Они с Бабушкиным знали друг друга давно, так что Соловьев мог себе позволить в разговоре с ним не сдерживаться.
Однако Андрей Николаевич никуда не ушел и даже не сел. Он подошел к Евгению Васильевичу, и начал говорить
Через полчаса в кабинет Главы на срочное совещание вызвали всех его заместителей, начальника городской полиции и даже вечно занятого главного бухгалтера администрации.
А на следующее утро весь город был завален экстренным выпуском газеты «Заря коммунизма», напечатанным этой ночью тиражом тридцать тысяч экземпляров (такой огромный объем пришлось срочно заказывать аж в Новосибирске, подключив все мыслимые и немыслимые связи Соловьева). Газету вместе с картошкой отдавали бабки на рынках, она лежала на прилавках всех местных магазинов, инспекторы ГИБДД, задержав очередного нарушителя правил, отпускали его с миром, вручив несколько экземпляров Зари, а полиция, получив указание своего начальника, полковника Котова, объехала все злачные места, распространив там не менее тысячи газет. И даже сумрачные уроженцы юга, продавая подгнившие персики, чуть ли не каждый фрукт заворачивали в отдельную газету. Так выходило дешевле, чем в течение сорока восьми часов депортироваться на родину, как им пообещали в управлении миграции, если они не распространят полученный тираж.
На первой полосе Зари коммунизма восемнадцатым кеглем была напечатана передовица Андрея Николаевича. Называлась статья «ДОКОЛЕ?!!!». Живым народным языком Бабушкин ловко объявил виновными в пришедшей Пандемии американцев с англичанами, жидомасонов, мировое правительство и сторонников плоской земли. Любому человеку, прочитавшему статью (написанную весьма талантливо), сразу все становилось ясно, словно солнце взошло из-за туч. Андрей Николаевич умело надавил на целевую аудиторию, до сих пор слепо верящую печатному слову, и в то же время самую активную на пенсионеров.
Подавляющее большинство людей старшего поколения, увидевших новый выпуск Зари, ощутили шок прежде всего от того, что она вообще до сих пор существует. А после принятия этого факта, все напечатанное в газете уже не могло восприниматься ими иначе как непреложная правда.
А заключалась Правда в том, что у настоящего Патриота было лишь два пути либо вакцинироваться и тем самым выстоять в смертельной борьбе с врагами, либо вступить в ряды презренных антиваксеров и продать свою Родину всем этим подлым американцам, мировому правительству и прочим сторонникам полетов на Луну. То есть выбора никакого просто не было!
И началась Война! Заря коммунизма, ведомая умелой рукой Бабушкина, ежедневно выпускала как программные статьи, призывающие к вакцинации, так и истории из жизни жителей Шахтинска, которые бесстрашно привились, а после нашли клад, выплатили ипотеку за две недели и стали успешными бизнесменами. Тут же публиковались заметки о людях, поверивших во вред прививок. Обычно они после страшных мучений (уволили с работы, поднялся процент по ипотеке, сдохла любимая крыса и пр.) умирали. Андрей Николаевич писал без устали. Он даже не сразу заметил свое значительно улучшившееся материальное положение. Тираж рос, газета успешно продавалась, и как-то вечером Бабушкин, открыв на телефоне Сбер, минут десять в шоке смотрел на цифру своего зарплатного счета, не веря глазам. До него вдруг дошло, что через полгода его голубая несбыточная мечта квартира в неоновом Центре станет реальностью. И он впервые за много лет напился.
Газета вместе с главным редактором процветала. А штат редакции, для которой пришлось арендовать приличное офисное здание в центре города, наполнился молодыми расторопными людьми, так как в одиночку такой объем работ Бабушкин уже не вывозил. Но тут совсем некстати у Андрея Николаевича произошла эта дурацкая размолвка с Главой по поводу Дня вакцинации. И очень скоро молодые расторопные люди взяли всю работу по выпуску газеты на себя, оттеснив Бабушкина от руководства. В итоге, хоть формально он и оставался Главным редактором, но фактически больше ничего теперь не решал, не писал и не делал.
Впрочем, мавр уже сделал свое дело. Почти все пенсионеры Шахтинска, кроме особо упертых, активно прививались сами и заставили вакцинироваться своих младших родственников. В ход шло все угрозы, обещания лишить наследства, выписать с занимаемой площади, потерять коляску с внуком по дороге в детсад, купить огород в тридцать соток В итоге, через три месяца после начала кампании в городе были привиты уже восемьдесят шесть процентов жителей. А партия антиваксеров, до недавнего времени владеющая умами горожан и успешно противостоящая поголовной вакцинации, потерпела сокрушительное поражение.
И вот теперь Андрей Николаевич, вдруг предавшийся воспоминаниям, зачаровано смотрел из окна на манящие неоновые огни Центра и совсем не обращал внимания на двух мужчин, стоявших внизу на улице возле соседнего дома. А между тем, эти люди пришли для того, чтобы его убить.
Глава 4. Проверка на дорогах
(вторник, 22:00, четверо суток до Дня вакцинации)
В полумраке подъезда было тихо, только откуда-то сверху доносились пьяные крики. Домофон не работал, поэтому два человека беспрепятственно вошли в подъезд и стояли сейчас на площадке первого этажа. Кузнецова била мелкая дрожь, его спутник держался абсолютно спокойно.
Олег снова и снова прокручивал в голове разговор с Иваном Ивановичем, состоявшийся вчера после партийного суда и счастливого освобождения.
А ты умнее, чем кажешься, Олежек, сказал тогда секретарь партии, благодушно улыбаясь, когда все судьи разошлись и в подвале кроме них двоих остался только безмолвный человек, так и стоящий у Кузнецова за спиной.
Поэтому пришло время поручить тебе более серьезную работу, чем проповедовать с памятника, Иван Иванович снова улыбнулся, как ты считаешь?
Олег мужественно кивнул. Другого варианта у него и не было. А собеседник его очень обрадовался.
Молодец! Я всегда в тебя верил Олежек! Но ты же сам должен понимать, прежде чем доверить человеку серьезную работу, мы должны быть абсолютно в нем уверены.
Иван Иванович расплылся в улыбке.
Поэтому сначала ты пройдешь небольшую проверку. Но не волнуйся, это ведь простая формальность, я же верю тебе, как самому себе, тут секретарь даже захихикал, довольный своей шуткой.
Человек за спиной не издавал ни звука. Еще бы проклятая вода под потолком не капала
Ты знаешь Андрея Николаевича Бабушкина? спросил секретарь.
Внутри Олега все оборвалось «Только не это, Господи, только не это!», подумал он, но свои чувства сумел удержать при себе, хоть и далось ему это очень нелегко. Ведь Иван Иванович пристально смотрел на освобожденного пленника, и любая неверная эмоция могла выдать и погубить Кузнецова.
Знаю шапочно, Олег словно со стороны услышал свой безразличный голос, он в газете работает, живет недалеко от меня, на Весенней.
Отлично! обрадовался секретарь и добавил, завтра тебе надо будет его убить.
Зачем? невольно вырвалось у Кузнецова.
Иван Иванович закинул ногу за ногу, сцепил руки на груди, но не ответил собеседнику, а задал встречный вопрос.
Как ты думаешь, Олежек, в чем сила и мощь любой организации?
В идее? Олег крепко задумался, пытаясь сообразить, в деньгах, в людях?
Нет, в слепом повиновении, сам себе ответил секретарь и моментально задал новый вопрос, вот ответь мне Олежек, ты умный человек?
Да ну, скажете тоже, отмахнулся Кузнецов, который всегда довольно-таки трезво оценивал себя, Вы же меня знаете.
Знаю, и достаточно хорошо. Но тогда объясни мне, почему, получив приказ, ты спрашиваешь, зачем его надо выполнять? Можешь ли ты понять причину отдачи такого приказа, хватит ли у тебя на это ума?
Но разве можно просто так пойти и убить человека? удивился Олег.
Конечно, просто так нельзя, согласился Иван Иванович, но спрошу еще раз, а надо ли тебе знать причину его убийства?
Ну да, замялся несколько сбитый с толку Кузнецов, хотя уже и сам начал в этом сомневаться.
Хорошо, равнодушно сказал собеседник, рассказываю причину. Я педофил, убил шесть детей, а Бабушкин случайно узнал об этом и теперь хочет вывести меня на чистую воду. Вот мне и нужно его ликвидировать.
Олег выпучил глаза, попытался что-то сказать, но язык его совсем не слушался. Иван Иванович пристально смотрел на Кузнецова и некоторое время молча ждал ответа. А не дождавшись, продолжал.
Ведь есть же у меня причина его убить? и тут секретарь расхохотался, глядя на онемевшего Олега, да не дрейфь ты, какой я педофил. Просто привел пример, что порой исполнителю лучше вообще не знать причину. Ведь сила организации в том, дорогой мой Олег Спиридонович, что ее члены не задают вопросов, а слепо выполняют приказы. И смысл этих приказов рядовых бойцов вообще не должен волновать, не их это собачье дело! А если все начнут рефлексировать и думать о том, о чем думать не следует, то любая организация рассыплется в прах за очень короткое время.
В голосе Ивана Ивановича прорезался металл, он заговорил страстно и убежденно.