Хороший правитель должен защищать свой народ. Он отвечает за подданных, как отец за сына. Он что-нибудь слышал о Конфуции?
Говорит, что слышал.
Значит, варвар не совсем уж невежествен.
Тогда он знает, что все люди должны подчиняться: сын подчиняется отцу, отец подчиняется императору. Если император правит мудро и справедливо, это распространяется на всех его подданных. Когда нарушается цепочка надлежащего поведения, наступают зло и хаос. В Поднебесной живут миллионы людей. Но все они сплочены в своем послушании ради служения императору, справедливость которого проистекает из Небесного Мандата. Так что не вам или какому-то варварскому правителю судить, что правильно, а что нет, а императору. Больше говорить не о чем.
Шижун заметил, что у господина Сингапура ушло довольно много времени, чтобы перевести этот пассаж Трейдеру. Но он был терпелив. Пока этот варвар, ученый он или нет, не поймет основные принципы морали, у них нет основания для дальнейших разговоров.
Он говорит, что его королева тоже помазана Небом, наконец заявил господин Сингапур.
В таком случае, торжествующе изрек Шижун, я покажу ему письмо. Он вытащил документ и протянул Трейдеру. Можешь объяснить, что это черновик послания, которое эмиссар Линь намерен отправить его королеве, и ты перевел написанное на его родной язык.
Он с удовлетворением наблюдал, как Трейдер взял письмо и принялся читать.
Это было хорошее письмо. Составлено в типичном для чиновника духе. Разумное. Вежливое. В нем отмечалось, что торговля между их странами на протяжении веков велась в мире и согласии. Но в последнее время торговля опиумом приобрела огромные и разрушительные масштабы. В письме со всем почтением предполагалось, что Путь, определенный Небом, одинаков для всех стран, и эмиссар уверен, что королева Виктория отнеслась бы к ввозу яда в свое королевство точно так же, как относится император. Он знал, что опиум поступал только из определенных земель, находящихся под ее властью, и что она лично не руководила этими продажами. Линь объяснял, что торговлю нужно немедленно пресечь, и просил ее запретить торговцам продолжать привозить опиум. Письмо заканчивалось завуалированным предупреждением, что сам император и Небо презрят ее правление в случае, если она не выполнит моральный долг, но если же королева послушается и сделает так, как просит император, то, без сомнения, на нее снизойдет благословение.
В самом деле, в письме не было ничего плохого, за исключением отвратительного перевода господина Сингапура, из-за чего Трейдер постоянно хмурился, пытаясь вычленить смысл.
Через некоторое время Трейдер протянул письмо обратно.
Как ученый, вы оцените письмо, сказал Шижун.
Он говорит, оно очень интересное, сообщил господин Сингапур.
Надеюсь, ваша королева тут же положит конец торговле, продолжил Шижун.
Я не могу говорить за ее величество, она сама принимает решения, осторожно заметил Трейдер.
Им подали чай. Обстановка была напряженной. Шижун передал сообщение, которое хотел передать Линь, и поскольку Трейдер, как оказалось, не ахти какой ученый, у него не узнать ничего очень полезного.
Вглядываясь в лицо темноволосого молодого человека, Шижун подумал, что на нем лежит печать легкой грусти. Может быть, осталась еще в нем благопристойность? У Шижуна не было желания заводить дружбу с этим незнакомцем-варваром, но ему стало любопытно, а потому неожиданно для самого себя он сказал:
Мой отец хороший человек. Каждый день я думаю: как бы он хотел, чтобы я себя вел, и веду себя именно так. Хотел бы ваш отец, чтобы вы занялись торговлей опиумом?
Когда господин Сингапур перевел, Трейдер склонил голову, словно бы глубоко задумавшись, а потом тихо ответил:
Вам повезло. Я потерял обоих родителей еще в детстве. Меня воспитывал престарелый родственник. Он был моим опекуном.
Он был хорошим человеком?
Он не уверен, перевел господин Сингапур. Он не знает.
Думаю, мягко заметил Шижун, вы сами понимаете, что не стоит торговать опиумом, и это вас беспокоит.
Джон Трейдер не ответил. После окончания чайной церемонии пришло время им с Одстоком покинуть дом господина Чжоу.
Знаете, это все чушь собачья, заметил в тот вечер Талли Одсток в разговоре с Трейдером; они сидели в обнесенном стеной саду перед Британской факторией. Увидите, что будет завтра, когда начнутся настоящие переговоры.
Я не уверен, ответил Трейдер. Думаю, намерения Линя серьезны.
Завтра его ждет полный провал, заявил Одсток. Что же до этого глупого письма королеве
Возможно, по-китайски оно звучало нормально, заметил Трейдер. В конце я даже начал улавливать смысл. Но перевод настолько искажен, что получилась какая-то тарабарщина. Этот господин Сингапур настоящий шарлатан.
Вот оно что Талли проницательно посмотрел на Трейдера. Когда этот молодой мандарин понес всю эту ерунду о том, что у вас проблемы Ну и наглец, подумал я.
Точно, поддакнул Джон.
В конце концов, все они язычники. Талли вынул сигару, отрезал кончик, зажег, медленно затянулся, откинувшись на спинку скамьи, посмотрел на вечернее небо и выдохнул дым в сторону подрагивающих ранних звезд. Знаете, чем я буду заниматься через пару лет, когда отойду от дел и вернусь в Англию? Женюсь. Он кивнул и снова затянулся сигарой. Найду хорошую жену. Начну ходить в церковь. Что-то в этом роде.
Что-нибудь еще? лениво поинтересовался Трейдер.
Я собираюсь основать приют для сирот. Всегда хотел это сделать.
Звучит очень достойно.
Человек при деньгах может сделать много добрых дел. Талли снова выдохнул, после чего мудро добавил: Разумеется, сначала требуется разбогатеть.
Истинно так!
Думаю, я отправлюсь на боковую. А вы?
Пока не устал.
Тогда спокойной ночи. Талли поднялся с сигарой в руке. Утром увидите, что я был прав.
Джон сидел в обнесенном стеной саду. Небо темнело, звезды напротив становились все ярче. Через некоторое время он встал, чтобы размяться, но здесь было слишком тесно, и Джон вышел на большую открытую набережную.
Пристань была пуста, хотя во многих джонках горели фонари. Он прошел мимо Американской фактории до конца набережной и присел на железный швартовый кнехт, глядя на темную воду. Пока Трейдер размышлял о событиях прошедшего дня, вся правда об опиуме обрушилась с ужасной, холодной ясностью.
Все они здесь слишком долго, эти торговцы. Они не могли поверить, будто что-то пойдет не так, как раньше. Поэтому, конечно, решили, что Линь блефует.
Но они ошибались. Чем больше Трейдер думал о молодом чиновнике, с которым имел беседу, тем сильнее росла уверенность, что Цзян Шижун, его начальник Линь и сам император действительно настроены серьезно. Это вопрос морали. На их стороне Небесный Мандат и сотни тысяч солдат, которых можно призвать. Без сомнения, они положат конец торговле опиумом.
Бог знает, внезапно подумал он, если бы письмо Линя перевели на нормальный английский и передали ее величеству, возможно, королева Виктория согласилась бы с его доводами. Эллиот, ее представитель здесь, уже это сделал. Джон вложил свои деньги в опиум и теперь он не сомневался потеряет все.
Почему он так поступил? Ради любви? Из-за собственных амбиций? Сейчас уже не имело значения. Слишком поздно. Он обхватил голову руками и раскачивался из стороны в сторону.
Они обманывают себя. Одсток и остальные. Все кончено, бормотал он. Что я натворил? Господи! Что же я натворил?!
* * *Шижун с радостью рассказал эмиссару, как на его глазах Трейдер прочел письмо и оно впечатлило варварского ученого.
В некоторые моменты он выглядел будто громом пораженный, доложил он.
Давайте надеяться, что этот разговор сослужит добрую службу, сказал Линь.
Увы! На следующее утро около сорока иностранных торговцев встретились и почти сразу постановили, что прямо сейчас не намерены сдавать опиум и им нужна почти неделя, чтобы все обдумать.
Впервые Шижун видел, чтобы эмиссар злился.
Скажите им, что я требую сдать опиум незамедлительно, прошипел Линь, обращаясь к Шижуну. Возьмите с собой господина Сингапура. Убедитесь, что они понимают, что, если ослушаются, им грозят серьезные последствия. Отправляйтесь прямо сейчас!
Доставив сообщение в фактории, Шижун прождал несколько часов, прежде чем смог вернуться с ответом.
Господин эмиссар, они предлагают тысячу ящиков, но не больше.
Лицо эмиссара окаменело. Шижун подумал, уж не начнет ли он казнить виновных прямо сейчас. Линь прочел его мысли:
Убить варваров просто, но это ниже достоинства Поднебесной. Можно изгнать их, однако император не хочет положить конец всей торговле, ведь в некоторых случаях это выгодно его народу. Император хочет, чтобы варвары признали свое преступление и то, что претензии Поднебесной обоснованны. Понимаете?