По моему указанию убитый записан в протоколе как неопознанный труп, сказал Котов, тем более, что после выстрела в лицо опознать его затруднительно. Кстати, пальцев в квартире никаких не нашли, кроме отпечатков самого Андрея Николаевича и еще Ракитина. А может это он сам Бабушкина и грохнул?
Артем побелел, но все остальные улыбнулись, оценив плоскую шутку полковника, слегка разрядившую обстановку.
А труп точно принадлежит Бабушкину? спросил Евгений Васильевич, как вы его опознали, если не по лицу?
Конечно Бабушкину, невозмутимо ответил Котов, хотя его и невозможно было опознать по лицу, но я его сто раз сам видел в этой одежде, да и отпечатками пальцев трупа вся квартира залапана. Так что это точно он!
Хорошо, я понял, сказал Глава, повторяю что будем делать с трупом? Вы же все прекрасно понимаете, смерть Андрея Николаевича нам сейчас совершенно не нужна. Вот застрелили бы его пораньше, в самом начале возрождения Зари коммунизма
Тут Соловьев осекся, внимательно посмотрел на присутствующих, но те сидели с каменными лицами, и он продолжал:
Если это произошло бы раньше, народ тогда только еще больше сплотился бы вокруг нас, и массово повалил прививаться. Можно было даже и улицу какую-нибудь в честь убитого героя назвать. А сейчас что? Ведь мы и так сейчас на третьем месте по вакцинации в России, второе и первое мы уже не займем, да нам этого и не надо. Зато теперь могут поползти слухи, мол власть не уберегла героя, а использовала его в своих целях и отправила потом на верную смерть. А уж этот сучонок Иван Иванович, будьте спокойны, из убийства Бабушкина сможет раздуть такую историю, что люди начнут как тараканы метаться в ненужном направлении. Да ко всему прочему еще и День вакцинации через три дня, как-раз нам только смерти главного редактора к празднику и не хватало!
Так может это антиваксеры его и убили? спросил Ракитин.
Вряд ли, ответил Глава, Зачем? Им точно так же не нужна его смерть, как и нам. Понимаете, сейчас в городе установился хоть какой-то баланс между противоборствующими силами. Каждый житель находится либо с одной, либо с другой стороны баррикад, с властью или с антиваксерами. Но никому не нужны события, которые могут нарушить существующий баланс. Ведь никто не знает, что может произойти в результате этого нарушения. Поэтому и нас и антиваксеров устраивает сложившееся положение, и раскачивать лодку никто не собирается. Хотеть конфликта в этой ситуации может только какая-нибудь неизвестная нам третья сила.
Какая сила? встрепенулся начальник управления ФСБ, полковник Бритвин.
А вот вы и выясняйте, какая, это ваша работа, отрезал Соловьев, но давайте о насущном. Надо срочно решать, объявлять официально о смерти Бабушкина или нет?
Евгений Васильевич был совершенно прав известие об убийстве Андрея Николаевича могло привести к непредсказуемым последствиям, но и сокрытие преступления могло спровоцировать события гораздо более непредсказуемые. Выбрать из двух зол меньшее казалось невозможным.
Завязался жаркий спор, в котором не участвовал лишь прокурор города, старший советник юстиции Александр Александрович Беккер. Он занимал свой пост с незапамятных времен. Злые языки шутили, что Беккер представлял прокуратуру Шахтинска еще на коронации Елизаветы второй. Невысокий, плотный, с густой белой шевелюрой, городской прокурор сидел в своем уютном кресле без малого сорок лет. Ему было далеко за семьдесят, однако по остроте ума и сообразительности Александр Александрович мог дать фору любому. Сейчас же прокурор молча сидел на стуле и рисовал в блокноте какие-то загадочные квадратики, кружочки и треугольники.
А может объявим, что он своей смертью помер, например, от инфаркта, да и похороним в закрытом гробу, предложил Котов, дело об убийстве замнем, нам не впервой.
Можно и так, устало сказал Глава, которому эта мысль тоже приходила в голову, но все равно День вакцинации будет испорчен самим фактом смерти главного редактора Зари, а этого допустить никак нельзя.
Скажите, Артем? внезапно вклинился Беккер в разговор, а чем Бабушкин занимался в редакции?
Да последнее время ничем, развел тот руками, сидел в кабинете, и подписывал в печать Зарю.
Кроме Ракитина, никому из присутствующих не было известно об отстранении главного редактора от руководства газетой, поэтому Артем не стал дальше развивать свою мысль.
А он писал статьи, проводил какие-нибудь планерки, совещания с персоналом? спросил Сан Саныч.
Нет.
Тогда кто может заметить его отсутствие в редакции?
Не знаю даже, Ракитин пожал плечами, если только охранники, да я.
Насколько я помню, он жил один? Ни жены, ни детей у него нет?
Любовницы завалящей, и той не было, наябедничал Котов.
Прокурор, который если и заподозрил что-то неладное в странном безделье Бабушкина, то оставил свои мысли при себе, кивнул головой и замолчал, а спор разгорелся с новой силой. Но спустя какое-то время все окончательно выдохлись и затихли, так и не придя к какому-либо решению. И тут Беккер снова заговорил.
А зачем нам чего-то решать сейчас? сказал он, давайте пока просто выждем время, а там видно будет.
А затем, дорогой Сан Саныч, что Бабушкина через два дня надо тайно или явно, но хоронить, ведь мертвый человек имеет свойство портиться, язвительно сказал Соловьев.
И мертвая ягода тоже имеет свойство портиться, согласился Беккер.
Все присутствующие замолчали.
Вы не представляете, сколько моя бабка садит смородины, невозмутимо продолжил прокурор, и варенье варили, и бражку делали, лишь бы не пропадала зря. Я с ней и по-хорошему, и по-плохому, хотел уже выкорчевать половину кустов, так она ни в какую! Ну я и купил морозильную камеру. Бабка завалит ее смородиной, а я приду со службы, зачерпну ягодки стакан и в кресло сижу хрумкаю вместо мороженого, хоть и не люблю я гадость эту Но зато мир в семье сохраняется, а это ведь самое главное!
Все присутствующие продолжали молчать.
У Вас же есть морозильная камера в судебно-медицинском отделении, обратился Беккер к главному врачу городской больницы, тоже участнику совещания, какая в ней температура?
Минус двадцать два, ответил тот.
Даже ниже, чем в моей, у меня всего-то восемнадцать! Вот и засуньте туда Андрея Николаевича. Вскрытие пока не делайте. И пускай он там лежит себе потихоньку. Ведь, как я понял, его отсутствие никто и не заметит. А потом глядишь и придет нужный момент, когда мы его достанем, разморозим, да и предъявим миру! Но пока пусть официально Бабушкин числится живым, и ни одна душа не должна знать, что он мертв. А после Дня вакцинации видно будет, что с трупом делать.
На этом, подтвердив свою репутацию умнейшего человека, прокурор замолчал и вновь принялся рисовать в блокноте. А остальные участники совещания очень быстро составили план дальнейших действий.
Найдите убийцу, и тех, кто за ним стоит! подытожил Глава, разыщите того, кто мутит воду в городе. Но следствие проводите с соблюдением всех мер секретности. О смерти главного редактора не должна узнать ни одна собака! Следующее совещание завтра здесь же в четырнадцать часов, в том же составе. Жду доклады о результатах расследования за сутки. И попробуйте только сорвать мне День вакцинации!!!
Соседей Бабушкина ликвидировать? деловито спросил Котов, или пока их просто задержим? Они же могли видеть лишнего и приезд опергруппы, и вынос трупа.
Иди в жопу, ответил Соловьев и совещание закончилось.
Глава 7. На все, что происходит, существует несколько точек зрения (часть 1)
(среда, 18:00, трое суток до Дня вакцинации)
В полумраке кабинета следователя было еще тише, чем три дня назад. Даже часы с того времени больше не тикали, навеки зафиксировав для потомков исторический момент вербовки Олега.
Вы зачем позвонили? недовольно сказал полицейский, я же дал свой телефон только для экстренных случаев, а еще три дня не прошло, как Вы уже звоните и просите о встрече.
Так он и произошел, дрожащим голосом сказал завербованный.
Кто?
Экстренный случай!
Ну тогда рассказывайте, собеседник придвинулся поближе. Вид Кузнецова, трясущегося мелкой дрожью, ему не понравился.
Я вчера убил Бабушкина, признался Олег.
Какого Бабушкина, Андрея Николаевича? удивился Антонов.
Да, Зарю коммунизма!
Странно, протянул полицейский. Он не видел в суточной сводке такого сообщения, да и прекрасно понимал если главного редактора городской газеты убьют, то вся полиция и он сам будут стоять на ушах. Поэтому словам Кузнецова следователь пока не поверил.
Три дня назад во время допроса, увидев, как загорелись глаза задержанного антиваксера после шутки о погашении кредитов, Антонов решил завербовать его, что и произошло неожиданно быстро и легко. Олег вакцинировался и получил подробные инструкции. Ему было дано указание слушать и запоминать все, происходящее в партии, но самому ничего не предпринимать до тех пор, пока к нему не подойдет или не позвонит человек и не скажет пароль.