Не случайно. Турин мысленно застонал. То, что проделал напоследок этот Лёня, было уже за какой-то гранью всего. Никогда в жизни, никто не вел себя с Туриным подобным образом. Девчонки да, разумеется, но не парни. Даже на пьяных вечеринках, где шутки про геев и приколы на эту тему были всегда в ходу, все ограничивалось одними разговорами и подколами. Никто никогда не вел себя такконкретно.
Вот! Турин даже сел. Он нашел верное определение. Самое странное, что было в Лёне конкретика. Тот называл вещи своими именами, глядя в глаза. Предлагал избить его прямым текстом, и Турин был уверен, что тот позволил бы избить себя, захоти Турин этого. Тоже самое касалось и второго пункта. Турин почувствовал, как краска заливает его лицо и разозлился. Не хватало еще в двадцать шесть лет называть секс «вторым пунктом», блин.
«Этот» предлагал секс за деньги.
Минет, вслух поправил себя Турин.
Впрочем, было понятно, что дальнейшее тоже возможно за определенную сумму. Ему дали понять, что да можно договориться. Это звучало так мерзко, так унизительно. Турин не выдержал и саданул ногой по дивану, чтобы хоть как-то выместить свою злость.
В этом предложении было столько издевательства, грязи, унижения, что Турину хотелось вскочить, добежать до метро, выйти на Новочеркасской и бегать по району, пока не найдется нужный дом, чтобы ворваться в квартиру и все объяснить этому обнаглевшему в край длинноволосому придурку. Больше всего Турин злился как раз на себя за то, что ничего толком не сказал ему, что почему-то позволил подумать о себе подобные вещи, что все вообще пошло так странно и неправильно.
При этом он не был уверен, что знает, как правильно. Где-то он был рад, что Лёня не спросил его, например, о причине его за ним слежки. А ведь это бы самый логичный вопрос. Только Турин сам не знал на него ответа.
Все свои фантазии о том, как он внезапно знакомится с «этим» были о том, что он, Турин, например как-то помогает ему. «Этот» оступается в метро, а Турин его подхватыват, у них начинается диалог, и вот они уже идут вместе в бар пропустить там по стаканчику. В баре Турин узнает все, что ему так хотелось выяснить все это время, например действительно ли он студент, где учится, как живет, какая музыка у него вечно играет в наушниках и как другие относятся к его волосам. Вот, чего он хотел на самом деле, а не это.
Называть секс «этим» тоже было не очень по-взрослому. Турин тяжело вздохнул, сел, нашарил в кармане сигареты, вышел на балкон. «Этот» тоже курил, как выяснилось. Почему-то это Турину понравилось. Будто бы было что-то в нем человеческое и понятное. В остальном Турин не понимал ничего.
***
Выходные Турин провел как в бреду. Он честно пытался отвлечься сходил в зал, на пробежку, закупил продуктов на неделю, отстояв огромную очередь в супермаркете, скачал сериал, который советовал коллега, и несколько часов провел за ноутбуком, изучая полезные по работе данные: сравнивал цены в других сервисах, оценивал преимущества конторы, в которой работал сам, попытался составить бизнес-план для возможного открытия собственного бизнеса, как давно хотел. Всего этого хватило почти на целую субботу. К ночи занятия закончились, и перед глазами снова возникло узкое лицо, обрамленное длинными волосами, сережка в губе и злые глаза-щелочки.
В этот раз Турин не смог сопротивляться. Он отдрочил себе быстро, рвано, так же зло, как с ним разговаривал сегодня Лёня. Представлял себе Турин все так же только его лицо, ему не потребовалось даже «раздевать» никого в своем воображении.
После этого Турин долго курил, глядя в огни ночного города. В голове роились странные мысли, но в них не было идеи воспользоваться предложением, несмотря на очевидное желание, которое вызывал у него этот Лёня. Турин думал только о том, что хотел бы изменить их встречу, поговорить как-то иначе, может, что-то рассказать о себе. Когда он думал о том, что мог бы за деньги получить что-то, первой мыслью почему-то оказался поцелуй. Это звучало очень по-детски и до смешного романтичным (Турин и сам удивился), но, вспоминая их стычку и близость чужого лица, он думал именно о губах с сережкой. Хотелось попробовать их самому. Хотелось знать вкус.
К вечеру воскресенья Турин принял решение. Он прошел через все сомнения, даже написал спискок «за» и «против» из кучи пунктов, который на всякий случай сжег, долго бил грушу, много курил, часто зависал с дурацкой улыбкой на лице, но итогом стала уверенность, которая была ему так нужна все эти дни, полные странной мании.
К вечеру воскресенья Турин принял решение. Он прошел через все сомнения, даже написал спискок «за» и «против» из кучи пунктов, который на всякий случай сжег, долго бил грушу, много курил, часто зависал с дурацкой улыбкой на лице, но итогом стала уверенность, которая была ему так нужна все эти дни, полные странной мании.
Собираясь утром на работу, он с особенной тщательностью брился, попытался даже как-то уложить свои не слишком длинные волосы, поискал толстовку поновее. Весь рабочий день он провел в приподнятом настроении, улыбался клиентам, делал отличные продажи. К метро он летел как на крыльях, заранее зная, сколько времени ему необходимо, чтобы оказаться в нужном вагоне вовремя. Он залетел туда не с улыбкой, но с полным решимости лицом, будто нырял в ледяную воду.
Лёня был не один. Турин понял это сразу по тому, как тот, заметив его, насмешливо улыбнулся и изогнул бровь с сережкой.
«Специально! сообразил Турин, с досадой плюхаясь на сидение. Он это подстроил»!
Рядом с Лёне с двух сторон сидели уже знакомые Турину пацаны, которые через голову Лёни обсуждали что-то веселое. Лёня, видимо, до этого принимавший участие в общем разговоре, теперь смотрел только на Турина и улыбался. Турин сжал в руках мобильник, опасаясь, что сейчас со злости швырнет его прямо в наглую рожу.
Если бы «этот» знал, через какой ад из мучений и сомнений прошел Турин, чтобы прийти сейчас сюда, интересно, он бы так же улыбался? Турину почему-то казалось, что нет. А может это и был план свести его с ума? Турин не был ни в чем уверен.
На переходе Турин не выдержал, догнал Лёню и, подхватив под локоть, вырвал из людского потока.
Какого хрена?! тут же зашипел тот, пытаясь вырваться. Я не один! Правила!
Я хотел уточнить по цене, Турин оттеснил его к стене, закрывая спиной от чужих глаз.
Я уже сказал все, Лёня привычно сузил глаза, скидки только постоянным клиентам, ты еще не в их числе.
Мне это не нужно! рыкнул Турин, продолжая сжимать его локоть.
Тогда чего пристал?
Я хотел спросить, Турин сглотнул, вдруг пугаясь того, что готов был произнести еще каких-то четверть часа назад с полной уверенностью, что это то, что ему на самом деле нужно.
Ну? Лёня нетерпеливо поднял брови.
Сколько стоит поцелуй? быстро проговорил Турин. Я хочу только поцелуй.
Лёня с удивлением распахнул глаза и резко дернулся в бок, будто бы Турин собирался осуществить задуманное прямо здесь. Турин наслаждался произведенным эффектом. Он предполагал нечто подобное, но вживую видеть это было в разы приятнее. Эмоция! Живая, настоящая не злость, не сарказм, не весь этот напускной выпендреж, а удивление и будто бы страх?
Турин нахмурился. Он не понимал, откуда мог взяться страх, когда тот сам добровольно и уверенно предлагал вещи гораздо серьезнее и позорнее этого. Лёня уставился на него, открыл было рот, чтобы что-то ответить, но тут его окликнул один из дружков:
Эй, мужик, все нормально?!
Турин тут же отступил, понимая, как со стороны может выглядеть их общение. Лёня отлепился от стены, покосился на него странным взглядом, подошел к друзьям.
Все в порядке?
Да, он мотнул головой, пошли.
Турин остался стоять. Он решил подождать следующий поезд.