Борис осушил бы бутылку до дна, если бы из государевых покоев не прилетел ужасный крик.
БОРИС!
Косой и Вобла переглянулись и ошарашено посмотрели на Бориса.
У, черт! отрываясь от бутылки, плюнул Борис.
В сердцах он ударил бутылкой по столу. Бутылка разбилась, осколки брызнули во все стороны, остатки питья пролились. Острое горлышко осталось в руках. Борис поранился, кровь потекла по рукам, но он этого не замечал. С диким лицом он бросился в комнату к царю, чтобы завершить начатое. Оставшиеся в прихожей заговорщики вжались в стены в ожидании страшной развязки.
Борис подскочил к кровати государя и занес руку с разбитой бутылкой, чтобы оборвать ненавистную жизнь Но неестественное спокойствие, запечатленное на обычно подвижном лице государя, вынудило его остановиться. Борис положил опасную стекляшку на прикроватный столик и протянул окровавленную руку к губам тирана, будто давая кровопийце напиться в последний раз. Василий не дышал. Борис приложил ухо к узкой худой груди: сердце не билось.
Все было кончено.
* * *У историков нет однозначного мнения по поводу того, как умер Василий V Волк из рода Синеуса. Версия Карамазинова о том, что его убил Борис Воробьев, не находит подтверждений в проверенных источниках и основывается только на одном послании, отправленном неустановленным лицом полынскому королю Казимиру. В этом послании неясно указывается на возможность готовящегося переворота: «Есть дума царя убрать». Карамазинов делает ряд очень смелых обобщений с явной целью придать истории большей драматичности. Версия историка Синицына также не является убедительной. Синицын предполагает, что Василия отравили иностранные шпионы или кто-то, кто действовал в их интересах. На это якобы указывает нордландская летопись: «Преставился Василий Поганый, и кровь ртом изошла». Как бы там ни было, ни Полынь, ни Нордланд, ни другие страны не сумели извлечь очевидную выгоду из смерти опасного соседа. Наиболее правдоподобной находим версию историка Осмомыслова, который оставил свою обычную язвительность и написал, что Василий умер в результате общего нервного и физического истощения: «На пятьдесят пятом году жизни, в пятьдесят второй год своего правления, скончался Василий V Волк, возможно, самая противоречивая фигура во всей истории Гардарики. По количеству оценок, интерпретаций и жарких споров годы его правления мало с чем могут сравниться, разве что с последующим временем Бориса Воробьева, поэтому их часто объединяют в один период и называют его «Интересное время», «Бунташный век» или «Лихие годы». Все десятилетия своего долгого царствования Василий из-за душевной болезни как бы скручивался в пружину сам и скручивал целую страну вместе с собой. Естественным образом он сломался, сгорел в результате тяжелого напряжения воли, и только наступившее царствование Бориса сумело удержать истощенную Гардарики на краю гибели. Умер ли Василий сам или Борис ему помог, чтобы вступить на престол? Для нас, потомков, это особого значения уже не имеет. У истории нет сослагательного наклонения. Единственное, что я могу сказать точно, так это то, какими смешными сегодня кажутся пассажи из официальной хроники того времени. «И преставился великий государь Василий, и перед смертью рек: на тебя, Борис, оставляю я свое царствие, и Царицу, и детей моих. Держи все в мире, по уму, каким ты наделен в обход моему сыну». Представляя себе тяжелый характер Василия, трудно даже помыслить, что он мог кого-то всерьез похвалить, разве что в очередном помутнении рассудка. Очевидна более поздняя редактура. Также следует отметить, что проводившаяся в прошлом веке эксгумация с целью создания достоверных скульптур правителей прошлого не подтверждает прямо теорию о насильственной смерти Василия. Таким образом, нет никаких явных доказательств цареубийства, и с некоторой долей уверенности можно утверждать, что эта загадка явилась в истории из-за несогласия ряда историков с авторитетным мнением Карамазинова.
Глава 2. Посольство
Ягайла, первый посол Полыни, смотрел по сторонам и не мог надивиться.
Он по привычке боялся ехать в Гардарики: помнил свои прежние визиты. Прошлое посольство неудачно совпало с очередным умопомешательством Волка, народ был побит и напуган, и огромная страна лежала под ногами большим безжизненным пространством. По дорогам на вороных конях слонялись волчата, личное государево войско, которому дозволялось делать все, что вздумается. Один раз волчата остановили Ягайлу со спутниками обошлось, сговорились на мешочке с золотом. Чем бы дело кончилось без охранной посольской грамотки, одной Царице ведомо. Ягайла тогда перепугался и думал, что еще никогда не был так близок к смерти.
Отпечаток упадка лежал на всем. Опустевшие дома глядели на проезжих черными глазницами окон, будто исполинские скелеты, закопанные в землю по самую шею. Почтовые станции давно не обновлялись, у многих протекала крыша, в постелях завелись кусачие клопы. Единственными оживленными местами во всей стране были придорожные кабаки. Государь обладал единоличным правом торговать выпивкой, и все доходы с кабаков шли в Васильеву казну. Люди приходили сюда издалека и, напившись, так и оставались тут ночевать, валились кто куда: на грязный пол, на лавку, на протертую сотнями задов скамью. Питейных заведений было немного, а печалей у народа великое множество, отсюда и завидная посещаемость. Циничный расчет Василия оказался верен: народное пьянство обогатило его.
Ягайла запомнил Гардарики огромным кладбищем, а ее столицу, Маки, уродливым могильным камнем на нем. Предместья разорены и кое-где сожжены волчатами. Недалеко от дороги можно было разглядеть тела, брошенные там, где случилось душегубство, и это на подъезде к столице! Праздничный Царицын двор с разноцветными фантастическими куполами, отстроенный Василием для своего символического венчания, выглядел насмешкой над всей страной: вычурное великолепие, воплощенное богатство, подчеркивающее нищету и убожество всего остального.
Так было раньше, такой Гардарики врезалась в память Ягайле. Как же все переменилось со смертью Василия! Большая страна ожила, преобразилась, расправила плечи. По дорогам ехали телеги, пастухи гнали стада, детишки бежали куда-то по своим выдуманным делам.
И самое удивительное, чего раньше в Гардарики не было никогда: люди улыбались. Женщина с двумя наполненными ведрами встала на обочине, чтобы пропустить посольский экипаж, Ягайла невольно загляделся на нее, на ее полнокровную красоту, и женщина, ничуть не смутившись, улыбнулась ему. Экипаж провез его мимо, навсегда увозя прочь. Посол испытал удивительное противочувствие: грусть и радость одновременно. Как неправильно все раньше было устроено, если такие простые вещи кажутся чудесными! И как справедливо, что смерть приходит за сильными мира сего в отведенный им срок, не делая для них исключения. Еще десять лет царствования, и у Василия не осталось бы подданных: половину он перебил бы сам, остальные сгинули бы из-за беспросветной нищеты и наброшенного на них неподъемного ярма.
Ягайла никак не мог понять, почему жители Гардарики стерпели все это. Когда у них в Полыни совет господ в очередной раз поднял налоги, огромная толпа заявилась на Двор совета и побила дворян палками. Только своевременное вмешательство короля спасло горе-сборщиков от болезненной смерти.
Ягайла вглядывался в лица прохожих. Они мало чем отличались от полынян: сказывалось близкое родство народов. Но двухсотлетнее пребывание под пятой жуткого Вселенского Ханства и череда жестоких правителей, последовавшая после освобождения, сломали хребет народа. Пока полыняне медленно, но верно поднимали голову, гардары гнулись все ниже и ниже. Будем надеяться, что теперь эти бедолаги наконец отдохнут.
За промелькнувший со дня смерти Василия год кабаки позакрывали, дороги привели в порядок, почтовые станции залатали: страна будто бы просыпалась после тяжкого забытья. Отрадно было смотреть на то, как пересохшее русло заполняется полноводным ручейком.
Столица выглядела наряднее обычного, и Царицын двор больше не казался неуместной роскошью. Из покоев, куда поселили посла и его спутников, открывался отличный вид на главную достопримечательность Маков. Ягайла поймал себя на мысли, что Василия и его преступления забудут, а это красивое здание так и будет стоять здесь, чтобы люди из разных стран приезжали и восхищались им. Его символическое значение неизбежно сотрется (поговаривали, что многие идеологические нововведения Волка собираются упразднить), останется только памятник мастерству фрязских умельцев, сотворивших по поручению безумца одно из чудес света.
Ягайла раскладывал свои вещи по временному жилищу. Просторный новый трехэтажный дом за Красной стеной, прекрасный вид, каждому отдельная комната и прислужник Во времена Василия селили в отдалении от царских палат, за рекой, а послов из чем-то провинившихся перед царем стран и вовсе размещали в хлеву или на царской конюшне. Новое правительство каждым своим действием стремилось показать: мы не то, что он.
Формально Гардарики правил Прокл, тридцатишестилетний старший сын Василия. Говорили, что он слаб умом, и реальная власть в руках у кучки бывших доверенных лиц Волка. Ползли слухи, что это они и умертвили царя, но по Василию никто не скорбел, так что эти вести никого не будоражили.