Нет, не пришлось, это просто месть. Я простая травница, пока она не хочет рассказывать об этом, но рядом с родным человеком боль прошедших дней утихает.
Расскажешь, как жила?
Расскажу, обязательно. Только давай потом?
Сэмюэль смотрел на дочь. Ей пришлось не только расти без отца, но и рано повзрослеть. Но в ее глазах не было ни злости, ни порочности. Открытый взгляд, немного усталый, с плещущейся надеждой и отголосками боли. Большего его малый дар не показал, но и этого было довольно, чтоб поверить она осталась той же, доброй, отзывчивой его малышкой. А уж теперь он постарается сделать всё для её счастья. Всё, что сможет, пока не окончилось его время.
Отец и дочь вели неспешную беседу, за короткими фразами вспоминая тех себя, что остались в прошлом, на большой земле. Пока оба опасались переходить к болезненной теме жизни «после». Сэмюэль уже давно привык к одиночеству, к мысли что «там» его похоронили, и он никогда не узнает судьбу дочери. Хотя с каждым новым человеком вспыхивала надежда «а вдруг слышали о такой?» Теперь же в сердце колыхалась невообразимая смесь эмоций от боли и отчаяния до надежды и счастья.
Люсия же радовалась, ведь отец теперь рядом, и она точно не пропадёт. И пусть придётся носить полностью закрытую одежду и забыть об отношениях, но она проживёт неплохую жизнь. И принесёт пользу этому маленькому сообществу. Только для начала надо выяснить, как же тут живут, и чем она сможет помочь. А отец, словно услышав её мысли, побарабанил пальцами по столу и задумчиво произнёс:
Ты не волнуйся, занятие тебе точно найдём. Только вот как бы некоторые горячие головы
Горячие головы были всегда и везде, задумчиво протянула девушка, беря кусочек сыра и свежую, ароматную булочку. Это Проклятие Нельзя касаться людей, кроме больных, понимаешь?
Но им тебя никто трогать ничего не мешает. закончил её мысль отец. И больно будет только тебе.
Он на мгновение задумался, что-то прикидывая, и встал.
Сейчас у нас собрание, я предупрежу кого смогу, чтоб не прикасались к моей дочери. Но сомневаюсь, что к моим словам прислушаются все. Постарайся лишний раз из дома не выходить.
Папа, какой лишний раз? Да я ж тут заблужусь моментально!
Вот и посиди в доме. А после обеда я вернусь, покажу тебе некоторые секреты. До встречи, мой Солнечный Зайчик.
Девушка опустила соломенные занавески на двери и окнах, вынула ставни, подоткнула юбку, и принялась за уборку дома. Ожесточенно выметая паутину, она пыталась унять грустные мысли о собственной судьбе.
***
В общем зале было очень шумно. Собрались почти все кроме тех, кому было откровенно наплевать. Но такие жили отдельно от поселения и никак не влияли на жизнь общины. Обсуждали невероятную новость у них появился лекарь.
Вот если б ещё и с даром, а не просто травница
Ты что, она же шлюха. Разве девушка с Даром до такого опустится? Да ни в жизнь!
Уверены, что она из таких? Может, с волосами просто беда приключилась? Клеймо ведь никто не видел, подала голос одна из женщин, но её не слушали.
А если ей нравилось?
Тогда бы не попалась!
Хорошенькая такая, надо заглянуть в гости!
Мужской гогот заглушил скрип стула, на который устало опустился староста. Заметив его присутствие все затихли, но ожидание затянулось. Старый Сэм не спешил говорить, обводя взглядом присутствующих.
Эй, Сэм, так что там за рыжая цыпочка? подал голос самый нетерпеливый, и остальные согласно загудели.
Бывшим матросам, пиратам и выжившим бандюганам было особенно интересно не так часто в их края заносило таких молодых и красивых девушек. Да и женщин, в общем-то, тоже.
До появления этого сурового мужчины судьба тех немногих была незавидна. Их брали все без разбору, частенько ещё и устраивая драки меж собой. Теперь женщина сама могла выбрать себе нескольких мужей. И каждый надеялся стать тем счастливчиком, которого изберет новенькая молодая, красивая, да ещё и наверняка многим премудростям наученная. Поэтому слова мужчины были для них подобны взрыву в пороховом трюме:
Люсию вы не получите.
Жесткие, уверенные слова потонули в возмущенных криках.
Успокойтесь сейчас же! крикнул высокий, темноволосый парень, стоявший у двери. Попробуйте напрячь память, и вспомнить, как зовут дочь Сэмюэля?
Рыжая Люсия?
Твой Солнечный Зайчик, Люсия?
Неужели она?
Сэм, как же её так угораздило?
Неужели она?
Сэм, как же её так угораздило?
Похоже, плохо ты знал свою малявку!
Сразу посыпались вопросы, ведь каждый знал о горячо любимой девочке, оставшейся там, на далёком берегу. Только мало кто верил, что дочь матроса могла остаться такой же невинной, как в детстве.
Староста вздохнул, снова пройдя взглядом по комнате, словно желая проникнуть в душу каждого, донести до них свое требование.
Как именно всё случилось, я пока не знаю. Подозреваю, это делишки жирдяя и его братца-судьи. Они и вправду клеймили мою малютку Ещё и проклятой печатью. Поэтому попрошу вас избегать прикосновений. От слова «совсем». И тогда Люсия останется тут и будет помогать нуждающимся.
Проклятая печать? Это как? заинтересовался Николас, один из самых молодых парней. Он был юнгой до бури, закинувшей его на остров.
В ожидании ответа никто не заметил, как две тени покинули помещение.
Иногда обвинитель договаривается с магом, и тот вплетает в железо клейма заклинание, которое потом переходит на преступника. И они могут быть совершенно разные. Для Люсии это «Неприкасаемая» с огнём, действующее лишь на нее. Поэтому прошу не добавлять моей дочери боли. Она будет для вас лекарем, но не более. Сэм ещё раз вздохнул, опустив глаза. Теперь необходимо обсудить ещё некоторые вопросы, и домой.
Да, не повезло Такая красотка, да не про нас.
Зато, может, от язвы своей избавишься.
От которой из них?
***
Близился полдень, но отца всё не было.
Люсия успела прибраться в доме и осмотреть его. В дальнем углу обнаружилась лестница в комнаты второго этажа, на поверку оказавшегося несколькими комнатами с отдельным входом, пусть сейчас и забитым. Больше было похоже на пустующий отдельный дом, почти полностью увитый разными растениями.
«Похоже, я нашла себе жилье», решила девушка. Не жить же с отцом в одной комнате. Но уборку там отложила на потом вдруг у домика есть хозяин? Вновь спустилась вниз, и тут же поняла, что в доме она не одна. Интуиция кричала об опасности, но сделать Люсия уже ничего не успевала, даже сбежать. Она оказалась в тисках цепких рук, а хриплый шепот всколыхнул короткие волосы на затылке.
Вот она какая, малышка-травница
Рядом раздался второй голос:
Да какая из шлюхи травница? Так, наверняка выучила пару травок и рецептов, чтоб не понести случайно, и хватит.
От мужчин тянуло кровью, брагой, и ещё чем-то горько-кислым, удушливым. От этого запаха слезились глаза, и лиц было не разглядеть. Девушка хотела закричать, но её рот накрыли чужие губы. Жестко, властно мужчина вталкивал свой язык, пробуя её на вкус и пробуждая проклятие. Затем нехотя отстранился, оставив горькое послевкусие и боль обожженных губ. В это время второй крепко держал её за плечи, хотя тело и так перестало её слушаться.
Вку-усная, молодая, довольно потянул первый, поцокал языком. Мне нравится.
Он прихватил девушку за подбородок и, задирая ее голову вверх, рассматривал, кажется, с огромным удовольствием, как краснеет и покрывается волдырями кожа под его пальцами.
Ох ты, какое интересное проклятие! Мне нравится, очень нравится! Голос сбился до хрипа Ты получишь лучшую смесь ощущений боль и наслаждение! О да, в этом я мастер!
Интересно, зачем она Сэму? Староста не из тех, кто любит причинять боль. прошелестел бесцветный голос из тумана плывущего от боли сознания. Сомневаюсь, что такая красотка его дочь.
Да фигня, не важно это. Давай её на стол. До прихода старика успеем. И не дай ей грохнутся в обморок! Хочу, чтоб она ощутила всё!
Вот её тело поднимают, и подсаживают на стол, вот чужие руки расшнуровывают платье. Нарочито медленно, каждый раз стараясь зацепить кожу. Мимолётно касаются волос, скулы, опухших губ. Дыхание сбивается. Больно, а будет ещё больней.
Матерь, спаси! Поторопи отца, пусть скорей вернётся, прогонит их!
Но нет, богиня наверняка не слышит её, меченую. Теперь она изгнанница, теперь не увидеть светлого лика. Не войти под зеленые своды
Платье падает с плеч, освобождая грудь, которую тут же мнут со спины руки первого. Задирают их, чтоб другой мог обхватить вершинку ртом, моментально прикусив розовую горошину. В то же время рука его ползет по ноге, задирая подол платья, приближаясь к самому укромному месту. В спину и бедро упирается твёрдая плоть, мужчины оба возбуждены, проделывают всё молча и хрипло дыша. Тот, что сзади наклонился и укусил её шею, присосался и замычал, а рука второго добралась уже к цели