Турин застыл с открытым ртом, еще не успев прийти в себя от потрясения.
Красный, сообщил ему Лёня насмешливо.
Что? Турин непонимающе уставился на него.
Мой любимый цвет красный, с самого детства.
Не говоря больше ни слова, Лёня развернулся и быстрой походкой отправился восвояси.
Турин остался стоять посреди пустого перехода, на губах горел только что случившийся поцелуй, в голове совсем не было мыслей.
***
За следующую неделю Турин собрал пять поцелуев и столько же односложных ответов. Теперь он знал о том, что любимый напиток Лёни большой капучино, любимый фильм «Убить Билла», любимый исполнитель Майкл Бубле; его фамилия Ковалёв, и он с детства боится змей.
Вся эта информация давала ему крайне мало, хотя Турин честно пересмотрел фильм и теперь постоянно крутил альбомы неизвестного ему ранее канадца. Лёня был крайне скуп на все, что касалось его личной жизни и личности вообще. Ответы он выдавал резко, сам выбирая, какой аспект жизни освещает сегодня.
Обычно это происходило так: Турин заходил в вагон, находил там Лёню, они обменивались беглым взглядом-приветствием. Турин обычно улыбался, Лёня поджимал губы. Потом они ехали до Новочеркасской. Там Лёня сам выбирал, какой выход наверх сегодня станет их дорогой после первого случая Турин наотрез отказался от «свидания в бомжатнике». Лёня тогда устроил истерику, потому что ему не понравилось слово «свидание». Турина это повеселило, но на своем он настоял. Теперь они проводили время в парках, на набережной и во дворах, как того хотелось Турину. Он считал это своей маленькой, но очень важной победой.
Он давно понял, что Лёня был каким-то диким и одновременно диковинным зверем, которого приходилось вот так постепенно приручать. Это совершенно выбивалось из привычной Турину картины мира, где таким зверем обычно бывал он многие девушки говорили ему, что долго искали к нему подход из-за его независимости и замкнутости. Они просто не встречались с Ковалёвым.
На том, чтобы узнать его фамилию, настоял Турин успел до того, как Лёня выдал очередной малозначительный факт, быстро задать свой вопрос. Тому ничего не оставалось, как ответить. Впрочем, малозначительных фактов в его случае не было, Турину было интересно о Лёне все.
Страницы в социальных сетях у Ковалёва конечно оказались закрытыми. Турин это предполагал, но расстроился не сильно у него теперь каждый день была возможность узнавать все из уст первоисточника.
И целовать эти самые уста.
Их поцелуи, конечно, становились теперь кульминацией каждого дня. Турин предвкушал поцелуй с утра, часто зависал с улыбкой, представляя себе, как и где это сегодня случится. Весна вошла в свои права, погода стояла на редкость жаркая. Все разом скинули пуховики, оставаясь в легких пальто и куртках, дышалось свежо, как и всегда в это время года хотелось каких-то романтичных безумств. И у Турина таких безумств хватало.
Каждый день их встреча становилась приключением. Они поднимались по эскалатору, потом Лёня зависал на несколько секунд выбирал их будущий путь, затем резко срывался с места и спешил к выбранному выходу. Они поднимались в город, там оба закуривали и неспешно шли куда-то, где можно будет «арендовать» уединенное местечко. Турин постоянно пытался завести какой-нибудь незначительный хотя бы разговор по дороге, но Лёня обычно бурчал что-то грубое в ответ и стрелял сердитыми взглядами.
Он ходил все в той же кожанке, но свитер под ней теперь сменился на более легкий балахон с каким-то нераспознаваемым принтом. Шапка все еще была на месте и сидела так же нелепо. Впрочем, ему шло.
Лёня сам находил место, достойное их занятия. Это могла быть забытая всеми скамейка в дальнем конце парка, задняя стена дома, на которую не выходило никаких окон, уединенное место на набережной. Обычно он останавливался, оглядывался, как-то немного театрально потягивался и щурил свои глаза. Затем всегда следовал один и тот же язвительный вопрос:
Вам как обычно?
Турин отвечал, что да. Чаще всего Лёня немедленно начинал издевательства и говорил о том, что все понял, и что Турин на самом деле не извращенец, а импотент, поэтому его и интересуют только поцелуи. Турин злился, обещал ему вломить, если не прекратит, но они оба прекрасно понимали, что этого никогда не случится. Турин вообще-то не особенно любил причинять кому-то боль, если только это не был спарринг или другая заранее обговоренная драка. И уж тем более он не планировал бить худосочного Ковалёва.
Когда Ковалёву надоедало над ним стебаться, его взгляд менялся, и Турин понимал можно. Теперь он сам целовал Лёню так, как ему хотелось. А ему хотелось и очень. После первого поцелуя он уже не сомневался в своем влечении. Оно не было платоническим, не было и чисто исследовательским. Узнав, какой Ковалёв на вкус, Турину хотелось и дальше его пробовать, потому что вкус этот ему нравился. Ковалёв был удивительно сладким, но не приторным всегда чувствовался табак и какая-то чисто Ковалёвскаяя нотка. Турин про себя называл ее «ложкой дегтя». Как характер Лёни кошмарный, при совершенно неземеной (по мнению Турина) внешности. Поцелуи были длинными здесь Лёня не говнялся и не пытался как-то еще поддеть или унизить. Он отвечал с энтузиазмом, позволял и Турину вылизывать свой рот, сколько вздумается, и сам не отставал. Не позволял он только касаться себя. Стоило Турину один раз притянуть его к себе за талию, как он тут же получил ощутимый тычок под ребра и сердитое:
Руки убрал!
Лёня злился, непонятно на что.
Так удобнее же, Турин растерялся, не ожидая такой ярости.
Только поцелуй, твердо произнес Лёня.
Пришлось согласиться. Целоваться и не давать волю рукам было странно, и в следующий раз они оба, не сговариваясь, определили территорию, доступную для касаний: лицо и голова в целом.
Наконец-то Турин мог касаться его волос! Он зарывался в них пальцами, сжимал и мял как хотел. Лёня позволял. Но только во время поцелуев. Как только они прерывались, он тут же смотрел строго и ждал, когда Турин уберет свои руки. Не торопил, не язвил, но одним взглядом давал понять, что на сегодня хватит.
Прощаясь в пятницу, Лёня, уже дойдя до метро, где они обычно расходились, неожиданно выдал:
В понедельник я задержусь, наверное, он бросил это как бы между прочим, так что
Он не договорил, но Турин и так понял. Найтись в метро им будет не так просто. Он вообще нередко думал о том, что им даже слишком везет на такие частые встречи. Поезда все-таки ходили не по расписанию, и пара минут могла решить, окажутся они в одном вагоне, или нет.
Я могу встретить после учебы, если хочешь, осторожно предложил Турин.
Нет, Лёня тут же поджал губы и нахмурился, как это всегда бывало, стоило Турину шагнуть чуть дальше обозначенных им строгих границ.
Ок, эта секретность начинала раздражать, давай встречу у метро, раз так боишься, что я узнаю о тебе что-то лишнее!
Почему ты вообще решил, что я хочу, чтобы мы встретились?! выпалил Лёня, явно распаляясь еще больше. У меня планы, я просто предупредил, чтоб ты по метро не шарахался и не бросался на людей, думая, что меня похитили.
Потому что мы встречались всю неделю, пожал плечами Турин, не собираясь отступать. Теперь не увидимся еще два дня, и не хотелось бы добавить к ним еще и третий.
Тебе не хотелось бы, Лёня отвернулся, я здесь только из-за денег.
Неужели нет способа получше, чтобы получить косарик? не удержался Турин.
И тут же пожалел. Из глаз Ковалёва только что искры не полетели, такая ярость полыхнула там.
Лучше, говоришь? прошипел он, шагнув к нему вплотную. Есть мужики и получше, ты прав!
Я имел в виду не это, Турин положил ему руки на плечи, чуть отстраняя, тебе ведь нравится, не делай вид, что нет.
Ты понятия не имеешь, что мне нравится! рявкнул в ответ Ковалёв, пытаясь скинуть его руки, но Турин держал крепко.
Красный цвет, «Убить Билла», Майкл Бубле и большой капучино, отчеканив каждое слово, произнес Турин. И целоваться со мной. Я кое-что знаю о тебе.
Да пошел ты!
Ковалёв все-таки вырвался и сбежал в переход. Турин не стал его преследовать.
***
В понедельник Турин ждал его у выхода с Новочеркасской, того, который, как он знал, ведет к дому Ковалёва. Было уже десять вечера, когда он начал сомневаться в разумности это идеи. Ковалёв сказал, что задержится, но не сказал, на сколько и где. Может, оттуда, где он сейчас находился, проще было доехать наземным транспортом, может, он вышел из другого выхода. Турин ничего не знал о его планах, это угнетало.
Ковалёв появился без пятнадцати одиннадцать, когда Турин уже думал плюнуть на все и ехать домой. Вид у Лёни был совершенно убитый, сразу стало понятно, что он точно не тусовался и не отдыхал.
Серьезно? проговорил он устало, глядя на протянутый стаканчик.
Остыл уже, наверное, Турин пожал плечами. Я его два часа назад брал.