Бри бежала, яростно стуча пятками по тротуару, пока легкие не загорелись огнем. До дома оставался какой-то километр, но Бри пришлось замедлиться. Она перешла на шаг, все еще ощущая колющую боль в боку, и расстегнула куртку, позволяя холодному воздуху остудить ее разгоряченное тело.
Дом еще спал, только на кухне светились окна. Лучшая подруга и бывшая напарница, Дана Романо, уже встала, а значит, по возвращению Бри ждет чашка кофе. Дана ушла в отставку и переехала в Грейс-Холлоу вместе с Бри, чтобы помочь ей с воспитанием шестнадцатилетнего племянника и шестилетней племянницы.
Бри убыстрила шаг, и к тому времени, как она легкой трусцой добежала до дома, ее пульс уже вернулся в норму.
Оказавшись за дверью, она скинула кроссовки и поставила их на коврик для обуви, а куртку повесила на крючок у двери. Затем она наконец отправилась на кухню, влекомая великолепным запахом долгожданного кофеина.
Доброе утро, Дана стояла у кухонного стола и что-то химичила с дорогущей кофе-машиной, которую привезла с собой из Филадельфии. Дана всегда была жаворонком, поэтому в половину шестого утра она была уже полностью одета, ее светлые с проседью коротко стриженные волосы уложены в стильную прическу, а губы подведены ярко-малиновой помадой. Как твоя пробежка?
Неплохо, только холодно, Бри растерла замерзшие ладони.
Пройдет пара месяцев, и ты уже будешь ныть, что тебе слишком жарко, Дана присыпала капучино какао-порошком и вручила чашку Бри. Двойная порция.
Она ухватила горячую чашку обеими руками и отпила глоток, предвкушая ударную дозу кофеина.
Не буду, если мне не придется так рано выходить на пробежку. Вставать еще до захода солнца это не для меня, но сегодня Бри просто нужно было сбросить пар, накопившейся после вчерашнего. Она отпила еще один большой глоток капучино. Спасибо за кофе.
Всегда пожалуйста, Дана влила вспененное молоко в свою чашку. Ого. Да ты бледная как смерть.
Ночью Кайла снова просыпалась, к счастью, Бри удалось успокоить ее и уговорить лечь спать в собственной кровати.
Ух. Я думала, у нее это уже в прошлом.
Они вчера в школе делали открытки ко Дню матери, затаившаяся боль разгорелась с новой силой.
Черт. Бедняжка.
Да уж, Бри вздохнула. Было бы просто замечательно, если бы меня предупредили. Я бы хоть ее подготовила.
Дана кивнула.
Она неплохо со всем справляется. Небольшие откаты это абсолютно нормально.
Знаю. Но каждый раз это разбивает мне сердце. Вчера я должна была быть дома, должна была уложить ее спать. Но меня тут не было, и теперь Кайла не может спокойно спать.
Вина ела Бри заживо. Она была совершенно не готова к тому, чтобы быть матерью, и сейчас она чувствовала себя так, словно ее выпустили на бейсбольную площадку, а она даже не знает, с какой стороны надо держаться за биту. Даже когда она изо всех сил старалась сделать все правильно, то все равно неизбежно где-нибудь ошибалась.
Ты не можешь быть с ней сутками напролет, сказала Дана. Да никто не может проводить со своими детьми все время.
Я знаю, но Бри все еще осталась при своем времени. Она развернулась к двери. Я в душ.
Не забудь про помаду! крикнула Дана ей в спину. Выглядишь как труп.
Чашку Бри унесла с собой и допила кофе уже в ванной комнате. Подсушив волосы феном, она натянула темно-коричневые брюки карго и фирменную рубашку, затем достала пистолет из защищенного биометрией сейфа и убрала его в набедренную кобуру. Второй пистолет, поменьше, отправился в кобуру, надежно крепящуюся на лодыжку.
Наконец, она села на край кровати и надела носки.
Тетя Бри, произнес тоненький голосок. Бри подняла голову: на пороге стояла Кайла, и глаза у нее были заплаканные. Упитанная черно-белая собака помесь английского пойнтера с бог весть кем сидела у ее ног, обеспокоенно глядя то на Бри, то на девочку. Кайла все еще была в пижаме, а за собой тащила большую плюшевую свинку, держа ее за розовую ногу.
Из глубин разума Бри немедленно всплыло воспоминание: ее сестре Эрин четыре, и она крепко прижимает к себе плюшевого зайца, вслушиваясь в громкую ругань родителей. Вскоре после этого отец застрелит их мать, а затем и себя.
Бри моргнула, прогоняя воспоминание прочь. Нельзя позволять прошлому утянуть себя назад, когда она нужна здесь, в настоящем.
Ты рано встала, заметила она, сосредоточив свое внимание на Кайле.
Бри моргнула, прогоняя воспоминание прочь. Нельзя позволять прошлому утянуть себя назад, когда она нужна здесь, в настоящем.
Ты рано встала, заметила она, сосредоточив свое внимание на Кайле.
У меня снова был кошмар, девочка потерла глаза. Мне снилось, что ты пропала.
Ох, детка. Иди ко мне, Бри встала и двинулась ей навстречу, чтобы заключить Кайлу в объятия и заодно потрепать Милашку по голове. Обычно та была больше привязана к самой Бри к чему она уже почти привыкла но Милашка, казалось, всегда знала, когда Кайла в ней по-настоящему нуждалась.
Несколько секунд Кайла дрожала всем телом, а затем она вздохнула и затихла.
Я не хочу идти в школу.
В таком случае Бри рисковала получить еще один выговор от школьного директора. Зимой Кайла уже пропустила больше трех недель учебы ей требовалось время, чтобы справиться с горем, но постепенно ей становилось лучше. В конце концов, прошло всего четыре месяца с того времени, как она пережила трагедию, способную сломить даже взрослого человека не то что маленького ребенка.
Да черт с ним, с директором. Бри с ним справится. Она должна делать то, что лучше для Кайлы, а не для школы.
Хорошо, Бри пересекла коридор и постучалась в дверь Люка. Пора вставать.
В ответ тот только застонал.
Люк по утрам такой ворчливый, Кайла снова потерла красные глаза.
Я тоже, заметила Бри. Вместе с племянницей они спустились вниз по лестнице. Дана подняла взгляд от чашки кофе и удивленно взглянула на часы.
Что стряслось? спросила она.
У меня был кошмар, сказала Кайла, и ее нижняя губа задрожала.
Все хорошо, Бри обняла ее за плечи. Давай-ка нальем тебе соку.
Яичница, тосты, бекон? Дана считала, что еда может решить большинство проблем.
Тост, пожалуйста, грустным голосом попросила Кайла и опустилась на стул. Одной рукой она обняла свою свинку и прижалась к ней щекой.
Дана сунула хлеб в тостер, а сама занялась яичницей.
Сверху раздались тяжелые шаги. Через несколько минут вниз спустился Люк, уже одетый в джинсы и фланелевую рубашку.
Доброе утро, поздоровался он, наливая себе стакан молока.
Доброе утро, тут Дана поставила перед ним тарелку, и Люк принялся с уничтожать яичницу с невероятной быстротой. Казалось, что он сжигает калории быстрее, чем вообще может их усвоить, и это при том, что теперь он пил в неделю литров по десять молока. С января он уже успел вытянуться на пять сантиметров. Такими темпами ему нужно будет покупать новые джинсы каждые три месяца.
Сегодня я буду поздно, проговорил он в перерыве между запихиванием яичницы в рот.
На бейсбол пойдешь? спросила Бри.
Угум, Люк отставил пустую тарелку в сторону, схватил куртку и направился к выходу. Я покормлю лошадей.
Люк все еще выглядел подавленным, но кажется, он постепенно привыкал к своей новой жизни. Впрочем, с прошлой недели он был непривычно тихим.
Бри быстро обулась и вышла вслед за ним на улицу, а затем и на конюшню, где пахло лошадьми, зерном и сеном. У стойла Тыковки она остановилась, чтобы почесать его по покатому лбу. Тыковка, конь породы хафлингер, был ростом с пони хотя Кайла как-то и уведомила Бри, что технически все-таки это была лошадь. Как и все хафлингеры, он был послушным, дружелюбным и выносливым созданием.
В отличие от Кайлы, Люк был не особенно разговорчив, но Бри и не собиралась насильно лезть к нему в душу. В последнее время она обнаружила, что лучший способ общаться с подростком это быть честным и откровенным.
Кайла сильно переживает из-за Дня матери, она облокотилась на дверь стойла и подождала.
Люк вышел из соседней комнаты, неся перед собой три пластиковых контейнера, затем по очереди обошел все три стойла, насыпая лошадям гранулы корма. Конюшня наполнилась хрустом и фырканьем.
Затем пришла очередь ведер с водой, а Бри тем временем раздала лошадям сена.
Люк резко остановился посередине прохода.
Я просто стараюсь чем-нибудь себя занять.
Грустить это нормально. И когда тебе плохо, это тоже нормально.
Я знаю, он вздохнул. Дело в том, что я просто устал. Я не хочу больше грустить, он свел вместе брови. Но из-за этого у меня такое чувство, что я, не знаю он никак не мог подобрать верное слово. Предатель.
Это естественные чувства. Но ты знаешь, твоя мама хотела бы, чтобы ты был счастлив. Она хотела бы, чтобы у тебя была хорошая жизнь. Самым главным для нее всегда было ваше счастье, от подступающих слез у Бри перехватило горло. Мы никогда ее не забудем. Она всегда будет жива в наших сердцах. Но это не значит, что мы не должны двигаться дальше и жить своей жизнью.