А я вас ещё у ворот заприметила, полная дама в пышном чепце на седых кудрях протянула руку Дмитрию. Он наклонился поцеловать, но успел толкнуть брата под бок: за плечом хозяйки улыбалась девушка тёмная блондинка с поднятыми в высокий узел локонами. Не дурна: короткие прямые брови; голубые, с опущенными внешними уголками, глаза, затуманенные дымчатыми ресницами; маленький носик с узкими ноздрями и мягко раздвоённым кончиком. Женщины с такими чертами, а особенно с таким наивным взглядом, долго не стареют. Платье с длинным рукавом в белую с сиреневым клетку, хоть и старое по моде, а шло к её холодному румянцу.
Вы нынче с приятелем? спросила хозяйка глубоким низким голосом, годным для учебного наставничества.
О, нет, Дмитрий оглянулся опьянёнными глазами. Это брат мой. Василий Александрович Шешурский.
Старший?
Старший.
Агриппина Ивановна подала Василию руку. Он пожал. Всего лишь. И поклонился.
За бабушкиной спиной наигравшись сиреневым бантиком на манжете невесты, Дмитрий со всеми приличиями предложил ей локоть и повёл в дом. Хозяйка широкой рукой в золотых кольцах указала Василию на вестибюль, в вестибюле на лестницу.
Вот так, стало быть, выглядела гостиная в этом таинственном «замке» Стены, обитые малиновым штофом, впитали амбре с начала прошлого века. В воздухе здесь попахивало дамскими духами, белилами и даже пудрой. Чуть природой несло от букета нарциссов в пузатой вазе на столе, расписанной павлинами и цветами китайской сливы. Благо, парикастыми стариками не смердело!
Дмитрий уединился с Марией у клавикорда. Брата оставил на растерзание «премудрой бабушке», будущей тёще и прочим. Впрочем бледненькая носатая Сонечка молчала оно и понятно: подросткам в домостроевских семьях права говорить не предоставляют. А вот старшая сестра Анна, двадцати лет от роду, словно сошла со страниц «Ночных этюдов» Гофмана. Новенькая книжка только в прошлом году была выпущена, надо бы дать Дмитрию прочесть ради забавы. Хотя, зачем ему?..
Анна Чернобровая красавица с мёртвыми глазами. Впору влюбиться Натаниелю1. Василий же с первого взгляда понял, что эта девушка не для него. Как понял он объяснить бы не смог. Как не может объяснить писатель, почему одни идеи захватывают его, а другие нет. Анна просто вошла, просто села у окна с полотном в пяльцах. Девица в обществе должна же чем-то себя занимать, чтобы не пришлось задавать вопросы или, чего доброго, отвечать самой. Вот она и втыкала-тянула иголку ритмическими марионеточными движениями.
То же рядом с Василием на розовом диване старалась и её мать Прасковья Даниловна. Только делала собачьи глазки (верно, чтобы маменьке понравиться, на пятом десятке лет, та же любила собак), тянула губы по-французски и говорила тихо и нараспев:
А вы, Василий Александрович, кто?
Я?..
Брат ваш выпускник Императорского Московского университета, будущий губернский секретарь и владелец имения. А вы кто?
А я никто.
Агриппина Ивановна посмотрела на него из-под нависших век. Просто посмотрела. А что?
В русских семьях любят хвастаться. Пока талдычили что-то про гувернантку, что Софья уж три года как без неё живёт, а музыке её обучает крепостной, которого отправляли куда-то за образованием, Василий думал. Всенепременно заставят одну из девиц для него сыграть. Интересно, что у них в ходу? Клавикорды? Гитара?
Не угадал. Арфа! Сонечка, закусив кончик языка, задевала струны большими руками в сереньком платье, сама вся серая: жёлтые волосы жидкие, прилизанные. Но старалась! Нота за нотой. Закончила. Потупила бесцветные глаза. Пожалуй, стоило порадовать ребёнка рукоплесканиями.
К ужину подали щи с яйцами вкрутую, огромную щуку вполстола, телятину, запечённую со шпинатом. Василий, усаженный напротив Агриппины Ивановны, надломил хлеб на блюдце. Взгляд хозяйки прирос к его правой руке с золотой печаткой на мизинце. «На безымянном пальце кольца нет. Как и на левой руке»
Так вы, говорите, четыре года путешествовали, она разбила в зелёном бульоне ком сметаны серебряной ложкой. На что же вы жили в Европе?
Я распродал земли свою часть наследства.
А как же вы намеревались существовать, когда вернётесь, не имея дохода с земли?
Я не собирался возвращаться.
Почему же вернулись?
Разочаровался.
Прасковья Даниловна покачала головой вправо-влево, вправо-влево Агриппина Ивановна повела густой бровью, держа нож в правой руке, вилку в левой:
Я не собирался возвращаться.
Почему же вернулись?
Разочаровался.
Прасковья Даниловна покачала головой вправо-влево, вправо-влево Агриппина Ивановна повела густой бровью, держа нож в правой руке, вилку в левой:
И что же теперь, когда у вас ни копейки? На доходы брата рассчитываете? Или разъезжаете по гостям в поисках богатой невесты?
Деньги у меня есть. Я не имею страсти к расточительству.
А по вашему английскому платью так и не ска-ажешь, пропела Прасковья Даниловна.
Одежда не всё говорит о человеке, и правой рукой с печаткой на мизинце Василий разрезал филей на кусочки и поменял нож на вилку. Как привык в обществе английских литераторов.
Агриппина Ивановна перестала жевать. Наблюдала.
В этом я с вами согласна, она промокнула полные губы салфеткой. Судить по одной наружности немудро.
По мне, так судить и вовсе не мудро.
Вот и не судите! она ткнула пальцем через стол. Это грех!
Василий как наш папенька покойный, улыбнулся Дмитрий. Тот тоже лишних растрат не любил.
Но накопительство это грех! ахнула Агриппина Ивановна.
На скопленные деньги отец построил часовню при въезде в наши земли с большой дороги, Василий выстрелил в неё тёмными, как пушечные ядра, глазами.
Ну и что? Всё равно это грех стяжательства. О том у Апостола Павла говорится.
***
Братья поднялись в коляску, уселись на чёрное бархатное сиденье. Вечерний воздух посвежел. Солнце рисовалось за берёзовой рощей красным чётким кругом, тускло-огненная заря оттеняла силуэты облаков.
Федот, откинь верх! приказал Василий кучеру.
Не пошёл бы дождь, Дмитрий поднял ресницы к небу. Почти как поэт.
Пусть.
Без крыши запахло распылённой влагой и заснувшими тюльпанами.
Скрипнули оглобли.
Над чёрными цилиндрами проплыла арка усадебных ворот.
Ну, как тебе моя Мария? цветущий маком Дмитрий заглянул в меланхоличное лицо брата.
Мария красива. Но уж слишком послушна. Как её маменька. Впрочем
Это плохо?
Для тебя, может быть, и неплохо Смотря кого она будет слушаться. Я б сказал тебе, братец, Василий пожал ему руку, если ты так любишь свою Марию, лучше тебе жить с нею подальше отсюда!
Почему?
Додумайся сам. Говорить не буду. «Судить это грех!»
Уф-ф Ну, а которая из сестёр больше понравилась тебе?
Правду сказать, мне ни одна не понравилась, Василий глядел на закат. Все они слишком задавлены. В старшей совершенно нет живого, а Софья ещё мала и, с виду, не вполне здорова
Ох! Да существует ли женщина, которая пришлась бы тебе по вкусу?
Не существует. Уймись.
У них через две недели бал. Поедешь?
Бал? У них денег нет гувернантку младшей нанять и такая роскошь.
Дмитрий хихикнул:
Значит, есть деньги Им Анну сосватать надобно вот и дают балы летом, когда городской бомонд съезжается в имения. Поедешь?
Если только ради тебя.
Глава 4
В середине мая зацвела сирень. Агриппина Ивановна подгадала бал Но сколько же веток было срезано в парке, чтобы украсить лестницу вдоль обоих перил!
Бальная зала. Всё, как положено: белые колонны, зеркала, кленовый паркет плетёнкой. В зеркалах шевелились армейские эполеты, фалды фраков, перья, веера. Готовились к шествию полонеза.
Даже на балу у тебя кислое выражение лица! хихикнул Дмитрий. Будь хоть немножечко веселее!
А где музыканты? спросил Василий, ростом на три вершка выше брата.
На балконе. Видишь?
Василию было лень задирать голову. И эти огромные китайские вазы Зачем их принесли сюда и расставили в каждом углу?
Вы пунктуальны, как короли! Агриппина Ивановна в зелёном распашном платье с розами подала руку Дмитрию. Василию поклонилась, прищурила глаз. Чёрный фрак изрядно потёрт. Видно, что ношеный. Знать, всё-таки состояньице в Европе поиздержал! Зато туфли начищены так, что можно, как в зеркало, глядеться. А Дмитрий молодец! Сам-то одет с иголочки Уголки губ его раздвинулись. Он протянул руки в белых перчатках и нырнул в толпу. Ясное дело, кого он там увидел.
Знаете, кто у меня сегодня в гостях? Агриппина Ивановна тронула Василия за локоть. Один французский барон. Идёмте, я вас представлю. Вам будет интересно познакомиться.
Вы думаете, интересно?
Она вскинула на него серо-голубые глаза: