Он справится. Обязательно справится.
Дядя дал свисток, и Нолан не стал терять ни секунды. Распахнув рот в яростном вое, он бросился вперёд, а Саймон застыл. За последние восемь месяцев он представлял этот бой тысячу раз, но сейчас осознал, что так и не выработал стратегию. Разумеется, он знал, чего ждёт толпа и чего хочет от него дядя. Просто не мог заставить себя пойти на это.
Тело Нолана, несущегося ему навстречу, начало изменяться. Кожу покрыла серая шерсть, лицо вытянулось, показалась морда; ногти изогнулись острыми опасными когтями, а из-за спины показался хвост, длинный и покрытый всё той же грубой шерстью. К тому моменту, как его передние лапы впечатались в песок в паре метров от Саймона, он уже полностью обратился в волка.
Дерись, прорычал волк, оголяя клыки. Дерись, ну!
Не хочу, тихо, чтобы никто не расслышал, ответил Саймон.
Дерись, или пожалеешь, сказал Нолан, пригибаясь перед прыжком. Выбор за тобой.
Зарычав, он бросился на Саймона, прорезая воздух подобно ножу. Времени на раздумья не осталось. Да, весь год Саймон отказывался от тренировочных боёв, да, с самого сентября он практически не превращался в кого-либо, помимо птицы, но инстинкты его не пропали. И, в отличие от брата, приобрёл он их не в яме. Оттачивать их приходилось в сражениях, где на кону стояла собственная жизнь.
Тело отреагировало ещё до того, как разум осознал новый облик. За мгновение до удара Саймон тоже взмахнул лапой внешне ничем не отличающейся от лапы брата. Его когти прошлись по морде Нолана, и тот взвыл от боли, а серая шерсть намокла от выступившей крови.
Нолан попытался отскочить, но было поздно. Саймон уже прыгнул и приземлился он брату на спину, впиваясь зубами в его загривок. Теперь волк дрался против волка, и никто не мог получить преимущество по крайней мере, оставаясь в одинаковом облике. И Нолан, пытающийся сбросить с себя Саймона, это осознал.
Отвали от меня!
Неожиданно волк под его лапами резко уменьшился, и Саймон врезался в песок с такой силой, что пошатнулся и непроизвольно отступил к краю ямы. Он знал, что будет дальше. Весь год наблюдал, как Нолан дерётся с другими студентами студентами, которые, как и остальные анимоксы, умели превращаться только в одно животное. И хотя бои всегда начинались на равных, его брат не мог устоять и не покрасоваться. Потому что они с Саймоном отличались от остальных учеников ПРИЮТа, и именно благодаря этой особенности на их сражение пришли посмотреть даже те, кому стоило бы готовиться к экзаменам, а не сидеть на трибунах.
За ними наблюдала вся школа и Нолан был готов дать зрителям то, ради чего они собрались.
Ну что, сдаёшься? прошипел он. Саймон медленно развернулся. Волк пропал; на его месте появился техасский гремучник, свернувшийся тугими кольцами и готовый к нападению.
Да, ответил Саймон. Он был бы рад, если бы на этом всё и закончилось, но, к сожалению, под восторженные крики толпы змей бросился на него, целясь ядовитыми клыками в горло.
Инстинкты снова взяли верх: шерсть сменила сухая чешуя, а руки и ноги слились воедино. Всё тело наполнила сила, невероятная, непостижимая для обычного человека, и снова он обернулся тем же животным, что и его брат.
Нолан промахнулся буквально на миллиметр и рухнул носом в песок. Но поднялся, откашливаясь.
Хватит меня копировать, рявкнул он. Вся школа смотрит!
Если боишься, что им надоест, можешь просто сдаться, заметил Саймон, прекрасно понимая, что Нолан скорее отгрызёт себе хвост. Да, драться ему не хотелось, но он был бы совершенно не против, если бы брат, окончательно взбесившись, сдался сам.
И всё же Саймон знал, что Нолана устроит только абсолютная победа. Гремучник зашипел так громко, что по яме прокатилось эхо, и под рёв толпы вновь сменил облик.
Так бой и продолжился. Саймону казалось, что он тянулся часами, хотя прошло всего несколько минут. В какое бы животное Нолан ни превращался, Саймон повторял за ним. Аллигаторы, осы, бурые медведи, пумы они даже стали парой каймановых черепах. Одну за другой они меняли формы, и несложно было заметить, что Нолан готов превращаться в любых животных кроме одних.
Птиц.
И неудивительно. Саймон летал лучше него, и все это знали, даже сам Нолан. Почти целый год Саймон притворялся, что его формой анимокса единственной формой, в которую он мог обращаться, был орёл, и теперь полёт давался так же естественно, как простая ходьба. У Нолана, выросшего в Царстве Зверей и вынужденного притворяться волком, не было возможности столько практиковаться. Он так и не освоился до конца, даже когда Саймон пытался его научить.
Ещё несколько превращений Саймон выжидал. Чем больше Нолан злился, тем больше ошибок совершал, и иногда даже не дожидался, пока удар пройдёт, сразу менял форму на следующую. Паук-отшельник, росомаха, белый медведь он пытался запутать Саймона, отвлечь от боя, но тот не поддавался. Не терял головы. И пока Нолан демонстрировал публике всевозможных животных, в которых умел превращаться животных, в которых умели превращаться они оба, Саймон выжидал.
Наконец Нолан обернулся чёрной гадюкой, и Саймон ухватился за выпавшую возможность. В этот раз он не стал подражать брату: его мех сменился на перья, и он раскинул руки, обернувшиеся крыльями. Издав пронзительный ястребиный клич, Саймон схватил гадюку и взмыл в воздух, сжимая тело брата в острых когтях.
Нолан неистово забился, но Саймон продолжал подниматься всё выше и выше. Два метра, пять, десять они взлетели под самый потолок, и постепенно Саймон начал ослаблять хватку.
Давай не будем до этого доводить, попросил он, чувствуя, как колотится сердце под хрупкими птичьими рёбрами. Сдаёшься?
Ни за что, прошипел Нолан, обнажая клыки. Но он не бросился на Саймона вместо этого он выскользнул из его когтей и камнем упал вниз.
Вскрикнув от ужаса, Саймон помчался за ним, прижимая крылья к бокам в попытке нагнать гадюку. Но на полпути к земле брат вновь начал меняться, в этот раз так быстро, что Саймон не успел сообразить, что он делает, пока всем телом не врезался в его новую, до боли знакомую форму.
Огромные крылья, распахнутые почти на два метра. Коричневые перья, усыпанные белыми пятнышками с золотистым отливом. Изогнутый клюв, такой острый, что ослепил бы Саймона, если бы тот на него неосторожно наткнулся. И жёлтые глаза, вызов в которых был настолько знаком, что стало сложно дышать.
Его брат обернулся орлом.
Этого стоило ожидать. В конце концов, их мама тоже превращалась в орлицу, и обычно именно в этом облике Нолан учился летать, когда Саймон с ним занимался.
Но эту же форму принимал их дедушка, Орион. По крайней мере, до битвы за Осколки Хищника, когда он на глазах Саймона рухнул с огромной высоты и разбился насмерть. Это воспоминание до сих пор преследовало его, будило в предрассветные часы, подсылая кошмары, не теряющие силы даже после пробуждения. Перед глазами всё равно стоял ужас, написанный на лице дедушки, пытающегося ухватиться за пустоту, лишённого сил из-за глупой ошибки, вызванной отчаянием. В ушах всё равно звенел тошнотворный хруст тела, разбивающегося о камни. И сколько бы Саймон ни лежал в темноте, пытаясь найти утешение в тишине, его всё равно пронзало холодом осознания: это из-за него погиб дедушка и много кто ещё.
Не все среди них были безгрешны. В погоне за Хищником Орион сотворил много ужасов; он жаждал заполучить оружие, которое дало бы ему возможность править Царствами анимоксов с жестокостью, которая погубила бы бесчисленное множество жизней. Его лейтенант, Перрин, тоже избрал свою судьбу, как и солдаты птичьей армии, слепо последовавшие за ним.
Но помимо них были и другие. Например, Феликс, маленький мышонок, пожертвовавший собой ради Саймона он не заслуживал смерти. Не заслуживал её и Дэррил, дядя Саймона, вырастивший его и погибший на крыше Небесной башни в попытке его защитить. И все анимоксы, которые тогда объединили силы, чтобы не дать Ориону уничтожить Пять Царств и пусть они понимали, на что идут. Пусть лучше Саймона знали, чем кончится последняя битва.
Но слишком многие тогда потеряли свои жизни. И всё потому, что Саймон просил их о помощи. А теперь его брат принял облик деда, который чуть его не убил, и
Трибуны взорвались криками. Саймон моргнул, борясь в наваждением с такой силой, что перехватило дыхание. Он летел низко слишком низко. Земля, всего секунду назад бывшая в отдалении, неожиданно оказалась совсем рядом, и Саймон, издав испуганный клич, раскинул крылья и рванул вверх.
Уйти от столкновения получилось с трудом. Он едва удержался в воздухе, резко извернулся, слепо бросаясь в сторону трибун. Он ещё не успел прийти в себя, как перед глазами мелькнули коричнево-белые перья, и только тогда он осознал, кто именно оказался у него на пути.
Осторожно! выкрикнул он, но Нолан заметил его слишком поздно. У него не хватило опыта, чтобы быстро сменить направление, а попытка привела к тому, что он сам подставился под столкновение, и Саймон не смог ничего сделать он на полной скорости врезался в брата.