Глава 3
На следующий день, несмотря на то, что Степан был очень аккуратен, у Ипатова болела задница. А ещё душа. Он сидел на работе, бочком пристроившись на стуле, и рефлексировал.
«Облажался я вчера. Как пить дать облажался. Наверняка что-то не так делал, наверняка как-то неправильно трахался. Стёпка теперь в мою сторону и не посмотрит».
Ситуация усугубилась тем, что вечером Степан во дворе не обнаружился. Ипатов постоял минут десять возле его подъезда и понуро побрёл домой.
Зато следующим вечером, когда Ипатов уже похоронил всякую надежду на продолжение отношений, Степан снова встретил его у подъезда. Он подошёл к Ипатову широко улыбаясь:
Ну, ты уже пришёл в себя? А потом наклонился к самому уху: Ничего не болит? А то я по тебе соскучился.
Сердце Ипатова забилось быстрее, а в паху потеплело от предвкушения.
Я тоже соскучился, с плохо скрываемой радостью ответил Ипатов.
Так начались его регулярные частые встречи со Степаном. А спустя пару недель Степан предложил Ипатову переехать к нему. Конечно Ипатов согласился. И не просто согласился, а согласился с огромным удовольствием. Он принёс к Степану свои костюмы с рубашками, развесил их в шкафу и погрузился в практически семейную жизнь.
Ипатов был счастлив. Наконец-то! У него есть мужик! Он живёт с этим мужиком! Он любит этого мужика, и мужик этот утверждает, что чувства взаимны. Что ещё было надо Ипатову для счастья? Может, конечно, и надо было ещё чего-то, да только Ипатов этого не знал, а потому был абсолютно неприлично счастлив.
Степан оказался романтиком до мозга костей и всячески баловал Ипатова. Он каждый день встречал его с работы романтическим ужином, поил вином тоже каждый день, постоянно читал ему стихи и купал в ванне с лепестками роз.
Ипатов считал, что попал в сказку. Он порхал на крыльях любви и преданно смотрел Степану в глаза. А главное с упоением постигал все тонкости и нюансы физической стороны любви между двумя мужчинами.
Закончилась весна, наступило лето, и как-то за одним из романтических ужинов Ипатов спросил:
Слушай, Стёп, а ты совсем нигде не работаешь? Только стихи пишешь? На доход от них живёшь? Я смотрю, ты не бедствуешь
Степан отхлебнул коньяка и скривился:
Если бы? Кому они нужны, стихи мои? Поэзия сейчас совершенно не ценится. Есть у меня поклонники в интернете, но не более того. А живу я на доход от магазина. Антикварного. Мне его дед в наследство оставил. Там племянник мой и за продавца, и за управляющего, а я сам редко появляюсь, не моё это.
А ты не пробовал издать какой-нибудь сборник? Ну, стихов своих?
Ааа махнул рукой Степан. Да кому он нужен, этот сборник?
Ипатов в стихах не разбирался. Совсем. Но тут призадумался.
«Чего это он не издаётся? И денег ему не платят. Наверное, не такой уж и талантливый. Да и рифмы у него иногда хромают, даже мне заметно».
Но, несмотря на некоторое разочарование в творчестве Степана, Ипатов продолжал любить его и наслаждаться потрясающим сексом. А Степан продолжал каждый вечер за ужином наливать Ипатову вино.
Стёп, я же сопьюсь так. Алкоголиком стану, сказал как-то Ипатов, разглядывая бутылку.
Глупости! авторитетно заявил Степан. Я же не спился. Главное не напиваться до непотребства. А немножко, для раскрытия потенциала души, так сказать, можно. И даже не можно, а нужно. Ну, за тебя, моя прекрасная муза!
Начавшись в конце апреля, вся эта идиллия продлилась почти до середины августа.
Первый тревожный звоночек прозвенел, когда Степан перестал добавлять в ванну лепестки роз, а стихи в честь Ипатова стали рождаться всё реже и реже. Ипатов значения этому не придал, наоборот обрадовался. Честно говоря, однообразная поэзия Степана успела ему порядком надоесть. А ванна с лепестками роз это, конечно, романтично, но вот выгребать потом эти самые лепестки занятие довольно муторное.
Но стихами и ванной дело не ограничилось. Степан сделался каким-то рассеянным и почему-то вдруг стал забывать покупать Ипатову вино. А Ипатов к вину за ужином привык и ужина без вина уже не представлял, так что приходилось ему самому заходить в магазин после работы.
Ну а затем и разговор откровенный состоялся. После очередного, как оказалось последнего, романтического ужина.
Ромочка, ты уж прости меня. Это всё натура моя творческая. Я не со зла. Оно само так получилось Степан выглядел искренне расстроенным. Влюбился я. Повстречал кое-кого.
А как же я? растерянно спросил Ипатов. Ты же говорил, что любишь меня.
Конечно люблю! воскликнул Степан, а потом сник: Ну То есть, любил Я даже не знаю, как так вышло. Я как увидел Василёчка, так и пропал.
«Вот же чёрт! И когда только успел? Не иначе как, когда я на работу уходил. Тунеядец грёбаный».
Степан допил залпом коньяк, прикрыл глаза и продолжил вдохновенно:
У него глаза такие Голубые-голубые И губы Просто маков цвет А какие сочные! И волосы Мягкие-мягкие Медовые Как колосья пшеницы налитые И вообще, он, Василёчек мой, весь такой
Вообще-то у Ипатова был тихий нрав, голос он повышал редко, матом вслух практически не ругался, но тут, когда услышал от возлюбленного оды другому мужику, его прорвало:
Какой на хуй Василёчек?! Какая в пизду пшеница с маками?! Как ты вообще мог?! Я стихи твои бездарные слушал! Бухал тут с тобой каждый день! Ванну от лепестков твоих злоебучих очищал! А ты меня пинком под зад! Алкаш ты вонючий! Сволочь неблагодарная! Скотина!
Степан тяжело вздохнул и посмотрел на Ипатова взглядом побитой собаки:
Поэта каждый обидеть может. Что ж? Глумись Топчи меня, топчи! Насмехайся Я всё стерплю Степан пожевал губу и снова отвёл взгляд: Только ты это, Ромочка Съезжай, пожалуйста. Лучше сегодня. Завтра уже Василёчек ко мне переедет.
Вот сука! прошипел Ипатов и пошёл собирать вещи.
Так закончился первый в жизни Ипатова роман, первая история любви, первые отношения, и он снова оказался один, в своей квартире. Измена Степана и последовавший за ней разрыв больно ударили по нему.
Масла в огонь добавляли регулярные встречи во дворе с разлучником Василёчком. Иногда он попадался на глаза Ипатову один, а иногда и со Степаном.
Василёчек оказался совсем юным блондином. На вид ему можно было дать лет двадцать, ну может двадцать два, не больше. Тонкий, гибкий, с очаровательными светлыми локонами, он был похож на херувимчика. Очевидно, Степан поведал новому возлюбленному про роман с Ипатовым, и Василёчек при встрече часто одаривал последнего пренебрежительными взглядами победителя.
По Степану Ипатов не тосковал. Любовь, или то, что он за неё принимал, быстро угасла в сердце, отравленная изменой. Зато Ипатов тосковал по сексу. За четыре месяца бурного романа его тело привыкло к регулярным удовольствиям и сейчас настоятельно их требовало. Ипатов злился и бесился, отчаянно дрочил, но искать себе нового парня не решался. После того, как его так легко променяли на другого, он ещё больше уверился в том, что никто никогда на него не посмотрит, а если посмотрит он сам, то над ним только посмеются.
Что говорить, новые комплексы расцвели в Ипатове буйным цветом. Он стал ещё более замкнутым, окончательно перестал общаться со своими малочисленными приятелями и почти не навещал маму. Единственным утешением для него была работа, в которую он с головой погрузился. А ещё обретённое благодаря Степану пагубное пристрастие. Алкоголизм так Ипатов называл свою привычку выпивать по вечерам несколько бокалов вина. Хорошо это или плохо Ипатов не анализировал. Степан в своё время говорил ему про расширение границ сознания и сотворение прекрасного под влиянием алкоголя, однако у Ипатова ничего не расширялось и никакое прекрасное не творилось. Зато вино немного скрадывало грусть, разбавляло одиночество, а иногда позволяло раскиснуть и с удовольствием себя жалеть.
С началом сентября у Ипатова добавилась новая неприятность. Первого числа он пришёл утром на автобусную остановку и увидел там, помимо нарядных школьников с букетами, Василёчка. Оба окинули друг друга неприязненными взглядами и отвернулись в разные стороны.
Тоже самое повторилось второго числа, потом третьего, и вообще стало повторяться почти каждый будний день. Очевидно, Василёчек был студентом и по утрам ехал в вуз в то же время, что и Ипатов на работу.
«Вот же чёрт! Хоть в другой район переезжай, чтобы этого красавчика не видеть».
Однако переезжать Ипатову очень не хотелось. Он всей душой любил свою уютную квартирку, да и до работы добираться было удобно на автобусе без пересадок.
Как-то очередным вечером Ипатов потягивал после ужина вино перед телевизором. Переключил канал и попал на хроники происшествий. Показывали репортаж с места аварии. Водитель грузовика не справился на скользкой после дождя дороге с управлением и въехал на полной скорости в автобус. Сам водитель погиб, среди пассажиров автобуса оказалось много раненых, и даже случилось несколько летальных исходов. Ипатов скорбно вздохнул и отхлебнул вина. А потом ему в голову пришла гениальная идея.