Ешь давай, рассмеялась она, приметив мой голодный взгляд.
Наелась я от пуза, даже поплохело, но последний кусок пирога всё равно в себя запихала. Если у них тут всегда так кормят, то я согласна учиться на ведьму вечно!
Ну а теперь пошли искать тебе место, посмеиваясь, проговорила матушка, когда я откинулась на спинку стула и застонала.
А может потом? Мне и здесь хорошо, пробурчала, не желая шевелиться.
А переедание для ведьмы вредно, покачала головой Евдора. Сытая ведьма слабее голодной.
Да я ни с кем силой мериться и не собираюсь, заявила я, блаженно щурясь.
Подожди, это ты ещё за умывальню и кровать у окна не билась, рассмеялась бабушка.
Я открыла глаза и сощурилась.
А чего, и драться придётся?
Вот этого не надо! тут же сдвинула брови матушка Евдора. У нас драки не приветствуются.
Ну я терпеть не буду. Ежели чего, могу и в глаз зарядить, предупредила я.
Ох, ошиблась я, кажется. Не тебе здесь трудно будет, а нам с тобой, вздохнула Евдора.
Я прикусила язык свой долгий и опустила голову. И правда, разошлась, как в родной слободе, а отсюда и выгнать ведь могут. Куда я тогда денусь? Батюшка назад не примет, к маминым родичам без грамоты соваться тоже нет толку, а побираться я и не умею.
Пошли уже, горе ты моё, проговорила матушка Евдора.
***
Ох, если бы старушка знала, как она права в этом утверждении, ни за что не приняла бы бедную слободскую девушку под своё крыло.
Глава третья: Летают тут всякие!
Матушка Евдора провела меня по длинному проходу с цветастыми окнами до красивой такой резной лесенки, мы поднялись по ней на второй этаж, где по одной стороне шли частые узкие оконца, а по другой дверки. Она пропустила первые три, заглянула в следующие две и остановилась у третьей.
Вот здесь есть лишняя кровать. Тут тебе и жить, значит, поведала мне старушка. Это спаленка послушниц силы целительства. С их наставницей я договорюсь. А ты веди себя хорошо. Ни с кем не ссорься, не груби. Целительницы они по природе своей девочки добрые, без повода не обидят. Если что нужно будет, обращайся прямо ко мне. Про обучение после сговоримся.
А узлы мои? спохватилась я.
Будут тебе узлы, улыбнулась матушка. Но многого здесь и не нужно. Одежду для учёбы школа даст, а остальное вряд ли подойдёт для выхода в город. Да и не стоит тебе пока никуда выходить. Сначала с силой твоей определиться надо.
И Евдора ушла, а я села на указанную кровать, сложила ручки на коленках и призадумалась. Не попёрли меня и то ладно. А ежели не соврала матушка, то и не попрут. Сила у меня больно страшная, да неведомая, кто ж меня отпустит? А с другого ряду, здесь девок много, и каждая со своей силой и со своим интересом. Не зазря же Евдора про бойню за умывальню сказанула. А значит, буду биться. Я себя в обиду не дам. А выгонят, так тому и быть. Уж лучше сгинуть где-то, чем попустить и стать девкой для битья. У нас в слободе есть такие, кому сразу не вышло себя показать, а потом и клюют все, как петухи оголтелые. И поди покажи чего ты можешь, коли уже затоптали. Ставить себя нужно сразу высоко, потом поздно будет, не подымешься.
Вот с такими думами я и встретила послушниц, пришедших с обучения. Пока их не было, я посчитала кровати, всего их было четыре и моя пятая. Получается, жить мне с четырьмя послушницами. Они-то и пришли, все разом.
Ой, а ты кто? спросила низенькая худенькая, прям совсем заморенная девочка с реденькой сивой косицей.
Она первая вбежала в комнатку. В след за ней вошли три девицы, одна другой краше. У первой была толстенная воронёная коса считай до пола, румяные щёки и круглые бока, выпирающие из чёрного платья, как перестоявшая квашня. У второй коса была покороче да пожиже, но глаза янтарные блестели, как блюдца начищенные на солнце, а третья оказалась совсем уж неказистой ручки-ножки коротки, сама как бочонок, глаза тусклые навыкате, губы синие и тонкие, носа и того совсем не видать считай, но вид такой, будто только давеча у князя столовалась.
И кто это тут у нас? пропищала кубышка коротконогая тоненьким голоском.
А я теперь жить здесь буду, сразу обозначила я своё место.
Это ещё почему? удивилась квашня.
А потому, что так матушка Евдора сказала, поведала ей, выпрямляясь в полный рост и упирая руки в боки.
Это про неё Марса сказывала, громко прошептала ясноглазая.
Это про неё Марса сказывала, громко прошептала ясноглазая.
А, ну да, ты, Фатия, с ней общий язык найдёшь, пихнула ясноглазую в бок кубышка. Вы ж обе из деревни вылезли.
Постыдись, Татина, девушки такие же одарённые, как и мы, покачала головой квашня.
В моих глазах она тут же из квашни обратилась в премиленькую пышечку.
Да брось, Перла, знаем мы, на что они способны, эти выходцы из низших слоёв, передёрнула квадратными плечами коротколапая кубышка.
Ну не скажите. Знавала я одну деву из самых низов, которая такое вытворяла, что папенька был в приятном шоке, вдруг певуче протянул заморыш, что вперёд других в комнатку явился.
Да кто же спорит, Златания, но мы-то знаем, в чём такие девы обычно преуспевают, подмигнула заморышу кубышка.
Не шумите, сороки, добродушно одёрнула их пышка, которую, как я поняла, кличут Перлой, Давайте сначала познакомимся.
Да что с ней знакомиться? Я же вижу, что она не целитель. Златания, ты же не потерпишь лишнюю? передёрнула плечиками кубышка.
Мне так и захотелось поддеть её ногой, чтоб летела да кувыркалась куда подальше. Но я сдержалась, почуяла не она тут верховодит. И моя правда оказалась.
Зачем же так сразу? улыбнулся заморыш, показывая кривые тонкие зубки. А вдруг это самородок? Вдруг нам посчастливилось повстречаться с исключительной личностью? Давайте сначала познакомимся.
Ну если ты настаиваешь, хмыкнула коротколапая Татина. Деревня, ты вообще откуда? И чего здесь забыла?
Эта недоросль выступила вперёд, подпёрла квадратные бока короткими ручонками да уставилась на меня снизу вверх, глазками своими поросячьими так и бликая.
Ох, не туда я попала, как есть не туда, языком я прищёлкнула, на неё сверху поглядывая. Я думала, что в ведьминскую школу пришла, а тут никак балаган.
Кубышка закраснелась вся, да так, что того и гляди кровь носом пойдёт, заморыш принялся хохотать до слёз, пышечка засмущалась да отвернулась, улыбку ото всех хороня, а ясноглазая открыто засмеялась, показывая мне два больших пальца, сцепленные в замок, что у нас в слободе завсегда одно только и значило молодец, я с тобой. Ну вот, я теперь и не одна! Да и пышечка мне тоже понравилась, уживёмся. С заморышем не всё ясно, она какая-то не такая, как мы люди простые, но тоже поди можно договориться будет. А с кубышке нам точно не ужиться. Не люблю я задавак, да ещё и таких грязноротых.
Ну вот и познакомились, отсмеявшись пропищал заморыш. А теперь давай установим рамки. Я Златания, княжна Семиречная, дочь князя и твоя повелительница. Это, указала она на кубышку, Татина, моя любимая веселушка. Её трогать нельзя если я не разрешу. Дальше у нас идёт Перла, ткнула пальцем тонюсеньким в пышку, она добрая и приветливая, но такая дурочка! Ей в целительстве самое место. И последняя у нас Фатия, на ясноглазую головой мотнула, тоже деревенщина, но наставница в ней души не чает, она у нас целительница прирождённая.
Ясно, кивнула я.
Да ничего тебе не ясно! с чего-то оскалилась Златания. Я твоя госпожа. Ты должна подчиняться мне беспрекословно!
Это с чего? не уразумела я.
Я дочь князя! заверещала она, да так, что у меня и уши застило.
Помотала головой, посмотрела на неё и опять спросила:
А с чего я тебе служить-то буду? Ты ж не князь.
Худышка заморенная аж посинела, принялась топать ножонками да махать ручонками. А я на её подруженек глянула да и испросила:
Ну правда моя, с чего я ей служить-то буду? Она ж не князь, и не батюшка мой. И даже ведьминской школой не верховодит. Ну ладно бы ещё батюшкой была, так я и его через раз слушалась.
Перла и Фатия принялись смеяться в обнимку, они едва не плакали, а я не могла уразуметь чего не так-то?
Ты не продержишься здесь и дня, пообещала мне Златания, и убежала.
Жди неприятностей, вторила ей Татина, хлопнув дверкой напоследок.
Какие у вас здесь все несуразные, покачала я головой.
Ты мой герой, чуть не плача протянула Фатия. Если тебя сейчас выпрут, помогу устроиться подмастерьем у дяди, он здесь, в столице, пекарем работает.
Да я тебя к родителям отправлю, они в любую школу устроят, поддакнула ей Перла. Мы не приемлем кумовства. Наш род берёт начало от первых князей, но родители всегда говорили, что цена не в имени, а в душе.
А я не поняла, от чего такой шум-то, как на духу призналась я.