У меня что-то есть! кричит Гаврила из дальнего угла.
Мы с сёстрами сразу же бросаемся к брату и заглядываем в его ладони, сложенные лодочкой. Все камни выглядят по-старому, кроме небольшого осколка зелёного флюорита, который рассыпался в труху, усеяв пальцы Гаврилы крошкой изумрудного цвета.
Я не помню, что это значит, хнычет брат, раздосадованный, что память его так подводит.
Это значит, что здесь есть открытый проход, из которого тянет воздухом с другого дерева, без сомнений отвечаю я, вспоминая старые уроки тётушки Инессы. Зелёный флюорит хрупкий камень, он не выдерживает дуновение ветра из иного мира.
Тройняшки, чего вы там раскопали? окликает нас Анфиса.
Хоть мы на самом деле и не являемся с сёстрами тройняшками, а лишь погодками, но в гнезде давно уже существует негласная традиция называть нас так для удобства, что меня, например, всегда раздражало. Нас словно все пытаются воспринимать как одно целое, а не как трёх разных личностей!
Мы сразу же все синхронно поворачиваем головы к тёте.
Здесь где-то есть лаз в соседний мир. Здесь соприкасаются ветви деревьев, отвечает Оля.
И что с того? Анфиса скептично поднимает одну бровь. Этих проходов всюду немыслимое количество, что естественных, что рукотворных. Если мы будем каждый обследовать или закрывать, так жизни не хватит! Вы мне обещали древоточца найти, а не по веткам лазать в соседние измерения!
Оля кисло кривится и возвращается к своей работе, предлагая нам продолжить обход. Однако в конце концов он так ни к чему и не приводит. Ни один из камней, кроме зелёного флюорита Гаврилы, на творящееся в аудитории не реагирует.
Следом идут верёвки, узелки, перья и прочие мелочи, но ситуация так и не меняется. Где засел вредитель никому по-прежнему не ясно.
Андрей Васильевич от скуки уже облокотился подбородком на руку и тихо дремлет за учительским столом, а тот парень, что сидит за дальней партой, забыл обо всех своих записях и только с глуповатой улыбкой следит за нашими бестолковыми попытками найти древоточца. Мне даже становится немного стыдно от того, что без тётушек мы такие пустоголовые неумёхи.
Ладно, я сдаюсь, заявляет наконец Оля. Не знаю, где он засел, но все наши средства и инструменты до вредителя попросту не достают. Давайте тогда пойдём от обратно.
А от обратного, это как? любопытствует Лера, поправляя заколки на своих коротких светлых волосах.
Попытаемся избавиться от лиц. Глядишь, найдём след или заставим показаться этого древоточца.
Да ты как будто знаешь, как от них избавиться! подаю я голос, скрещивая руки на груди. Я такого раньше не видела и о подобном не читала. Как заставить исчезнуть призрачные лица?..
Любому действию есть противодействие! Нужно лишь понять, что им может не нравиться.
Будь я лицом, углубляюсь я в рассуждения, мне было бы очень неприятно, если бы меня стал кто-то обзывать Когда всё, что у тебя есть это нос со ртом и два глаза, то поневоле начинаешь их ценить безмерно, за неимением чего-то другого. И грубые слова уязвляют вдвое сильнее.
Со стороны Гаврилы раздаётся короткий смешок.
Ну давай! с сомнением велит Ольга. Твоя идея, ты и пробуй!
Я приближаюсь к стене, взглядом скольжу по портретам, пока не останавливаюсь на одном, который кажется мне довольно примечательным. На нём изображён высокий рыцарь в потемневших латных доспехах и с полутораручным мечом. Забрало его блестящего шлема с пышным красным плюмажем поднято, а на месте лица лишь искажённая криком гримаса с закрытыми веками.
До чего же ты уродлив! несмело начинаю я шептать портрету. Кожа вся висит, глаза западшие, рот огромадный, а губы тонкие, как две веточки! На тебя даже смотреть жутко! Встретишь такую рожу ночью в тёмном переулке убежишь, сверкая пятками!
Лицо на картине никак не реагирует, будто не слышит. Это подстёгивает меня ещё больше, и тут я уже завожусь не на шутку.
Да ещё и к такой страшной физиономии подобрал себе портрет под стать! Доспехи грязные, и ноги кривые будто по ним кто-то палкой прошёлся! Небось и за самими этими доспехами ещё и такие уродства есть, что неохота даже латы снимать! Ну и висеть бы тебе в самом тёмном углу подвала, а не посередине аудитории!..
Я не свожу с картины взгляд, но лицо даже не шевелится. Так и остаётся недвижимым.
Ладно тебе, Варька, хватит грязными словами язык пачкать, поморщившись, просит Анфиса.
Я не свожу с картины взгляд, но лицо даже не шевелится. Так и остаётся недвижимым.
Ладно тебе, Варька, хватит грязными словами язык пачкать, поморщившись, просит Анфиса.
Есть у тебя ещё идеи? интересуется Оля, с любопытством наблюдающая за мной со стороны.
Есть одна! восклицаю я. Никакому лицу не понравится, если будут его царапать!
Я начинаю драть портрет своими короткими, но острыми ногтями. Забыла их недавно подстричь, а вон как по итогу они пригодились!
Краска скатывается комками и забивается мне под ногти, но я не обращаю на это внимания, а только продолжаю свои варварские действия. Со стороны учительского стола начинает недовольно ворчать Андрей Васильевич, возмущённый тем, что портят школьное имущество, а вернее, работы его учеников. Но Анфиса лишь единожды шикает, и директор замолкает.
А тем временем моя идея начинает давать плоды!
Изрезанное царапинами лицо неожиданно распахивает глаза и начинает кричать. Нет, даже не кричать, а вопить! Вопить жутко и протяжно, будто его терзает реальная боль. Мне становится так не по себе от этого крика, что я спешно отскакиваю в сторону и замираю на месте, слыша, как ходуном ходит сердце в груди.
Что ты наделала? испуганно пищит Гаврила, как сжатая резиновая игрушка. Ему это явно не понравилось!..
Лица на всех картинах в аудитории открывают свои веки, под которыми чернотой сочится пустота глазниц. Из их прежде немых ртов вырывается единый протяжный горестный плач, охватывающий в одночасье весь кабинет. От этого чудовищного воя стёкла звенят в окнах, а маленькая Лера зажимает себе ладонями уши.
Директор что-то испуганно бормочет со своего места, наполовину спрятавшись за столом и побелев как полотно. Сидевший в углу парень, едва успев подхватить свой рюкзак, пулей вылетает из аудитории с выпученными глазами.
А через полминуты всё это резко обрывается. Крик замолкает, и лишь последние его звуки ещё дрожат в оконных стёклах и мечутся в прозрачных плафонах люстры высоко под потолком.
Лица один за другим исчезают со всех портретов в аудитории.
Глава 4. Валафамида
Дома непривычно пусто. Обыкновенно мы стараемся кого-нибудь из членов семьи всегда оставлять в гнезде на всякий случай, но в этот раз Инесса всех нас проводила в художественную школу, и сама тоже куда-то убежала. Ближе к полднику в замочной скважине на двери нашей детской раздаётся шуршание ключа, и через пару секунд в прихожей появляется тётушка, отряхивая свою чёрную юбку и блузку от налипшей на неё белой шерсти.
А, вы уже вернулись домой? едва заметив нас, сидящих в комнате Анфисы, спрашивает Инесса, вешая свой медный ключ на шею и убирая его под одежду.
Ой, тётушка! Лера бросается ей навстречу, расставив руки в разные стороны. Мы сейчас тебе такое расскажем!..
Да неужели, мой птенчик? Инесса ловит племянницу в объятья и ласково ворошит пальцами её светлые волосы. Как прошёл сегодня ваш день?
Мы прогнали лица! гордо отвечает Лерочка, широко улыбаясь и блистая чёрным провалом на месте клыка, который выпал у неё совсем недавно. Глядя на такую улыбку, очень сложно бывает порой не улыбнуться в ответ, и тётушка Инесса тоже расцветает, любуясь своей радостной племянницей.
Ну-ка, поделитесь со мной подробностями! просит тётя и ступает следом за Лерой в комнату Анфисы, где мы все как раз сидим, кто на раскладном диване в углу, кто на кровати или прямо на полу, на ковре.
Гаврила помогает матери рассортировать минералы обратно по мешочкам и шкатулкам, где они обычно хранятся, Оля не отводит глаза от экрана своего планшета, опять погружённая с головой в переписку с Антоном, а я, до этого момента заплетавшая Лере короткие кривые косички на макушке, теперь лишь растягиваю пальцами резинки и жду, когда сестра вернётся на место.
Ой, фу! восклицает Анфиса, едва завидев на пороге комнаты Инессу. Откуда только столько шерсти принесла? Ты же знаешь, у меня сразу начнётся аллергия!
Тётушка чуть виновато и вполне по-доброму улыбается и разводит руками:
Была в гостях у Валафамиды. Нужно было забрать несколько книг и материалов, которые она подготовила. Засиделась немного, заболталась. А там, сама понимаешь, Ах непременно пожелал посидеть на моих коленях. Ну тянет этого проказника на чёрные вещи, тут уж ничего не поделаешь.
Анфиса морщится и бросает в сторону сестры липкий валик для шерсти.