Анна знала о научных исследованиях этой картины, они широко освещались в прессе и по телевидению. Одни ученые предполагали, что это оригинально изображенный автопортрет самого Леонардо да Винчи, другие в своих изысканиях шли намного дальше и смело утверждали, что в имени Мона Лиза прослеживается равновесие и гармония мужского и женского начал, называемых в традициях Востока Инь и Ян, придавая смысл этому явлению как единению Иисуса Христа и Марии Магдалины при этом полагая, что едва заметная беременность Моны Лизы недвусмысленно сообщает о наличии у них потомства. Были ученые, которые считали, что в картине зашифровано послание, и тот, кому оно адресовано, безошибочно его прочтет, сколько бы времени ни прошло.
Но сейчас Анну интересовала лишь эстетическая сторона шедевра, и она любовалась воплощением знаменитого приема живописи таинственного эффекта дымки «сфумато» и, конечно, благородным лицом и изящными руками Моны Лизы. Перед портретом она стояла долго. «В музее время застывает», вспомнилось ей вычитанное где-то выражение.
Все еще под впечатлением от картины Анна перешла в следующий зал, к не менее знаменитым полотнам. Музеи, с их величайшими творениями человечества, ее завораживали. Около одной картины она даже «примерила» на себя величественную позу одного из персонажей кисти Рафаэля.
Полдня в Лувре пролетели незаметно, и она с сожалением посмотрела на часы. Пора было возвращаться. Хорошо помня дорогу к выходу, Анна все-таки несколько раз снова оказывалась у портрета Моны Лизы. «Что это со мной?» изумилась она, в очередной раз отходя от картины. Притяжение взгляда Джоконды не покидало ее. Здравый смысл редко оставлял Анну, однако здесь, склонив голову перед великим творением гения, она мысленно произнесла: «Уже поздно. Прошу тебя, отпусти меня». Каково было ее удивление, когда отчетливо прозвучали слова: она услышала их внутренним слухом. «Будь сама собой, не подражай никому. Я улыбаюсь всем, но никому в отдельности. Тебе я подарю свою улыбку».
Анна подняла глаза и увидела, как загадочная улыбка на прекрасном лице на мгновение ожила, превращаясь в жизнерадостную.
«Я отпускаю тебя. Теперь иди».
Эти слова звучали как напутствие в жизни, по которой она старалась смело идти. Мона Лиза подбадривала ее своей сказочно красивой улыбкой. «Чудеса!» едва не произнесла Анна вслух. «Картина наделена энергией и силой, подумала она, и дышит теплом любви. Несомненно, руку Леонардо направлял сам Бог. Значит, предположения ученых не лишены смысла. И тот, кто аллегорически изображен и скрывается за одухотворенным образом Моны Лизы, одаривает своей Любовью того, кого считает нужным?! Значит, провидец Леонардо знал о великой любви и создал шедевр для того, чтобы пронести эту любовь через века! Так кто же в действительности послал мне свою улыбку?»
Ее аналитический ум пытался объяснить суть происходящего. «Картина несет, вне всякого сомнения, целительную силу, и, попав в поле этой картины, человек очищается духовно и физически. Может быть, поэтому люди интуитивно стремятся соприкоснуться с ней. Необходимо понять: почему именно я удостоилась внимания Моны Лизы?» эти мысли вихрем проносились в ее голове.
Анна направилась к выходу из галереи, вспомнив, как часто говорила своим клиентам: «Если что-то нельзя объяснить это не значит, что этого явления не существует». В этот день она сама стала свидетелем необъяснимого явления. «Конечно, вела Анна внутренней диалог, я знаю о яснослышании и ясновидении и серьезно отношусь к этим понятиям, но я никогда не связывала эти явления с собой». Ей всегда казалось, что видение проблем других людей не что иное как прозрение, основанное на фундаментальных знаниях, интуиции, великолепной памяти и большой практике. Она уже шла к лестнице Дару и, когда проходила мимо статуи Победы, представленной в виде крылатой женской фигуры, символизирующей победу в морском сражении, ее память услужливо напомнила эпизоды далекого детства. Тогда она безошибочно находила бабушкины очки и точно говорила, где что лежит, если взрослые не могли найти какие-то вещи. Родители объясняли все ее наблюдательностью, только бабушка молчала и по-доброму улыбалась. Бабушка Когда она умирала, Анны не было в стране, о чем та очень сожалела. Ей потом передали, как бабушка ее ждала и что-то хотела сказать только ей, Анне, но эту тайну она унесла с собой.
Быстро добравшись до отеля, уже на террасе она наслаждалась тихим вечером и размышляла о том, что произошло в Лувре и музеях Ватикана. Все было настолько неожиданно, что она пока не знала, как к этому отнестись, но твердо решила утром поехать в собор Нотр-Дам. Может быть, там ей откроется что-то, что поможет объяснить происходящее.
На следующий день ранним утром Анна вышла из отеля.
Бонжур, приветствовал ее пожилой мужчина, протиравший витрину кафе. Она откликнулась на его приветствие и в который раз ощутила себя в Париже.
Анна знала, как добраться до собора, и через некоторое время без труда оказалась на площади перед величественным строением в готическом стиле. В это время на площади было немноголюдно, и она быстро дошла до собора. Его двери были украшены литой резной листвой, соединяющей доски и образующей врата, как считается, в райский сад, открывающийся перед человечеством. Анну охватил невольный трепет. Вот он, духовный центр Парижа!
Войдя, она мысленно обратилась с благодарностью к тем, кто построил и сохранил этот неповторимый, загадочный храм до начала третьего тысячелетия.
С группой людей Анна пошла по длинному нефу к алтарю, но увидела изящную статую Девы Марии, а у подножия красивую вазу с цветами. Анне захотелось преподнести розу Деве Марии.
Она вспомнила, что павильон с цветами находится недалеко от площади, и поспешила к выходу. Даже в зимнее время года павильон радовал богатым выбором цветов. Анна выбрала пастельно-розовую розу с лососевым оттенком.
Notre Dame du Rosaire, прекрасный выбор, произнес кто-то на великолепном английском за ее спиной. Она обернулась и увидела добродушное лицо привлекательного мужчины.
Извините, мысли вслух, смутился он.
Анна улыбнулась и в тон ответила:
Прекрасная роза для Девы Марии.
Вы тоже в Нотр-Дам? последовал вопрос незнакомца. Тогда нам по пути.
И она, не успев опомниться, уже шагала рядом с этим человеком по направлению к собору.
Я всегда, когда вижу павильоны цветов, захожу полюбоваться, продолжал мужчина. Говард, вдруг спохватившись, представился он.
Анна, психолог, почему-то ответила она.
Говард с интересом посмотрел на нее, а потом добавил:
Можете читать по лицам людей их души и проблемы?
Только когда люди сами пожелают рассказать о них, смеясь, ответила Анна. Мои клиенты в основном женщины. Даже Фрейд до конца не определил, чего хотят женщины. А я считаю, что там, где заканчивается логика вообще, начинается логика женщины. Женщина всегда хочет чего-то большего. Так что суть проясняется только после рассказа о ситуации.
Да, протянул Говард, не свойственная женщине самокритика. Вы действительно психолог.
В это время они оказались у дверей храма. Войдя в собор, Говард опустился на колено и перекрестился. «Он католик», отметила про себя Анна. У статуи Девы Марии Анна опустила розу в вазу, и они сели на скамейку. Началась месса. Анна еще раз окинула взглядом храм. Ей нравилась не только красота росписи католических храмов, но и то, как проходило богослужение.
Священник зачитывал главу из Библии, затем неторопливо объяснял ее суть. Даже знакомые, казалось бы, истины становились более понятны и давали пищу для размышлений ее любознательному уму.
Служба подходила к концу. По традиции люди встали, приветствуя друг друга рукопожатием с пожеланиями мира. Анна протянула Говарду руку, и он деликатно пожал ее. Они обменялись добрыми пожеланиями.
У Анны захватывало дух. Она видела, как люди минуту назад спокойно и внимательно слушали проповедь, а сейчас их лица светились улыбками и доброжелательностью, в которой ощущалось единение между совершенно незнакомыми людьми.
По окончании мессы они встали и, как будто по негласной договоренности, вместе пошли вдоль длинного нефа, обходя храм, выстроенный в виде креста.
Вы католик? спросила Анна.
Да, последовал ответ. Моя мама итальянка, и детство я провел в Италии.
Она исподволь рассматривала этого человека. Ее чутье говорило, что он многогранен, открыт миру и в то же время оберегает свое жизненное пространство. Внешность ее нового знакомого не была стереотипна. Большие голубые глаза, светло-каштановые волосы, высокий рост. Но за привлекательной внешностью угадывались еще и живость, и пытливый ум.
Он поймал ее взгляд и продолжал:
А мой отец англичанин, и живу я в Англии. Теперь ваша очередь.