Это называется «стадное чувство», подсказала мама.
А кто и что им внушил? не поняла я. Что там вообще-то было?! Расскажи хоть!
Да, расскажи! присоединилась мама, покосившись на меня. Мне Галя звонила, но только на два слова сказать, что все живы.
И растащили на память грибоедовские свадебные подарки! ехидно добавила я.
Я видел огромную толпу перед воротами, а в ней много местных афганцев, поведал папа. Они выкрикивали требования вывести из Афганистана советские войска, а заодно все то, что они обычно нам кричат «Марг бар сефарат-е-шурави!» («Смерть советскому посольству!» перс.) и «Марг бар Амрика!» («Смерть американцам!») очевидно, чтобы соседи-узники не расслаблялись. Кричали они грозно, но через забор рискнуло махнуть только меньшинство из самых лихих. Но когда они открыли изнутри ворота и толпа хлынула на территорию, там уж началась вакханалия одни на мачту полезли флаг срывать, другие помчались главное здание громить Наши охранники, как могли, разгоняли их из брандспойтов, а тут уж и пасдары подоспели
Из папиного повествования я поняла, что история с нападением на русскую миссию в Тегеране времен Грибоедова действительно повторилась почти один в один но, к счастью, без жертв. Те, кто был в этот момент в рабочем здании посольства, спрятались на верхних этажах, за железными дверьми и решетками, которыми были оборудованы некоторые кабинеты. Лично отразить нападение они все равно не могли, казаков в распоряжении у них не было, а посольская охрана отстреливалась из пожарных шлангов в ожидании вооруженных пасдаров. Слава Аллаху, нашему послу Виноградову не пришло в голову выйти на лестницу главного здания на растерзание толпы, чтобы 153 года спустя повторить подвиг Грибоедова.
Мама стала расспрашивать про «культурные ценности», которые хранились в мемориальном зале. Папа ответил, что было не до их спасения: царские сервизы побили вдребезги, картины выдрали из рам и изрезали, рамы расколотили, мебель разнесли в щепки Люстру специально никто не сбивал, она сама упала, когда громили обстановку. А уж когда пасдары освободили здание от налетчиков и наши спустились сверху, спасать наследие было поздно. Все ужаснулись масштабам бедствия и разобрали на память осколки исторической люстры, которые валялись по всему полу.
Это же память не только о Грибоедове, но и о том, чему мы оказались свидетелями, сказал папа. Люстру эту все равно уже не собрать. А мы внукам будем показывать этот осколок и рассказывать, как на наших глазах творилась история. И это будет наше семейное культурное наследие, в котором Грибоедов никогда не будет забыт.
Как ни странно, маму это убедило. А то я уж боялась, что она понесет висюльку назад в посольство на случай, если станут починять люстру.
Не волнуйся, дорогая, успокоил ее папа. Все осколки сервизов, обрывки картин и щепки от мебели аккуратно соберут и отправят в Союз для реставрации. Я уверен, что все, что возможно, будет восстановлено.
Наше семейное «культурное наследие» в виде осколка мама аккуратно упаковала в бархатный мешочек из-под своих украшений и спрятала в шкатулку.
Вот где наш алмазный фонд! посмеялся папа и ушел снимать свои странные штаны.
Пока папа переодевался и мылся, мама сказала, чтобы я не болталась под ногами и шла во двор гулять. Это было неожиданно, но приятно.
В маленьком дворе на краешке бассейна одиноко сидела Тапоня.
Привет, подошла я к ней. Ты чего одна?
Никто не выходит, посмотрела она на меня своим ясным, ничего не выражающим взором. Родители на работе, дома одной скучно.
Понятно, сказала я и присела рядом. Приятно припекало полуденное солнышко, заняться было нечем, оставалось побеседовать с неразговорчивой Тапоней.
А ты знаешь, что на посольство напали? спросила я, желая впечатлить собеседницу тем, что взрослые доверили мне важную информацию.
Знаю, равнодушно отозвалась Тапоня. Но твой папа успел уничтожить все документы.
Что? я растерялась между желанием казаться важной и осведомленной и еще более горячим желанием узнать, что она имеет в виду?
Не знаешь, что ли? Тапоня искоса взглянула на меня и пожала плечами. Все знают.
Знают что? решила я пожертвовать своим важным образом.
То, что твоего папу с утра вызвали, нарядили в костюм афганца и отправили под ворота посольства орать «Марг бар шурави».
Что? я растерялась между желанием казаться важной и осведомленной и еще более горячим желанием узнать, что она имеет в виду?
Не знаешь, что ли? Тапоня искоса взглянула на меня и пожала плечами. Все знают.
Знают что? решила я пожертвовать своим важным образом.
То, что твоего папу с утра вызвали, нарядили в костюм афганца и отправили под ворота посольства орать «Марг бар шурави».
Зачем???
Тапоня посмотрела на меня, как на дуру:
Потому что кроме него никто из наших на афганца не похож.
А зачем ему быть похожим на афганца?! потеряла я терпение. Ты можешь объяснить нормально, а не так бурк-бурк?!
Я нормально объясняю, это ты не понимаешь, спокойно откликнулась моя собеседница. Все-таки она была вредина.
Тут во двор вылетел Серега со скейтом под мышкой, за ним семенил СахАр. Они были куда более эмоциональные ребята, чем Тапоня, поэтому сходу включились в беседу:
Ну вааааще! Твой предок дает! Серега показал большой палец.
У него даже чалма была, как у старика Хоттабыча! добавил мелкий СахАр.
Какая еще чалма?! теперь уже и я чувствовала себя дурой.
Афганская! радостно пояснил СахАр.
Тут до меня стало доходить, в чем дело. К тому же, я вспомнила белую тряпку, которую папа вручил маме «в хозяйство». Она вполне могла быть тем самым, что СахАр назвал чалмой.
У афганцев не чалма, а тюрбан, называется «лунги», проявила я осведомленность, решив сделать вид, что и сама все знаю. А тем временем лучше послушать остальных.
Так я услышала то, что мои приятели знали еще рано утром из разговоров своих родителей.
В нашем посольстве, как и в любом другом, хранились секретные документы, которые ни в коем случае не должны были попасть в руки нападающих. Именно поэтому в день нападения на англичан на их территории так воняло дымом: они заперлись в своем главном здании и жгли документацию. А на нас напали с утра пораньше и неожиданно, поэтому запереться в здании наши не успели. Те, кто уже пришел на работу, спасались от налетчиков за железными дверями, другие еще были дома, в жилом секторе, и прятались там. И к сейфу, в котором лежали важные бумаги, попасть уже никто не мог. Руководство стало экстренно соображать, что же делать? Нужен был кто-то, находящийся за пределами посольства, кто сможет проникнуть в главное здание, не вызвав подозрений у налетчиков, пользуясь общим хаосом, пробраться к сейфу, открыть его и уничтожить все документы.
Тут и вспомнили про моего папу с его внешностью, характерной для Туркмен-Сахры, где живет много афганцев, с его родным туркменским и фарси без акцента. Папу разбудили, велели срочно найти афганскую одежду, облачиться в нее и мчаться к посольским воротам. Разумеется, бегом, а не на машине с дипломатическими номерами.
Папа должен был в афганском костюме и с криками «Марг бар шурави» влиться в беснующуюся на территории посольства толпу, присоединиться к тем, кто громил «грибоедовский» зал, а затем, улучив момент, тихонько вышмыгнуть в служебный коридор, а оттуда в кабинет, где стоял сейф.
Судя по восторженным откликам Сереги, каким-то невероятным образом все это моему папе удалось. Он добрался до сейфа, открыл его и тут же принялся жечь документы. Если бы вдруг в кабинет ворвался кто-то из налетчиков, он вполне сошел бы за одного из них. Стоит себе афганский варвар в чалме и жжет в урне ценности врагов, которые нагнали свои танки на его родину.
У него еще кувалда была, добавил Серега таким тоном, будто пересказывает боевик.
А кувалда-то зачем? допрашивала я.
Как зачем?! удивился Серега. Для обороны в случае чего. И еще он ею разрушил шифровальную машину.
Какую машину???
Слушай, наконец рассердился Серега, раз тебе ничего не рассказывают, значит, ты еще мала, чтобы много знать. Меньше знаешь лучше спишь, так мой папа говорит.
Но тебе-то твой папа рассказал! обиделась я. Чтобы ты плохо спал, что ли?!
Мы подслушали, важно ответил за старшего брата СахАр.
Тут Серега разозлился еще больше: он вовсе не хотел, чтобы мы с Тапоней знали, что он подслушивает разговоры старших. Ему хотелось, чтобы мы думали, что ему доверяют взрослые секреты. Поэтому я решила схитрить, сделав вид, что не расслышала слов СахАра.
Везет тебе, ты же парень, будущий мужчина! льстиво заявила я. Поэтому тебе доверяют. А я девочка, вот меня и не хотят пугать всякими куваладами.