Глава 3
Несколько дней в метро прошли без происшествий. Лёня (Турин научился называть его про себя по имени) не появлялся то ли прятался, то ли ездил наземным. Турин запретил себе его выискивать и караулить. Он ездил привычным маршрутом, садился в тот же вагон и ждал. Почему-то уверенность в том, что Лёня обязательно вернется, не покидала его.
Иногда Турин думал о том, что половину всего, что касалось Лёни, он сам выдумал, а другую половину приукрасил. В конце концов, он ничего не знал об этом парне, кроме имени (возможно, ненастоящего) и отрезка его ежедневного маршрута. Однако ощущение, что они друг другу не чужие люди, не покидало его.
Еще странным было то, что Турин почему-то упорно не воспринимал его как парня и, как следствие, не терзался идеями определения собственной ориентации. Лёня был настолько другим, что казалось неправильным относить его к какому-то полу, будто бы такие простые категории ему не подходили. Он был будто бы не совсем человеком даже, а существом загадочным, непонятным, странно-притягательным вот и все, что мог придумать Турин. Лёня стал для него явлением, и это явление теперь имело голос, запах, свою манеру излагать мысли, мимику и жесты не всегда приятные, но интересные, не надоедающие.
Лёня снова появился в пятницу. Турин зашел в вагон и сразу увидел его. В этот раз Лёня ехал один и снова спал, словно не было у них никакой договоренности насчет его одиночных поездок. Это Турина против воли разозлило. Все идеи о том, что Лёня намеренно избегает его, потому что тоже «что-то там думает», сейчас показались Турину наивной чушью. «Этот» дрых как ни в чем не бывало, снова выставив свои тощие ноги в проход и откинувшись на спинку сидения. Турин не удержался, подошел и потыкал его в голень краем кроссовка. Лёня тут же открыл глаза, нахмурился, видимо, пытаясь понять, что происходит и где он. Эти несколько секунд растерянности умилили Турина, была в них какая-то простота и искренность, которой он никак не мог добиться при их личном контакте. Но вот Лёня осознал, где он и кто стоит прямо напротив него, подобрался и тут же сузил свои глаза.
Чего надо? произнес он одними губами.
Турин не стал отвечать в вагоне было шумно, да и не хотелось прилюдно обсуждать их личные дела. Он неопределенно поджал плечами, как бы говоря: «ты знаешь». «Этот» нервно поерзал на сидении, окинул Турина внимательным взглядом, потом зачем-то глянул на часы, кивнул.
На пересадку они шли вместе. Лёня молчал, на Турина не смотрел, впрочем, ему самому было не до разговоров. Он нервничал. Непонятно было, где и как Лёня планирует осуществлять эм, свою деятельность. Он был настолько непредсказуемым и непонятным, что приходилось постоянно быть настороже. Турин не был уверен, например, что тот не сбежит прямо сейчас.
Они вышли на Новочеркасской. Лёня тут же уверенно пошел в вправо, хотя Турин знал, что его выход, ведущий к дому, в другой стороне. Их окружал знаменитый на весь Питер круговой подземный тоннель, из которого тут и там торчали лестницы, ведущие на поверхность. Заблудиться здесь ничего не стоило, люди постоянно путались в том, с какой стороны расположен нужный им выход, Турин и сам ни раз плутал здесь. В свое время он выучил только номер выхода Лёни двенадцатый. Поэтому тем страннее было, что сейчас они шли в противоположную от него сторону. Часть тоннеля ремонтировали и давно перегородили для работ. Там теперь был тупик и, как следствие, валялись бутылки, обертки, отвратительно пахло мочой, и никого не было.
Лёня дошел почти до самого перекрытия, развернулся и вопросительно поднял брови.
Чего хотел? спросил он в своей едкой манере.
Поговорить, Турин поморщился.
Такое ведение диалога ему не нравилось до трясучки. Хотелось проорать Лёне в лицо что-то вроде: «посмотри на меня! Я ведь не веду себя как скотина, почему ты тогда такой?!» И еще меньше ему хотелось находиться сейчас здесь с ним. Стало как-то обидно, хотя с другой стороны, было бы странно рассчитывать, что до дикости независимый Лёня повел бы его к себе домой, например. Но Турин был согласен хотя бы на просто улицу, бар, парк, что угодно, но никак не на вот это место для жизненных отходов.
Чего? Лёня переспросил, будто бы ответ Турина был ему непонятен.
Я хочу поговорить, повторил он, засунув руки в карманы. Разговор.
Нет времени на пустой треп, тот только закатил глаза, я уже все сказал.
Ты не ответил на мой вопрос, Турин выразительно поднял брови. Помнишь? Про цену.
Ой, хватит! Лёня скривился. Давай не делать из этого драму века! И ты, и я прекрасно знаем, зачем мы здесь так давай, бабки вперед и все в шоколаде, гарантия качества, он поиграл бровями.
Нет, твердо ответил Турин.
Ничего подобного он точно не хотел, во всяком случае, не здесь в оплеванном и обосанном тупике подземки. Очень хотелось взять Лёни и утащить его отсюда. На улице было еще светло, и погода стояла теплая, можно было бы прогуляться, поговорить о чем-то или даже просто помолчать. Но у Лёни, конечно же, были свои мысли на этот счет:
Нет? он равнодушно пожал плечами. Ну, я тогда пошел, он двинулся в обратный путь.
Турин поймал его за локоть и остановил на полпути.
Может, ты себя настолько не уважаешь, сообщил он ему ровным тоном, что готов сосать за деньги где угодно, но я нет.
Лёня сузил свои глаза, промолчал.
Я спросил, сколько стоит поцелуй, повторил Турин. Если у минета есть цена, то и у всего остального тоже. Ты сам сказал, что о другом договоримся. Я хочу только поцелуй.
Лёня дернул бровью, отвел глаза. Турин ждал, не выпуская его локтя. Впрочем, тот и не пытался вырваться. Судя по всему, он думал.
«Торговаться будет, что ли? как-то отстраненно подумал Турин».
Вся эта фигня с ценами казалась ему совершенно лишней, но, если это был единственный способ, Турин был готов. Лёня пожевал свою губу, пронзил Турина каким-то особенно сложным взглядом, потом кивнул.
Хорошо, он пожал плечами, отступил на шаг назад. Я не знаю, сколько стоит поцелуй, никто раньше за такое мне не платил. Сколько ты дашь?
Косарь, тут же выдал Турин, мысленно вздрагивая от слов про «никто раньше» это же сколько еще таких Туриных ездит за «этим» по всему метро? Косарь за поцелуй и один честный ответ, добавил он уверенно.
Что еще за честный ответ? нахмурился Лёня.
Ответ на мой вопрос о тебе.
Это еще зачем? не понял Лёня.
Смотреть на его вытянувшееся лицо было приятней, чем на злое. Турин мысленно зафиксировал его в своем сознании на память. В его коллекции уже набралось несколько вариантов мимики Лёни. Кроме извечной злости и высокомерия там была сонливость, интерес, скука, веселье тоже правда, оно не было направлено в сторону Турина. Но все равно было красивым.
Мне интересно, Турин пожал плечами, поцелуй и ответ.
Я не стану ничего о себе рассказывать! тут же уперся Лёня. Откуда мне знать, зачем ты собираешься сведения обо мне?!
Думаешь, меня интересует номер паспорта и код от кредитки? Турин закатил глаза. Мне интересно совсем другое.
Ничего не буду говорить, упрямо поджал губы Лёня.
В этом мелькнуло что-то уже наивное и детское, торговаться за поцелуй и информацию оказалось неожиданно весело. Турин достал косарь и помахал им в воздухе.
Поцелуй и ответ на вопрос.
Какого толка будет вопрос? Лёня скрестил руки на груди.
Как в детских анкетах, Турин улыбнулся. Любимый цвет, любимый предмет.
Лёня снова зажевал свою серьгу в губе, задумался. Турин ждал. Эту схему он придумал и гордился ею. Он не врал минеты за деньги его не интересовали, его интересовал сам Лёня, его хотелось изучить, понять, и, если за это придется платить, Турин был готов внести это в статью расходов.
Лёня вдруг решительно кивнул, шагнул к нему обратно. Пару секунд они молча рассматривали рассматривали друг друга. Потом Лёня плавно вытянул купюру из пальцев Турина и резко качнулся к его лицу.
Турин не успел сообразить, как чужие губы накрыли его. Поцелуй длился недолго, но и халтурным не был. Турин чувствовал жар чужих губ на своих, их вкус, неожиданную мягкость. В тот момент, когда он сам решил ответить, чужой язык тут же скользнул к нему в рот, и Турин понял в языке у «этого» тоже оказался пирсинг. Эмоций было слишком много. Турин хотел и отвечать, и изучать, и наслаждаться тем, что происходит. На все сразу его не хватало. Лёня в момент охватил его какой-то совершенно иной, своей энергией, которая сбивала с толку и заставляла мысли путаться. По телу волнами шел жар, сердце в груди заходилось бешеным ритмом. Турин хотел было обнять Лёню, продлить и преумножить происходящее, потрогать, наконец, эти космические волосы, может даже попробовать их тоже на вкус, но поцелуй закончился так же внезапно, как начался. Лёня резко отстранился, облизнул губы.