Это только в Москве со скуки я стал читать газеты ну то есть вообще все, что в них пишут, не только про шахматы и про экономику. Если бы и раньше все подряд читал, то умер был от мозговой горячки. Вы что! Много газет читать нельзя, предостерегающе поднял палец Феликс. Надо уметь выбирать. Я вот читал-читал, и к чему это меня привело? Увлекся процессом над Ольгой Бейлинсон любовницей этого венгерского шпиона, который еще и бывший губернский прокурор! И попал в этот поезд, где среди пассажиров прячется его сообщник Он сделал паузу и обернулся назад, посмотрел на девицу в драном кожаном плаще, насупившуюся и глядящую на уполномоченного как на врага народа. Наверное, не случайно.
Девица развернулась боком и закинула локоть на спинку, слушала, презрительно искривив губы. Феликс вздохнул и стал приводить свои многочисленные запасы газет в порядок.
Я вам врать не стану, бормотал он. Зачем врать, когда можно делу помочь, коли случай занес. И я очень хорошо изучил все детали судебного процесса. И готов оказывать следствию всякую посильную помощь. Я же вижу, сколько следствием всего ценного не учтено. Это заметно только со стороны. Ведь вам нужно вычислить его сообщника, так?
Откуда вам знать, что не его самого? уполномоченный прищурился.
Влада Миклоша? Ну так Феликс окинул вагон удивленным взглядом, заметив, что не только девица в плаще, но все пассажиры следят за ними с настороженным вниманием, и чуть этим возгордился. Так ведь его самого нет среди нас. Это невысокий человек лет сорока с копной черных волос с проседью
Он вдруг уронил взгляд на соседа, сидящего в расстегнутом осеннем пальто с поднятым воротником. Тот искоса наблюдал за Феликсом своим демоническим двуцветным взглядом. Волосы у него были как раз черные с проседью, взлохмаченные, неприлично отросшие, прикрывающие лоб и правый глаз наверное, он прятал свою гетерохромию, стеснялся ее. Лет ему было аккурат чуть больше сорока. А во взгляде будто все тайны всех разведок Европы и Америки разом. И рот неприязненно стиснут.
Пауза затянулась. Феликс смотрел на него слишком долго, замерев с газетами в руках. Пусть бы он уже что-то сказал. Господи, как спасти ситуацию?
Что вы так уставились? Решили, я Влад Миклош? спросил сосед со странным взглядом, насмешливо вздернув бровь.
Нет, раз уполномоченный МУРа Саушкин не бросился сейчас вязать вас, нашелся Белов. Ответ получился достойным, и Феликс, расправив плечи, продолжил:
И вы Вы выше ростом! И и у вас радужки разного цвета это очень явная примета. Вас бы не взяли в разведку. Вы работаете в научном учреждении на пальцах чернила, но кожа выбелена, значит, часто пользуетесь формалином. Вы патологоанатом, приходится много писать отчетов и дезинфицировать руки после вскрытий. У вас есть ребенок, девочка я вижу, что пуговицы к пальто пришиты детской рукой. Вы женаты были женаты совсем недавно, но что-то случилось Она ушла? О, неужели умерла? Вы носите приличный костюм, но он уже месяца два как нуждается в чистке
Довольно! гаркнул вдруг побелевший Саушкин.
Феликс повернулся к уполномоченному. Нет, теперь он показывать своего страха не намерен. Теперь игра началась. Довольно передвигать пешки, пора выводить коня и делать рокировку.
Вы явно знакомы, произнес он глухим, серьезным голосом. Это патологоанатом стало быть, судебный врач, значит, приглашенный ОГПУ из института имени Сербского. Я прав?
Агент угрозыска замахнулся на него, заметно нервничая и часто поглядывая на черноволосого соседа, сидящего напротив.
Пусть продолжает, лениво переплел руки тот и сел удобней. Феликс развернулся к нему и повторил его позу, точно так же скрестив на груди руки и закинув ногу на ногу.
Вы можете быть только тем судебным психиатром, который выступал в суде. Вы профессор Константин Федорович Грених? Ваше имя часто появляется в газетах Феликс запнулся.
Не получилось. Не получилось долго смотреть ему в глаза Руки расплелись будто сами, нога сползла с ноги, и запылало лицо. Он действительно действует магически.
Браво! по лицу Грениха скользнула усмешка. Это был блестящий пример дедукции. Так меня еще никто не представлял.
Я слышал, начал смущенно Белов, впившись пальцами в край скамейки и заерзав на ней, вы владеете большим количеством всяческих техник гипноза. Это правда?
Правда, ответил профессор. И он очень галантно склонил голову, будто был лордом и они сидели сейчас не в жестком вагоне, а в каком-нибудь почтенном лондонском клубе, в мягких креслах и в окружении высоких полок с книгами.
Белов, протянул руку шахматист, Феликс Петрович. Но для вас просто Феликс. И простите, что был, кажется, резок Я по-другому не умею проявлять восхищения.
Грених принял рукопожатие с уважением. Рука у него была худая, жилистая, а пожатие тяжелое, пальцы стальные, Феликс чуть не привзвизгнул, ощутив, как в его мизинец вонзилась тысяча острых игл, по лицу скользнула судорога.
Я весь в вашем распоряжении, не отрывая восхищенного взгляда от профессора, выдохнул он, но не сдержался, выдернул руку, едва тот ослабил пальцы. Вы ведь здесь как бы э-э расследуете дело о Миклоше? Это невероятная удача, что я сел именно в этот вагон. Неспроста так долго выбирал. Я хотел бы присоединиться. И готов обратить всю свою наблюдательность на благое дело!
И это говорит человек, который приехал на шахматный съезд, опоздав на целый год, фыркнул Саушкин.
Но Феликс потерял интерес к уполномоченному угрозыска он в этой игре был всего лишь пешкой. Феликс продолжал пожирать взглядом того, кто занимал его ум вот уже которую неделю подряд. Все же избегая смотреть в глаза и испытывая неуютное чувство, что вступает в сделку с дьяволом.
Этот человек из института судебно-психиатрической экспертизы имени Сербского, сокращенно ИСПЭ, был просто колдуном каким-то. В ИСПЭ направлялись все заключенные по постановлению судебных учреждений для испытания душевного состояния. И Грених занимал там должность старшего судебного эксперта и заведующего патологоанатомической лабораторией, а с недавних пор стал заместителем заведующего. Профессора он получил еще до революции, в Московском университете изучал судебную медицину, нервные и психические болезни, работал в психиатрической больнице, изобрел гипнотерапевтический метод лечения, с помощью которого теперь развязывал языки особо опасным преступникам. Профессора боялись, им пугали в тюрьмах. Об умении его вводить человека в состояние прострации по щелчку пальцев и видеть всякого насквозь ходили легенды, а на его практических курсах яблоку негде было упасть, студенты не пропускали ни одного занятия Грениха. Длинные очереди желающих попасть в секционную комнату, где он вместе со своей красавицей-ассистенткой показывал чудеса на трупах, заполоняли лестницы и коридоры. Белов ходил, видел сам. Грених определенно был самым необычным сотрудником ИСПЭ. Одни про него говорили, что ему открылись какие-то волшебные тибетские или индийские тайны, другие что он из «бывших» и его собирались расстрелять во времена красного террора, но по какой-то причине оставили в живых, третьи, что он воевал в Гражданскую войну на стороне красных. А физиономия у него была совершенно не советская, непритворно говорящая «не нравится мне ваша революция, и вообще ничего мне здесь не нравится». Интересно, а он играет в шахматы? Если да, наверняка недурно.
Итак, что же вы почерпнули из судебного процесса? спросил профессор, ответно вглядываясь в шахматиста изучающим взглядом. Глаза его: один черная бездонная пропасть, другой зеленый, точно змеиный, скользили по Феликсу, как Х-лучи рентгеновского аппарата. И цвет его глаз менялся в зависимости от душевного состояния. Когда профессор вошел в вагон, его радужка была обычного темно-карего цвета, а гетерохромия совершенно незаметна. По мимике легко считать то, какую стратегию задумал игрок отдает пешку или слона по глупости или задумал хитрую комбинацию с целью завлечь в ловушку.
Во-первых, я хотел бы обозначить свою позицию начал было Белов, но его тотчас прервал Саушкин.
Константин Федорович! Мы теряем с ним время. Нам бы других прощупать
Прощупаем, никуда никто не денется ближайшие десять часов, ответил Грених, продолжая испытующе смотреть на Феликса. Может, товарищ Белов свежим взглядом заметил какие-то детали в нашем деле. Давайте выслушаем. Человек в шахматы играет, кажется, неплохо, вон, взял первое место в каком-то клубе. Зачем так сразу крест ставить?
Вдруг в конце вагона началось какое-то движение. Белов сидел спиной, пришлось обернуться. В проходе протискивалась девица в красной, сбившейся слегка набок косынке.
А ну мне покажь свою цидульку, хочу посмотреть, настоящий ли ты угро. Она очень уверенно потянулась рукой к куртке уполномоченного, сидящего рядом с Гренихом.