Как-то осторожно заговорил со своей женой на эту тему. Она обидчиво нахмурилась, что-то хотела сказать, но не стала. Мы сидели на пляже и ели традиционный сом там, грело закатное солнышко, и вокруг были одни тайцы. «Давай лучше пересядем из-под кокосовых пальм. А то упадёт орех на голову, будем потом улыбаться всю жизнь» рассеялась она через минуту и изобразила глупую улыбку склонив голову. Мы покатились по песку от смеха.
Может восприятие действительности всё-таки в большей степени зависит от внутреннего мира человека?
Моя тайская жена
Старый буддистский храм рядом со священным деревом Салунг «Тонг Поо», которому не известно сколько лет, рядом со школой и поселковой больницей. Он совсем небольшой, деревянное крыльцо из потрескавшихся толстых досок и серая штукатурка стен, кое-где тронутая чёрными пятнами плесени. Салунг в охват десятка человек обвязан яркими лентами, статуэтки старых монахов охраняют его, рядом навес с ритуальной колесницей, плугом с ярмом и вешалка с яркими тайскими платьями. Они, то ли принесены как подношение храму, то ли используются в храмовых праздниках. Тихо тут.
Внутри храма большая статуя Будды и статуэтки маленькие, их много, они разные. Большинство изображают Будду в разные периоды его жизни, некоторые изображают индуистских богов, обязательно есть Гуань-Инь из китайского пантеона. Я прихожу сюда медитировать, и, кажется иногда, что из-за Будды выползет старая кобра и уляжется кольцами у его ног. С постройкой нового красивого здания, вознёсшегося коньком в синее небо, в этот монастырь стали возить туристов. Один из самых древних монастырей в окрестностях этого города. Старый храм забыли, только старый монах с седым ёжиком волос подметал вокруг и иногда зажигал благовония.
Мне этот уголок посёлка почему-то напоминал давнее детское воспоминание о Черёмушках, большущем тополе в палисаднике Мити, соседа деда. Старое кладбище, заросшее малиной и смородиной. Старая деревянная школа с узким покосившимся крыльцом и развесистой черёмухой над ним. Почему она находилась на краю деревни, по дороге от кладбища к клубу? А само кладбище на краю березового леса, на пригорке, дорогой сбегавшем к полям пшеницы. И даже меня пятилетнего оно не пугало, как не пугает и тёмная глубина старого храма с узкими окнами без рам и стёкол. Меня тут знали, монахи иногда обращались с дежурными фразами. Собаки лениво махали хвостом. Эти несколько лет проведённые здесь меня сделали своим.
С пониманием тайского языка постепенно приходило и понимание тайского образа мыслей. Того образа мыслей, что не даёт покоя экспатам и туристам, обсуждается в социальных сетях. О котором написано несколько книг на поверку оказывавшихся коммерческими проектами. Самый живой интерес вызывает отношения «мужчина и женщина», подтверждая теорию Зигмунда Фрейда «О бессознательном».
Множество европейцев пытаются как-то объяснить этот феномен «фаранг-тайка» основываясь на собственном понимании добра и зла, плохого и хорошего. И основываясь на собственных мотивах поведения. Снимая с поверхности грязную пену, как накипь с мясного бульона, и принимая её за конечный готовый продукт. Медитируя в старом монастыре, делая покупки на деревенском рынке, увозя на мотобайке пацана в школу, ужиная с семьёй поздним вечером, мне это казалось странным и неестественным. Захотелось вдруг рассказать в чём разница семейных отношений в королевстве Сиам и современной Европе, частью которой является Россия. Чем похожи тайские сельские общины на сибирские деревни с их патриархальным укладом. О цене любви, цене хлеба и риса, ценности семейных родственных уз. О матриархате и о том, что проституция в Таиланде не является нормой, а тот, кто пытается найти верную жену на Волкин-стрит в Паттайя, сильно заблуждается. Заблуждаются, почитав популярные бестселлеры «Тайская лихорадка» и «Личная танцовщица», потому что эти книги написаны со всей иезуитской изощрённостью вплетением ложных понятий в реальную действительность. Попытаться внятно объяснить, почему тайские женщины выходят замуж, и почему выходят замуж за фаранга. И открыть для русских, что мы больше азиаты, чем европейцы, прежде всего в своём собственном мироощущении, даже не во взгляде тайцев на нас.
гл. 1 Самуи
Кудрявые джунгли вперемешку с белыми скалами и аквамариновым морем качнулись под крылом самолёта. Как можно тут сесть? Такой маленький остров! Уже через два часа сонгтео вёз на место, в горный монастырь с двумя монахами и несколькими послушниками. Декабрьская Сибирь осталась где-то далеко с её морозами, туманами и запотевшим кухонным окном. Чифир уже не помогал, сигареты были оставлены давно в прошлом, а вино грозило сумасшествием. Настойка полыни, которая спасала от гриппа и простуд, навевала фантастические образы, душа отлетала куда-то далеко и звала за собой. И в этом полу наркотическом состоянии навязчиво приходила мысль «писать, писать, всё рассказать что чувствую, открыть истину, которая открывается понемногу». Душа металась, тайга уже не приносила успокоение надолго, потому что тайгу ту, медленно, но верно, забирали из рук и отдавали кому ни попадя.
гл. 1 Самуи
Кудрявые джунгли вперемешку с белыми скалами и аквамариновым морем качнулись под крылом самолёта. Как можно тут сесть? Такой маленький остров! Уже через два часа сонгтео вёз на место, в горный монастырь с двумя монахами и несколькими послушниками. Декабрьская Сибирь осталась где-то далеко с её морозами, туманами и запотевшим кухонным окном. Чифир уже не помогал, сигареты были оставлены давно в прошлом, а вино грозило сумасшествием. Настойка полыни, которая спасала от гриппа и простуд, навевала фантастические образы, душа отлетала куда-то далеко и звала за собой. И в этом полу наркотическом состоянии навязчиво приходила мысль «писать, писать, всё рассказать что чувствую, открыть истину, которая открывается понемногу». Душа металась, тайга уже не приносила успокоение надолго, потому что тайгу ту, медленно, но верно, забирали из рук и отдавали кому ни попадя.
Кудрявые джунгли вперемешку с белыми скалами прятали в себе маленький монастырь со старыми монахами, которые отдавали свою мудрость мирянам через свои глаза и руки, ничего не говоря, просто своим существованием. Горные пещеры таёжного хребта и полынь на его южных склонах отправили сюда, за миром и правдой жизни. Заставили окунуться в спокойствие храмов и буйство мирской жизни, в истину Будды и реальность с неё согласной. Найти на другом краю света себя. В стране непохожей на Родину. С людьми, которые походили на старых знакомых, потому что приветливо улыбались и жили по традициям, завещанным стариками.
Истины, которые управляли этой жизнью, были просты и естественны. Они походили на каноны старой веры в сибирских деревнях, они были естественным состоянием души каждого жителя этого острова. Делай хорошо и это к тебе вернётся. Люби младших и почитай старших. Не привязывайся ни к чему, потому что всё можно потерять в один момент, просто живи и будь счастлив. Каждый может найти в себе будду. И главное правило, такое простое и естественное живи правильно и всё в твоей жизни будет устроено. Медитация помогала отойти от навязчивых и ненужных мыслей. Медитация помогала понять себя. Осознать себя. Метта, вселенская любовь, учила любить всего себя, через любовь к себе любить всё в окружающем пространстве.
Постепенно приходило успокоение. Мысли очищались и освобождались от ненужного хлама. Сердце и разум стали видеть, что важно в этом мире, а что нет. Тёплые ливни смывали усталость. Лёгкие ветры сдували беспокойство. Солнце согревало и умаляло желания. Я уже был знаком с моей будущей женой, но знакомство было шапочным, ни к чему не обязывающей перепиской после короткой встречи и получасового путаного разговора на отдыхе. Оказывалось много о чём можно разговаривать и переписываться с далёкой женщиной из далёкой страны. Страны, которая была родиной буддизма. Страны, где можно было плавать и нырять круглый год. Страны, где люди улыбались.
Я ещё не знал, что оставлю всё в моём городе и приеду сюда, но уже чувствовал, что очередной период моей жизни завершился и нужно начинать новый. Буддизм центра Азии уже давно поселился в моём сердце. Дети выросли, а я остался один. Оставалось только медленно стареть в одиночестве. Возможность найти новую жизнь, новую семью, новый дом внезапно захватила меня. Я уже никому ничего не был должен и не просил долгов ни с кого. Ещё были силы начать всё заново, и ещё было желание всё заново построить. Новый период моей жизни начался с десятидневной молчаливой медитации в горном маленьком монастыре на Самуи. На этом острове, о котором местные экспаты говорили, как о невероятно энергетическом. Энергию этих святых мест выдерживает не всякий, а выдержав, становится посвящённым. Ещё в первые разы моего посещения Таиланда один гид сказал простую известную вещь: «Осторожно со своими желаниями, они имеют свойство сбываться», и добавил: «А в Таиланде все желания сбываются».
После медитативной практике я поехал к Наринде. Я уже знал что-то, что помогло мне сделать этот шаг к новой жизни. Паттайя встретила меня людским гомоном, многоязыкими выкриками, белоснежными искренними улыбками тайцев, натянутыми американцев, добродушными немцев и растерянными улыбками русских. Созвонившись с ней по телефону ещё из Суварнабхума, я сел в автобус и через два часа был на южном автовокзале этого курортного города. Меня никто не встречал. Будучи жительницей окраины города и работницей транспортной фирмы, Наринда не знала Паттайю так хорошо, как туристы, приезжающие сюда ежегодно. Она ждала меня на автовокзале Наклыа. При моих попытках дозвониться у меня закончились на телефоне деньги, и я стоял в растерянности посреди площади.