Конец Сезона Ураганов - Евгения Горац 15 стр.


***

В этом странно признаваться, но тот месяц, что я прожила в каморке Якуба под крышей комнатой это назвать нельзя было я до сих пор вспоминаю с нежностью и легкой грустью. Мы, два странных, даже нелепых существа: он уродливый коротышка с огромным носом, длинными руками и тонкой шеей, и я девушка заключенная в тело гусыни, потерявшей способность летать,  вдруг подружились. Нам было чрезвычайно интересно и приятно друг с другом.

Уже несколько лет Якуб был главным поваром герцога. В его подчинении было не менее сорока человек все они безропотно повиновались каждому его слову. Среди них были повара и их помощники, виночерпии, кладовщики, хранители специй, резчики сыра, окороков, колбас и фруктов, хлебодары и хлеборезы, дегустаторы, а также ответственные за скатерти, салфетки и столовые приборы и много других.

Герцогская чета очень любила покушать. Это мягко говоря. Правильнее сказать, что герцог был настоящим обжорой, а герцогиня ужасной сладкоежкой. Герцог ел не менее пяти раз в день при этом требовал блюд сложных, тонких и изысканных. День ее светлости начинался с крем-брюле, а вечером она не могла уснуть, не откушав марципанов и имбирных пряников. Во дворце постоянно устраивались пиры местная знать и заграничные гости порой веселились несколько дней подряд. Почти каждый день к замку подъезжали телеги с местных ферм и пасек, охотничьих угодий и рыбацких деревень, груженные овощами, фруктами, мясными тушами и свежепойманной рыбой. Наблюдатель, который сидел на крыше и озирал окрестности в подзорную трубу, сразу сообщал Якубу о появлении на горизонте торгового судна. Вместе с закупщиком его звали Ханс Якуб шел в порт, чтобы первым выбрать самые лучшие экзотические фрукты и заморские специи. Специи стоили очень дорого, буквально, на вес золота. Якуб выбирал, а господин Ханс отвешивал золото. Для особых званых обедов Якуб покупал провизию на рынке сам: выбирал зелень и овощи у местных хозяек. Еще покупал грибы, дикие ягоды и горькие лесные травы их собирали бедняки. Последним Якуб всегда давал несколько монет из своего кармана. И хозяйки и бедняки невероятно гордились тем, что их товар попадет на стол его светлости.

Сам герцог не мог нарадоваться на своего главного повара и страшно боялся, что его кто-нибудь переманит. Когда приезжали заграничные гости, Якубу было не велено выходить из своей каморки. На вопросы гостей герцог отвечал, что главный повар уехал навестить родню или еще куда-нибудь.

Когда Якуб только начал работать на кухне, завистники и неприятели то и дело строили ему козни. Стоило ему отвернуться, они доливали уксуса в готовый суп и досыпали соли в крем-брюле. Но Якуб сразу чувствовал, что блюдо испорчено, даже не пробуя его, только по виду и запаху у него было чрезвычайно острое обоняние. Все пакостники были со временем обнаружены и заключены в темницу. Но Якуб упросил герцога их помиловать или хотя бы заменить тюремное заключение изгнанием. Все были поражены его просьбой и пакостить перестали. Тем не менее, когда Якуб готовил для герцогской четы, вокруг него стеной стояли смотрители. Я никогда не видела, как это происходит, но хорошо представляла по его рассказам. Он стоял у плиты на скамеечке кухонное оборудование было рассчитано на средний человеческий рост и помешивал поварешкой суп, потом наливал немного супа в чашку и пробовал, добавлял специй, если требовалось, и опять пробовал. А вокруг него, спиной к плите, стояли четыре смотрителя и никого не подпускали. Когда Якуб спрыгивал со скамеечки, чтобы взять какой-нибудь бутылек со специей, они тут же поворачивались лицом к кастрюле. Когда суп был готов, его пробовал дегустатор он обычно закатывал глаза от восторга и причмокивал языком. Затем подходил сам распорядитель кухни это был старый преданный герцогу слуга он лично подавал Якубу фарфоровую супницу. Якуб сам наполнял ее супом и закрывал крышкой. Распорядитель нес супницу в зал, два смотрителя шли следом, а двое оставались в кухне и продолжали наблюдать за происходящим.

Платил герцог за работу щедро. Каждую неделю по несколько золотых монет. А за пиры целый кошелек. Но у Якуба был еще один источник дохода. Местная знать и заграничные соседи присылали ему своих поваров для обучения. Часть денег за учеников Якуб раздавал работникам кухни пытался их задобрить. Они, конечно, слушались его во всем, но все равно недолюбливали и завидовали. Дело в том, что ни у одного из поваров блюда не получались по вкусу такими же, как у Якуба, несмотря на то, что он не скрывал рецептов. Обучаясь, повара стояли рядом с ним, наблюдали за порядком приготовления кушанья, записывали рецепт и все ингредиенты в точности, вплоть до последней крупицы соли. У них получалось вкусно, даже очень вкусно, но все равно не так, как у Якуба. Даже из самых простых продуктов мука, вода, яйцо, соль, немного масла и специй он творил чудеса тесто для пирогов и клецек было просто волшебным. Поэтому поговаривали, что ему помогает нечистая сила.

А тратить Якубу было не на что. Ни друзей, ни любовниц у него не было по понятным причинам его боялись и считали дьяволом. От него шарахались даже нищие, когда по дороге на рынок он бросал им монетку.

Однажды муж кладовщицы упал с крыши он был кровельщик. Якуб предложил ей денег на доктора, лекарства и сиделку. Она взяла деньги, благодарила, даже руки ему целовала. Кровельщик выздоровел, но остался хромым работать больше не мог. И тогда кладовщица решила, что это потому, что она взяла деньги у дьявола. Якуб очень переживал.

Жилье и еда ему ничего не стоили. Одежду и башмаки для него мастерили дворцовые портные и сапожники. В город он выходил редко. Как-то он попробовал было заглянуть в кабачок его, как главного повара герцога, приняли уважительно, усадили, подали отличного пива. Но вскоре вокруг него образовалась пустота посетители предпочитали держаться подальше. Еще как-то раз Якуб пошел на представление бродячего цирка. Но заезжие артисты, не зная кто он такой, затащили его на сцену и попросили немного покривляться, обещая разделить с ним выручку. Зрители при этом падали со смеху. С тех пор Якуб избегал публичных мест и городских развлечений. Выходил только на рынок и иногда в лес, отдыхать от всех. Однажды, правда, он столкнулся с крестьянскими девушками они собирали ягоды. Девушки страшно испугались и с визгом бросились бежать, побросав лукошки. Видимо они приняли его за лешего или лесного гнома.

Нет, Якуб ни на что не жаловался. И обо всем этом он поведал мне далеко не сразу. О том, что он одинок и несчастен, я догадалась сама, в первый же день. Он постелил на полу одеяло и я прекрасно выспалась. А утром он встал затемно кухня начинала работу до рассвета. Оставшись одна, я решила разрабатывать крылья запрыгивала на кровать и комод и пыталась слететь вниз. Пару раз больно ушиблась, но не сдавалась. Когда рассвело, я выглянула в окно оно выходило в сад. Кстати, именно из-за этого Якуб поселился в этой каморке по должности ему была положена комната попросторнее, но из окон в большой комнате была видна только крепостная стена.

Я восхитилась красотой роз, лилий и диковинных заморских растений сад и вправду был великолепен. Чуть позже я услышала под окном чей-то голос. Это был герцогский садовник он разговаривал с цветами, хвалил их, подбадривал, причем вел диалог так, будто они ему отвечали. Мне даже стало неловко подслушивать и я отошла от окна. Вечером я рассказала Якубу, что садовник, видно, очень любит свою работу он даже разговаривает с розами и лилиями и они, кажется, его понимают. И тогда Якуб усмехнулся и сказал, что его самого понимают только лопухи и крапива. У меня от этих слов сжалось сердце. Я не знала, что ему ответить.

Каждые три дня Якуб ходил в лес и приносил мне траву и ягоды с опушки, где обычно паслись дикие гуси он полагал, что этот корм поможет мне скорее восстановиться. И я действительно немного окрепла. Когда он возвращался с работы, весь пропахший ванилью и корицей, я вздыхала, вспоминая миндальное печенье и вишневый пирог, которые мама пекла по праздникам. Но Якуб сказал, что подобная еда может замедлить мое выздоровление. Узнав, что я умею читать, он принес мне несколько книг из герцогской библиотеки, чтобы я не скучала в его каморке. И я читала истории о путешествиях, сказки и семейные саги, переворачивая клювом страницы. Через неделю я стала бодрее и Якуб подумал, что мне будет полезно подышать свежим воздухом. Поздним вечером он вынес меня на руках в герцогский сад. Мы гуляли по залитым лунным светом дорожкам два странных существа коротышка с длинным носом и белая гусыня, переваливающаяся с ноги на ногу. Тогда я решилась рассказать ему свою историю. Сначала поведала о жизни в отцовском доме, о семье, о наших удивительных гостях волшебниках и чародеях. Якуб удивился, почему он никогда не слышал о моем отце, волшебнике Веттербоке из Фейервилля. Я объяснила, что это другой Фейервилль, другое пространство тут живет колдунья Крейтервейс, а там другие волшебники. Услышав ее имя, Якуб заметно помрачнел. Я замолчала, но он попросил продолжить свою историю. Я рассказывала, а он мрачнел все больше. Потом сказал, что именно колдунья Крейтервейс сделала его таким уродливым носатым коротышкой. Услышав это, я всплеснула крыльями и спросила, как это произошло. И тогда стал рассказывать Якуб.

5. Якуб

Когда ему было пятнадцать лет, он был высоким, стройным, красивым мальчиком и мать им очень гордилась. Его отец был сапожником целыми днями гнул спину в своей мастерской, а мать выращивала овощи и зелень и продавала на рынке. Помогать матери Якубу нравилось он с удовольствием огородничал, а на рынке зазывал покупателей, расхваливая товар. Больше всего на свете мать боялась, что его заберут в солдаты и убьют на войне герцог тогда воевал то с западным, то с северным княжествами несколько соседских мальчиков уже призвали в армию. Если бы Якуб стал классным сапожником, как отец, то мог бы шить сапоги для солдат такие мастера высоко ценились в военное время. Однако Якубу не нравилось ремесло сапожника и уговорить его не удавалось. Не нравились ему также ремесла кузнеца, портного, каретника и цирюльника. Соседи советовали отдать Якуба в услужение в богатый дом он был так красив и статен, что прекрасно смотрелся бы в лакейской ливрее. А при особом старании и рвении мог бы дорасти до помощника дворецкого. Но идти в услужение Якуб тоже не хотел.

Назад Дальше