И я прекрасно понимаю девушек, что растекаются лужей перед ним. Может, если бы я меньше книг читала и не верила в настоящую любовь, или, не дай бог, мозгов бы не было, я и сама состояла бы в их рядах. Но слава небесам, мозги у меня на месте, и раздвинуть один раз ноги, как предложил мой уже бывший друг, я не собираюсь. И пусть Власов подавится своей властью и деньгами, которые он предлагает.
Мысли обрываются в миг, когда чувствую на себе его взгляд. Пронзительный, обжигающий. Даже не прикоснулся, а кожа покрылась мелкой россыпью мурашек. И как бы я не хотела скрыть свою реакцию на его близость, мне это не удаётся. А услышав усмешку, я поворачиваюсь к нему.
Куда вы меня везёте? задаю вопрос, как мне кажется, уверенным тоном, а на деле мой голос похож на мышиный писк.
А куда бы тебе хотелось? сев в пол оборота, он смотрит на меня насмешливым взглядом.
Стискиваю челюсти, сдерживая себя, чтобы не наброситься на него с кулаками.
А моё мнение учитывается? вдохнув, спрашиваю спокойно.
Нет, мотает головой с кривой ухмылкой на лице.
Не скажу, что его ответ меня удивил. Я ожидала нечто подобное, но всё равно неприятно. Невыносимый человек, который возомнил себя вершителем судеб и играет жизнями людей, как ему вздумается!
Тогда не надо спрашивать, фыркаю в ответ. Зачем вы это сделали? повернувшись к нему вполоборота, смотрю в самодовольное лицо.
Сделал что? выгнув бровь, он сидит с таким видом, словно ребёнка из детского сада забрал, и тот по пути домой не замолкает.
Зачем вы наехали на Диму? раздражительным тоном спрашиваю.
Я очень не люблю, когда меня не слушаются, понижает голос до полушёпота и наклоняется ко мне. А ты, девочка, очень непослушная, шумно втягивает запах и на миг прикрывает глаза. Вкусная, выдаёт, а я не сразу понимаю, что ему тут, в салоне автомобиля, вкусным кажется.
А вы мне никто, чтобы я вас слушала, гордо заявляю я.
Не играй с огнём, девочка, можешь обжечься, смотрит прямо в глаза. Затягивает своими зелёными омутами. Моё терпение не резиновое, и оно вот-вот лопнет.
Вот и отлично, пусть разорвёт вас на куски договорить мне не дали.
Сильная рука сжимает моё горло, а лицо передо мной багровеет от злости.
Ты слишком много болтаешь, это выводит из себя, детка, шипит угрожающе, обдавая горячим дыханием мои губы. Запомни: пока на тебя нацелился я, никто не смеет в твою сторону даже смотреть, не то что касаться. Рядом с твоим Димой окажется любой, кто посмеет к тебе приблизиться. И скажи спасибо, что на больничной койке, а не в гробу. Пока что.
Отпустил меня так же резко, как и схватил. Я чуть ли сознание не теряю и, жадно хватая воздух, потираю шею, что горит огнём. Умом понимаю, что мужчина не шутит, и, правда, играть с огнём не стоит, но упрямая девочка внутри меня не желает сдаваться.
Я не ваша собственность, и ни на что согласие не давала, так что вы не имеете права
Мне твоё согласие не требуется. Ты будешь моей так или иначе. Сама к ногам бросишься и молить будешь.
Никогда! почти кричу я.
Голос понизь, рычит, выстрелив в меня взглядом. Ты уже моя! И так будет, пока мне не надоест. А теперь свободна, отмахивается, как от надоедливой мухи.
А я только сейчас понимаю, что машина давно стоит на месте, а главное у ворот моего дома, на потеху всем соседям. Задыхаясь от негодования и не найдя больше слов, я нервно дёргаю ручку двери, чтобы выйти и убежать подальше от него. Но чёртова ручка не поддаётся, и я, словно рыба, выброшенная на сушу, бьюсь в судорогах, чувствуя, как ком обиды в горле не даёт дышать.
Власов наклоняется, почти ложась на меня всем своим весом, окутывая чёртовым запахом морского бриза, будто меня бросили с высокой скалы в прохладную воду.
С ней надо нежно, шепчет у самого уха и одним ловким движением открывает дверь.
Вместо того, чтобы выйти и сбежать, как и планировала, я, как заворожённая, смотрю в зелёные омуты и не нахожу сил даже вдохнуть. Сжатая челюсть и похоть в его глазах действуют на меня, как гипноз. Тело и вовсе бросает в дрожь, а кожа покрывается мурашками, когда его ладонь оказывается на моём бедре. Сначала нежно гладит, а потом сжимает до сладкой боли, и вместе с этим движением у Власова учащается дыхание. А заодно и моё.
Облизав пересохшие губы, я пробуждаю зверя. Арман набрасывается на на них так, словно перед быком помахали красной тряпкой сминает, кусает и врывается языком в мой рот, как к себе домой.
Из моей груди предательски вырывается полустон-полувсхлип, и, потеряв голову окончательно, я, обмякнув, начинаю отвечать на поцелуй.
Глава 6
Лиза
Словно тряпичная кукла, я позволяю делать с собой всё что угодно. А Власов, ничуть не стесняясь, пользуется этим. Его горячие ладони ласкают каждый уголок моего тела, губы творят что-то нереальное, притягивая меня ко дну вулкана, в котором я сгораю.
Голова приятно кружится, по венам течёт горячая лава, а внизу живота затянулся узел, что вот-вот взорвётся от напряжения. Дрожу, как лист на ветру, и вздрагиваю каждый раз, когда Арман кусает мою губу, одновременно сжимая моё бедро.
Просунув вторую руку за мою спину, он резко притягивает меня и усаживает к себе на колени. Не дав возможности даже вздохнуть, Власов снова пленит мои губы. Накрывает ладонями мою попу и, сжав до сладкой боли, вжимает меня в свою твёрдую грудь. Из моей груди рвётся протяжный стон, когда он поднимает руки и пробирается прохладными пальцами под мою футболку.
Откуда-то раздаётся клаксон словно обухом по голове. Я тут же прихожу в себя и разрываю сумасшедший поцелуй. Фокусирую взгляд на мужчине, у которого я сижу на коленях, так и не убрав руки с его шеи. Его довольная ухмылка, глаза наполненные победой и весь его вид кричит а я говорил!
Отрезвляет меня.
Убираю руки с этого совершенного тела, замахиваюсь, намереваясь влепить ему оплеуху. Но руку перехватывают в воздухе до того, как она приземляется на его щетинистую щёку.
Не в этот раз, детка, довольно улыбается, сжимая моё запястье до красных пятен.
Козёл! шиплю я на него и порываюсь слезть с его колен.
Он продолжает меня держать, а я ёрзаю, как идиотка, толкая и царапая его. Добиваюсь только того, что оказываюсь ещё ближе к нему, а этот козёл этим только забавляется. Упираюсь руками в его грудь, но вспотевшие от напряжения и волнения ладони скользят по шёлковой рубашке, и О, чёрт!
Убираю руки от него, словно ошпаренная. Чувствуя, что краснею как рак, поднимаю глаза на Власова, который едва сдерживает смех.
Я коснулась его члена! Господи, какой стыд!
Находясь в каком-то замешательстве, я будто выпадаю из реальности, а Арман, устраивая свои руки на моей заднице, притягивает так, чтобы я оказалась прямо на нём. Твёрдый, словно камень, и и он просто огромный! По телу пробегают волнительные мурашки, а уши буквально пылают от стыда.
Чувствуешь, что ты со мной делаешь? хриплым низким шёпотом спрашивает он на ушко и всасывает мочку.
Едва нахожу силы, чтобы не застонать, не закрыть глаза, не запрокинуть голову назад и позволить ему сделать хоть что-то, чтобы унять это невыносимое напряжение во всём теле.
Отпусти те меня, жалобно, неуверенно прошу я.
Нет! отрезает уверенно, продолжая удержать за попу и раскачивая меня вперёд-назад, заставляя тереться о его член.
С трудом удаётся дышать, но ещё труднее сдерживать рвущиеся наружу стоны, которые всё же вырываются из моей груди в виде судорожных всхлипов.
Ты моя! проносится в голове.
Нет! Нет! Нет!
Могла один раз раздвинуть ноги слова Димы как гром среди ясного неба. И воспользовавшись маленькой заминкой Власова, когда он прикрыл глаза, шумно дыша, я спрыгиваю с его колен. Тут же, пока он не спохватился, вылезаю из автомобиля и несусь со всех ног к дому.
В спину мне раздаётся низкий рык, а потом едва слышный смешок. Не оборачиваясь, я добегаю до калитки и дрожащими пальцами открываю её.
Елизавета? навстречу выходит бабушка, вытирая руки о фартук.
Бабуль, не сейчас, говорю не своим голосом, отмахиваюсь и скрываюсь в доме.
Забегаю в свою комнатушку, сажусь на старую кровать, подтянув колени к груди и прилипнув спиной к стене.
Какая же ты дура, Лизок!
Дура! Дура! Дура!
Как так можно? Растеклась лужицей, как и все остальные.
Идиотка бесхребетная!
Тебе ведь понравилось, насмехается надо мной внутренний голос.
Нет! Не понравилось
Кому я вру?! Боже
От передозировки эмоциями я отрубилась на кровати, лишь упав на правый бок. За окном уже стемнело, щёки стягивает от высохших слёз, а на груди такая тяжесть, что дышать трудно.
Злюсь! Больше на себя, чем на Власова. Разве можно так себя вести? Не понимаю, что на меня вообще нашло? Какого чёрта я так размякла, позволила ему меня касаться там, где никогда не бывали мужские руки. Мужчин вообще рядом со мной не было, если не считать Серёжу в девятом классе, который проводил меня до дома после школьного осеннего бала и поцеловал. Но тот поцелуй по сравнению с тем, что творил Власов, как укус комара.