Вы чем-то нынче недовольны?
Я? Нет. Идёмте к вашему барону
Эти слова прозвучали сквозь такой вздох, словно его звали объездить лесного тарпана2.
Сине-зелёные фраки и один уланский мундир расступились. Несколько губ наклонилось по очереди к перчатке Агриппины Ивановны.
Барон Дебрюи, невысокий и плотно сбитый, взглянул бегающими чёрными глазами, улыбнулся широко, потряс Василию руку:
Рад знакомству, мой друг!
Вы говорите по-русски
Я много лет прожил в России. В десять лет родители вывезли меня из Франции, когда свершилась революция.
Жёсткие тёмно-каштановые волосы барона никак не желали обращаться в модные кудри и уже, как дань тридцатилетию, смывались с макушки.
Здесь, в Российской империи, мы близко сошлись с одним семейством. Здесь я и жену нашёл. Русскую! Как восстановили Бурбонов, я вместе с нею вернулся во Францию. Живём там четвёртый год. А нынче приехали навестить старых друзей.
Чистосердечный, добрый француз Как заслуживал он получить столь же искреннее повествование в ответ; вопрос как свидетельство, что его книжная речь интересна; круг по зале в сторону буфета, дружеский кубок шампанского!.. Увы «Как жаль. Что в собеседники тебе достался я», отвечал Василий про себя. И вот уж думать следовало о том, какую даму повести в полонезе, а разбираться, кто из соседок тут знакомые, лень. Поблизости оказалась Анна её безразличную руку в длинной лайковой перчатке Василий и выбрал.
Перед глазами качался, как на волнах, чей-то седой кудрявый затылок. Словно нескончаемая карусель под затяжные излияния мелодии Огинского. Не с тем настроением Василий четыре года назад покидал родину
Совершеннолетний, свободный. Ему открывались все двери французских особняков. О! Русский! Soyez le bienvenu!3 А когда в феврале пятнадцатого года Наполеон явился туда с Эльбы, Василий уже вдыхал из окна сухую свежесть тирольского снега. И белые громадины Альпийских гор вздымались перед его глазами за спинами красных домиков словно знакомая Земля поцеловалась с чужой планетой.
Отшествовав через залу, Василий подвёл Анну к Прасковье Даниловне: та выворачивала губы, словно чем-то недовольная. Поклонился обеим. И, пока смычки пробовали начало вальса, прошёл между кружками гостей к внутренним дверям. За ними в зелёной комнате, чуть меньшей, нежели бальная зала, на диванах и креслах кто-то сидел в глаза блеснули отсветы бриллиантов, пуговиц, мундирного шитья. Следующая комната карточная. Ломберные столы, голубые стулья из карельской берёзы, на стенах портреты в духе Левицкого. Боковые двери оказались заперты. За другими, с торца комнаты, обнаружился чахлый зимний сад, а оттуда выход на боковой балкон.
Тёплый ветерок дыхнул в лицо, и лоб защекотали завитки волос. Повеяло сладко-травяным ароматом пионов. Василий остановился перед балюстрадой. Прикрыл глаза. Тишину разбивал одинокий соловей.
Кви-кви-кви-кви, чи-у, чи-у, чи-у. Тр-р-р-р-р.
Чив. Чив. Чив.
Тью-тью-тью-тью-тью-тью-тью.
А под балконом что-то шелестело. Будто крахмальный шёлк. И, словно поцелуй чьих-то губ. Женский вздох. Василий перегнулся через перила.
За кустом акации полуседой кавалер в зелёном фраке, прижимая животом высокую ореховую блондинку к стене, сосал её крепкую шею. Спускаясь, как по ступенькам, ниже: ключица, плечо насколько позволяло декольте с оборкой. Рука его без перчатки прищипнула горчично-жёлтое платье на её бедре, начала сборить ткань подол с кружевной оборкой подтянулся до колена. Дама вцепилась в его воротник откинула голову. Светлые брови расправлены, тонкие губы приоткрыты И мелкие, словно мышиные, глазки её округлились, как две бусины. Она начала отпихивать руки кавалера с бедра, из-за своей спины.
И тут Франция.., Василий мрачно глядел на ветви яблонь, отвисшие под тяжестью сочных листьев.
Дама, наконец, избавилась от объятий любовника и закрыла его собой он оказался ниже её на голову.
Откуда вы меня знаете?
К счастью, мы с вами не знакомы.
На её лице мигнул красный всполох, бусины-глаза забегали вверх-вниз. А любовник-то, любовник! Топтался между нею и акацией. Вот положение!.. И вступиться за честь дамы ей же дороже выйдет, и ретироваться вроде бы моветон. Василий не выдержал улыбнулся во весь рот. Тянуло смеяться. И тошнило. Он отступил от балюстрады. Наощупь отыскал дверную скобку.
В зимнем саду пахло лавровыми листьями и собирался зацветать лимон. Воздуха не хватало. Почему-то хотелось вымыть руки. Начистить щёткой. Василий посмотрел на свои перчатки: такие же белоснежные. И толкнул двери вперёд.
В зимнем саду пахло лавровыми листьями и собирался зацветать лимон. Воздуха не хватало. Почему-то хотелось вымыть руки. Начистить щёткой. Василий посмотрел на свои перчатки: такие же белоснежные. И толкнул двери вперёд.
Карточная, двери, зелёные стены Задел кого-то плечом. Кажется, даму в платье белом. «Простите». Другие двери, открытые. Яркий свет, золото, белизна колонн Музыка вальса будто собачий лай.
Шешурский!
Он обернулся на голос. И ничего не увидел.
Н-да, Василий Александрыч, приятелей детства не узнаёшь!
Мишель?.. Захарьин!
Кудрявый блондин в чёрном бархатном фраке смотрел на него искристыми глазами цвета морской волны:
Сколько лет, сколько зим Да у тебя-то в твоей Европе, поди, года два как одна зима!
Да, было А я тебя с усами бы не узнал. В гусары подался?
А где ж мне ещё быть? Захарьин захохотал. Только, поправочка: не «подался» а «пода-вал-ся», он поднял вверх палец. Уже в отставке. Помнишь ли ты сестру мою Надежду?
Конечно. Помню.
Идём же!
Пока они пробирались мимо колонн-зеркал, Мишель целовал ручки встречным дамам и вздыхал каждой вслед: «Ах, до чего хороша! Бриллиантик!»
В углу на банкетке справа от окна между двух старушек с перьями в причёсках сидела пухлощёкая будущая мать в малахитовом платье. На сносях.
Надин! Мишель наклонился к её руке. Взгляни, кто со мной!
Возможно ли? Надин! С кем, ещё при живой матери, до рождения Дмитрия, в саду сокровища искали! Резвая девочка была С разбегу ручей в парке по дощечке переходила. И вот смотрит заплывшими глазами, улыбается А улыбка всё та же: на зайчика похожа. Ленты туфель передавили отёкшие ноги на пуфе.
Не узнал меня, Василий Александрыч?
Рад приятной встрече.
Давно ли вы в наших краях?
Недели три без малого.
А отчего же к нам не заехали?
Это ж Шешурский первый! возгласил Мишель. Оп! Пардон! Офицерская привычка Его ж пока в силки не возьмёшь в гости не затащишь!
Я не знал, кто тут остался из тех, кто меня помнит. Как вы, Надежда Алексеевна?
Надин два года как замужем. Между прочим, за предводителем уездного дворянства!
А вот же и супруг мой. Я представлю вас, она протянула толстую руку в лайковой перчатке. И Василий оглянулся.
Зелёный фрак, седеющие кудри И нос большой, мясистый.
Э, приятели мои, да вам потягаться стоит, у кого физиономия мрачнее! загоготал Мишель. Сергей Андреич, да что с тобой? Ладно Шешурский тот всегда такой. А ты-то что?
Зять, фыркая носом и отводя глаза, первым подал руку. Надавил большим пальцем Василию на ладонь:
Весьма рад Позвольте вас несколько слов
Они отошли к окну.
Я полагаю вы благородный человек
Большие, как полированные угли, глаза смотрели, не шевеля ресницами:
Вашей жене следует поберечь здоровье.
Сергей Андреевич потряс подбородком, как старик. Подмигнул получилось обоими глазами. Поклонился.
А Василия кто-то потеребил за рукав.
Вот вы где, мой друг! барон Дебрюи подхватил его под локоть. Прошу вас, идите сюда, я представлю вас жене моей! Моя Жюли, Юлия Яковлевна, она как вы. Русская, но переехала во Францию. У вас с нею много общего.
У колонны спиной к зеркалу стояла жена его. Ореховая блондинка в горчично-жёлтом платье с кружевными оборками.
За вечер Василий столько раз слышал собственное имя, что оно уже превратилось для него в бессмысленный набор звуков. Баронесса оценила его мышиными глазами, улыбнулась. Форма головы её напоминала грушу. Зубы с щербиной казались не вполне чистыми. Платье помято, на шее слева розовое пятно.
Барон! Просим вас разрешить наш спор
Кто-то позвал его в соседний кружок.
Теперь мы с вами знакомы, Василий поймал глазами тонкий завиток над плечом баронессы: вытянутый, полуразвитый, словно смоченный слюной.
Она прищурилась:
К несчастью? Или, всё же, к счастью?
Скорее, к несчастью. Только не к моему.
Ох-х! Какие глаза у вас Как бездны.
Не сомневался, что вы заметите, Василий чуть улыбнулся. Быть может, не откажете мне в кадрили? Вы ведь не станете спрашивать позволения своего мужа.
Разумеется, не стану, баронесса подала ему руку.
С ними в хоровод встал и Мишель Захарьин с одной из «бриллиантиков».
Четыре пары взялись за руки. Влево, вправо. Поменялись. Василий провальсировал с баронессой маленький кружок. Дамы в центре соединили руки, сделали «карусель». Вернулись. Разошлись по три. Василий держал за руки баронессу и незнакомую чёрненькую девицу в белом платье. Справа Захарьин ждал свой черёд. Ручеёк под аркой рук Василия и баронессы проскользнула «чёрненькая» и встала с Мишелем. Баронесса перетекла к её долговязому кавалеру в вишнёвом фраке. Ручеёк и обе они оказались напротив Василия.