Когда обед подошел к концу, тетушка Паддикет отложила яблоко, которое она начала чистить, и со значением осмотрела присутствующих.
Как ты сказал, племянник, они называют ту тарелку, что швыряют по полю? спросила она, глядя на Гилари.
Диск, тетушка, ответил он со скоростью, делавшей честь его разумности. Только Англия не
Ты знаешь, как бросать эту штуку?
Ну, я видел, как это делают, само собой, и мне известна теория броска, но сам никогда не держал диск в руках.
Ты можешь научиться это делать. Миссис Паддикет кивнула седой головой, явно недовольная голосом младшего племянника, в котором не хватало решительности. А как насчет тебя, племянник? продолжила она, обращая желтоватые глаза на Мальпаса Йеомонда.
В прыжках в высоту, произнесла Присцилла с противоположного конца стола, он постоянно побеждал, когда учился в школе. И он до сих пор хорош.
Что за ерунда, Присцилла! Мальпас усмехнулся. Ты думаешь о парне, которого звали э его звали Смаггинс.
Она думает о парне, которого звали Йеомонд! яростно воскликнула старая миссис Паддикет.
Отвечаю от имени Мальпаса, торжественно проговорил Фрэнсис. Он лжец, тетя. Не обращайте на него внимания. Я видел, как он победил в двадцатом году. Сделал три десять с половиной в школе Тенби-Хаус, и кастелянша наблюдала за тем, чтобы игра была честной. Я всегда клялся, что она сдвинула планку на два дюйма вниз для него, но это ни нашим, ни вашим. Он победил. И ты знаешь, что победил, закончил он, энергично пиная старшего брата под столом.
И он сделал три фута почти четыре фута, промолвила тетушка Паддикет задумчиво, и ее глаза вспыхнули. Очень многообещающе. И на Уайт-Сити в следующем году он сделает почти восемь футов или, может, немного больше.
Что? озадаченно произнес Годфри Йеомонд. Но, дорогая тетушка, мировой рекорд в прыжках в высоту
Шесть восемь с половиной, отец, торопливо встрял Гилари. Х. М. Осборн из Соединенных Штатов держит рекорд, и он был установлен в городе Урбана в мае 1924 года. Извините, тетя. По-моему, это напечатано тут. Он пролистал программку тетушки до конца. Ага, вот оно!
Итак, возгласила старая леди, думаю, это очень плохой рекорд!
Ее племянник и его сыновья замерли с приоткрытыми ртами.
Богохульство, пробормотал Фрэнсис себе под нос, снова пиная Мальпаса под столом.
Вы хотите сказать мне, продолжила тетушка Паддикет хриплым, пронзительным тоном, что взрослый мужчина не может прыгнуть в два раза выше, чем десятилетний мальчишка-школьник? Ерунда, племянники! Я не знаю, куда катится мир в наши дни!
Мальпас принял вызов.
Тетя, все не сводится к тому, чтобы прыгнуть в два раза выше. Вы
Возьмем силу гравитации, например, вступил Фрэнсис, пытавшийся скрыть свое веселье и внести вклад в обеление великих имен мировых чемпионов, только что до последней степени униженных.
И закон как-бы-вы-его-ни-назвали, услужливо добавил Гилари.
И биномиальную теорему радиоэлектричества, вступила Присцилла, не отрывавшая взгляда от скатерти.
Вы все могли бы помолчать, сказала тетушка Паддикет с внезапной решительностью, и послушать меня. Я возвращаюсь домой в конце этой недели. После того как прибуду в Лонгер, я вызову Кеслэйка, чтобы он оформил мое завещание.
Она обвела столовую глазами, чтобы проверить, какой эффект оказали ее слова. Присутствующие взирали на тетушку, и, глядя на выражения их лиц, Присцилла с трудом подавила желание хихикнуть.
Чтобы оформить мое завещание, повторила миссис Паддикет, по очереди рассматривая каждого члена семьи. Бо́льшую часть недвижимости и почти все личное состояние я намереваюсь оставить одному из своих внучатых племянников.
И кому же? спросил Фрэнсис, который был не в состоянии придумать что-то более уместное, но чувствовал для поддержания драматического напряжения нужна реплика от кого-то еще, кроме тетушки Паддикет.
Старая леди зловеще взглянула на него.
Тому, кого первым выберут защищать честь Англии в этих видах спорта, о которых вы так много говорили, заявила она. Я должна упомянуть, что три девушки
Три? уточнил Гилари.
Определенно. Твоя сестра Присцилла, Селия Браун-Дженкинс и Амарис Кауз.
А, Селия и Амарис, кивнул Мальпас. Я смутно припоминаю их. Селия была прекрасным ребенком, а Амарис чем-то весьма странным в очках и кудряшках.
Старая леди зловеще взглянула на него.
Тому, кого первым выберут защищать честь Англии в этих видах спорта, о которых вы так много говорили, заявила она. Я должна упомянуть, что три девушки
Три? уточнил Гилари.
Определенно. Твоя сестра Присцилла, Селия Браун-Дженкинс и Амарис Кауз.
А, Селия и Амарис, кивнул Мальпас. Я смутно припоминаю их. Селия была прекрасным ребенком, а Амарис чем-то весьма странным в очках и кудряшках.
Может, мне все же позволят продолжить и не будут постоянно перебивать? Три девушки получат по сто фунтов каждая вне зависимости от их достижений. Миссис Паддикет презрительно взглянула на довольно красивое, хотя и увядшее лицо Элизабет Йеомонд, браку которой с Годфри она так яростно противостояла, и ее позиция, выраженная очень ядовито, вызвала незабываемую реакцию со стороны жениха. И их манер, заявила она и посмотрела на Присциллу, которая отвернулась и уже не сдерживала смеха, или их поведения.
Все присутствующие знали, что упоминание поведения было сделано из-за Амарис Кауз, которая в возрасте двадцати одного года сбежала из городка Уэлин-Гарден, приятного, тихого и спокойного, в отвратительный лондонский Блумсбери. Там, вызывающе опровергая предсказания семейных пророков, к числу которых относилась и сама тетушка Паддикет, Амарис продолжала наслаждаться жизнью среди художников всецело развязным по мнению ее ближайших и (предположительно) самых дорогих людей, раздражающим и успешным образом.
Сто фунтов? спросила Присцилла, могучим напряжением воли справившаяся с игривым настроением. Вы очень добры, тетушка. Я бы купила
Новые вечерние платья и the dansant[1], произнес ее нераскаявшийся брат Гилари, пряча улыбку за ладонью. Веселее, сестра, добавил он шепотом. Злобная старая кошка.
Тетушка Паддикет взглянула на него с раздражением порой ее слух был необычайно острым.
Конечно, если ты вдруг станешь наследником моего состояния, племянник, заметила она тоном, который намекал, что подобное событие воспринимается как маловероятное, то ты будешь иметь полную свободу передать что угодно из имущества сестре. Я далека от того, чтобы комментировать твою предполагаемую щедрость.
Подталкиваемое невозмутимым Годфри Йеомондом кресло с богатой родственницей покинуло столовую. Миссис Йеомонд, улыбаясь обычной, никогда не меняющейся вялой улыбкой, двинулась следом. Остальные члены семьи остались сидеть с отвисшими челюстями.
Слово взял Мальпас.
Будь я проклят! воскликнул он, и другие мрачно кивнули.
Старческое слабоумие, вздохнул Фрэнсис, качая головой. Бедная старая дама.
Разумеется, она не могла говорить всерьез, буркнул Гилари. Международные соревнования! Боже!
Присцилла снова начала смеяться.
Ну и кто будет отдуваться теперь? спросила она, проявляя сестринское благородство.
Глава 2. Семейный совет
Мальпас Йеомонд перечитал письмо тетушки Паддикет в четвертый раз.
Она определенно проработала все очень тщательно, сказал он. Мне прыжок в высоту, Фрэнку в длину, Гилари диск, ее приемному внуку копье, Браун-Дженкинсу прыжок с шестом, а Каузу ядро.
И что мы будем делать? спросил Гилари.
Мы вполне можем отправиться туда, как она предлагает, и посмотреть, в чем смысл, произнес Фрэнсис. Я полагаю, что Браун-Дженкинсы и Каузы тоже приедут.
Не представляю, что заставило Мэри выйти замуж за типа с фамилией Браун-Дженкинс, усмехнулся Годфри Йеомонд.
Семейство сидело за обеденным столом в первый вторник апреля.
Почему бы ему не быть мужчиной, оставить себе Дженкинса, а Брауна отложить? продолжил он, с хмурым выражением лица разглядывая содержимое своего винного бокала.
Кроткая миссис Йеомонд, единственный человек за столом, обращавший внимание на реплики своего мужа, покачала головой.
Или он, конечно, мог отложить Дженкинса и остановиться на Брауне, дорогой, заметила она.
Я бы хотел, чтобы ты, отец, написал и тем и другим и выяснил, что они собираются делать, сказал Фрэнсис. Мы не намерены тащиться в Гемпшир и потеть там, изображая идиотов, если Браун-Дженкинсы и Каузы не присоединятся.
Следовало бы держать старую даму в доме, мрачно буркнул Мальпас.
Хорошо, я поеду и всех повидаю, кивнул Годфри, решив наконец, что в портвейне нет яда. Всегда лучше говорить лицом к лицу. Отправлюсь прямо завтра. Так лучше. Они живут менее чем в двадцати милях друг от друга, а обиталище Дженкинсов чуть дальше тридцати миль от нас, так что я смогу заехать ко всем в один день, если не проводить в каждом доме слишком много времени.