молоты да топоры, вонзились в мёртвую землю лопаты. По периметру ярлова длинного дома рылся ров, вбивались в дно колья, поверх на внутреннем склоне сооружались рогатины. Неутомимые в бою северяне были такими же и в работе, и уже к вечеру, когда туман немного осел, главный дом городища превратился в подобие крепости, а внутри запылал много веков не видевший огня очаг длиною во весь зал.
Разговоров было мало, Освальд коротко объяснил, что за путь они с хёвдингом наметили для небольшого хирда. Посеяв своими речами в сердцах северян надежду не только на знатную поживу, но и на немыслимое деяние. Деяние, что сагами войдёт в века: о возвращении древней прародины. Уставшая после тягот и переживаний долгого дня дружина, перекусив, улеглась спать. Назначив смены дозора, Орм и сам с превеликим удовольствием забрался в скроенный из шкур мехом внутрь спальник, предавшись тревожным снам.
Пробуждение его было внезапным, кто-то настойчиво теребил вождя за плечо. Едва открыв глаза, ярл увидел не на шутку встревоженное лицо Освальда, покрытое шрамами давних ожогов. Огнепоклонник, прижав палец к губам, жестами велел подниматься, отчего остатки и без того неспокойного сна как рукой сняло, Орм мгновенно выбрался из тёплых объятий спальника. Вокруг него вовсю кипел сбор, повсюду поднимались воины, проверяя оружие да подтягивая ремни, оправляя брони. Всё происходило в полной тишине, хирд к чему-то готовился. Повинуясь жестам огнепоклонника, стараясь не шуметь, ярл подошёл к дверям, у коих, прижавшись к стене, уже стоял Эрик, изредка украдкой выгладывая наружу. Тоже, в свою очередь, прислонившись к холодному камню стены с другой стороны дверного косяка, Орм опасливо выглянул, но ничего, помимо почти вконец осевшего тумана да слабо освещённых луной рогатин укреплений, не увидел.
Сейчас покажется, кругами ходит, тварь, одними губами ответил Освальд на вопрошающий взгляд вождя.
Долго, очень долго Орм смотрел по сторонам, недоумевая, кто там может ходить, пока наконец не увидел, чуть не потеряв при этом дар речи. Сначала слева от дома появились какие-то непонятные бледно-зелёные отсветы, а вслед за ними появилось и это существо, других слов ярлу было и не подобрать, это нечто явно не принадлежало миру живых, чуждое чуждое своей природой Мидгарду.
Шаркающей походкой вдоль рогатин брела искривлённая горбатая фигура в чёрных бесформенных одеяниях с глухо надвинутым на голову капюшоном. В одной тонкой костлявой руке тварь держала уродливый посох, на который опиралась при каждом шаге, а в другой, вытянутой вперёд, ручку ржавого светильника со стеклянными стенками, он-то и испускал этот потусторонний зелёный свет. Существо, тихо что-то бормоча, водило сокрытой капюшоном головой из стороны в сторону, толи вынюхивая что-то, толи высматривая. Ярлу не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы точно знать, что эта нечисть ищет. Позади бесшумно напирали воины, тоже желавшие хоть глазком глянуть на невиданное лихо. И тут подобно грому тишину прорезал треск, кто-то, прокляни его предки, наступил на глиняный черепок. Все взоры устремились сначала назад, где стоял один из хирдманов, округлёнными глазами глядя себе в ноги, а затем обратно наружу в ожидании невесть чего.
Тварь замерла, повернув голову, направив свой жуткий светец в сторону ярлова чертога. Пару мгновений безмолвия и нечисть издала ни на что не похожий не то визг, не то крик, так ударивший по слуху, что некоторые из воинов пали на пол, схватившись за уши. Визг стих, и очухавшийся одним из первых Орм с нарастающим ужасом узрел, как со всех концов городища, призванные этим потусторонним кличем, неслись к ярлову дому твари, лишь отдалённо напоминающие людей.
Словно высушенные, в полуистлевших бронях и ошметках одежды. Серая, покрытая пятнами кожа едва обтягивала кости. Неестественно вытянутые челюсти, полные почти звериных клыков, пустые, горящие тем же, что и в светильнике, зелёным пламенем глазницы. Руки с непомерно длинными когтистыми пальцами сжимали обломки мечей да древние топоры, кое у кого были даже рассохшиеся остовы щитов. «Драугры», всплыло название, ужасом веющее из древних времен. Лишённые посмертия проклятые люди, застрявшие меж двух миров, уже не живые, но и не мёртвые, обречённые на жалкое существование, подпитываемое ненавистью ко всему живому. Они мчались, словно крысы от пала, первые ряды, аки о волнорез, ударились о колья рва и рогатины, безвольно повисая на заточенном дереве, но сослужив службу остальным драуграм, использовавшим их давно истлевшие тела как мосты или же настилы. Всего пару мгновений и лавина тварей преодолела все сооружённые за полдня преграды. Словно и не заметив жертву своих товарок, нежить из древних саг неумолимо рвалась к дому.
Первое из умертвий рвануло в дверь, где его и встретил ярл. Тварь рубанула мечом наискось слева направо, на что вождь чуть отскочил назад, уходя от удара, и тут же, подавшись вперёд, всадил один из топоров той в лоб. Выдернув оружие и брызнув тёмной кровью, Орм отправив пинком высушенное тело обратно в двери, сразу переключился на следующего противника, сноровисто перескочившего падшего товарища. У вождя даже не было времени убедиться, что первый драугр уже не поднимется кто знает, на что способна эта нелюдь. Топором в левой руке он отвёл в сторону ржавое острие копья, нацеленное ему в живот, и с оттягом горизонтально взмахнул правой, перерубив кончиком топора шею и позвоночник, от чего щёлкающая клыками морда врага завалилась куда-то за спину, повиснув на оставшихся лоскутах плоти.