Что же говорят? Евдокия поглядывала на настенные часы. Минутная стрелка тикала к римской цифре XI.
Однажды некто застал его в квартире за обедом в обществе слуг, Владимир прыснул со смеху. И прикусил ус Алёна открыла дверь:
Граф Будрейский принять просят.
Он появился в сером фраке с присборенными на плечах рукавами, в белом галстуке гофре. От высокого пояса в карман белых панталон спускалась золотая цепочка часов. За ним вошёл Степан Никитич.
Будрейский обвёл медленным взглядом гостиную. Серые глаза, блестящие, будто раздражённые ветром, прищурились на Ольгу. На вазу с сиренью. Остановились на Евдокии и узкие скулы шевельнулись вместе с уголками губ. Дойдя до Владимира, граф поклонился знакомому лицу.
Рад принимать вас в моём доме, сказал Фёдор Николаевич, поглядывая на бородатого Посейдона за его плечом.
Позвольте, мой камердинер останется при мне.
Княгиня тронула мужа за плечо:
Фёдор Николаевич, пусть молодёжь познакомится. А мы с вами осведомимся об ужине.
Родители вышли в соседнюю комнату, где стоял маленький стол с белой скатертью и колпачками салфеток на тарелках. Закрыли двери.
Я не сяду за стол со слугой! зашептала Мария Аркадьевна.
Посовещались.
Фёдор Николаевич приоткрыл дверь в гостиную подозвал Ольгу.
Испробуйте нашу наливку, Владимир подвёл Будрейского к столику с графинами. Камердинер следовал за графом, как хвост за кометой Галлея.
Тонкая струйка потекла из узкого горлышка в один, второй бокал. И третий Для кого? Для слуги! Из рук самого князя Владимира Превернинского! Гусарские усики скривились: пошалим-ка над папенькиными нервами. Да Степан-то Никитич «поперёд батьки» наливкой баловаться не стал. Понюхал только, как лис. Хорошо, Фёдор Николаевич с княгиней за дверью не увидели.
Вернулась Ольга. Подошла к Будрейскому:
Excusez-moi, monsieur le comte. Vos serviteurs déjeunent-ils toujours à la même table que vous?4
Oui, mademoiselle5.
Dans notre maison, des usages sont différents. Si vous permettez, notre camériste va accompagner votre valet de chambre à la cuisine.6
Кажется, камердинер не понимал по-французски. У этого графа могло быть всё, что угодно.
Стол накрыли не в большой столовой, а в соседней с гостиной угловой комнате малой обеденной. Граф Будрейский сидел в торце против Фёдора Николаевича, как почётный гость. По обе руки от него Евдокия и Ольга. Папенька казался исполином. Смотрел так, словно его изваяли из римского бетона: с тремя бороздками меж сдвинутых бровей, с неулыбчивым ртом. Пепелил изящного графа вежливыми вопросами:
Скажите, Арсений Дмитриевич, как вы находите наше Первино?
Ваше Первино, поправила княгиня.
Благоприятное место, ответил Будрейский. Тихое. С поэтичными пейзажами.
Вы оценили его довольно дорого, заметил Фёдор Николаевич. И не пытались торговаться?
Я не хочу копить деньги. Я хочу писать стихи.
А о чём вы пишете? поинтересовалась Ольга.
Граф глянул из-под медных ресниц на Евдокию, чуть улыбнулся:
Настанет день и русский свет
Предстанет лучшими из лучших.
Ученья ниспадет запрет
Не упусти часов досужих.
Священной властью этикет
Прольется ключевой водою,
Россию защитит от бед
Крестьянка с княжеской красою.
Красой ума, красой души,
Письма несорным, чистым слогом
Прошу вас. Довольно, попросила Мария Аркадьевна.
Дамам трудно понимать суть вашей поэзии, Владимир подмигнул сидящей рядом Ольге. Вы, граф, кажется, проповедуете свободу, равенство и братство?
Уважение.
Извольте растолковать, уважение кого и к кому, вилка и нож скрестились на тарелке главы семейства.
В нашем отечестве имеющим власть часто не достаёт вежливости. Многие из нас вышли из крестьян, но уважать достоинство ближнего за века не научились. Я за то, чтобы начать учить благонравию с низов. И запретить законом грубость и подобную вседозволенность в обращении с человеком.
Вы уравниваете нас с крестьянами?..
А давайте пригласим учителей хороших манер для нашей Палаши, прозвучал чёткий голос Евдокии. И посмотрим, чем она станет отличаться от нас с Ольгой.
А потом воспитаем для неё мужа и увидим, какими станут их дети и потомки, подхватил Арсений.
Бумажная салфетка выпала из рук Марии Аркадьевны на пол.
Ты удивляешь, Евдокия. Какие странные мысли приходят тебе в голову!
Ты удивляешь, Евдокия. Какие странные мысли приходят тебе в голову!
Уж не из тех ли вы, граф, кто ратует за отмену крепостного права? Фёдор Николаевич шевельнул светлой бровью.
В моей родной губернии крестьян освободили шесть лет тому назад.
Вы смотрите на Запад. Там немецкие помещики избаловали своих крестьян. В наших же среднерусских губерниях мужик сам не хочет на волю. Ему за барином спокойнее.
В том, что наши крестьяне не готовы к воле, я с вами совершенно согласен. И всё же в Первино я заменил вашу барщину оброком.
Вы разоритесь. В последние годы земля не даёт доходу. Они не смогут вам платить.
Это теперь не наше дело, Фёдор Николаевич, вмешалась княгиня. Молодые учёные, не под стать нам с вами, с нашими старомодными взглядами. А где Евдокия? Когда она успела уйти?
Полминуты тому назад, Арсений улыбнулся.
***
Евдокия тенью скользнула к задней лестнице и спустилась на кухню. Из трубы самовара гудело и дымило сосновыми шишками.
Камердинер, говоришь? спрашивала Алёна. А чего без ливреи ходишь?
Так Арсению Дмитричу угодно: от ливреи блеску замного слишком, отвечал непривычно зычный для знакомой кухни баритон.
Лисьи глаза обернулись:
Ого! Барышня Что ж вам, за ужином скучно стало?
Нет. Я просто так пришла сюда. С вами поговорить, она села на долгую стёсанную скамейку рядом с ушатом колодезной воды. Чтобы и Степан Никитич скорее перестал кланяться пугать своим ростом.
Со мной? Да что ж я вам рассказать могу?
Евдокия посмотрела на его руки: ногти вычищены, локти прижаты, манжеты белые с перламутровыми пуговками. Барин, не иначе!
С Арсением Дмитриевичем в Первино только вы приехали?
Да у него в услужении я один и состою.
А давно ли вы Арсению Дмитриевичу служите?
Да-а-а. Да, барышня, я Арсению Дмитричу забольше, чем просто слуга. Детство-то у него было не ах: отца потерял рано, понятное дело Меня тогда к нему и поприставили, чтоб я за ним поприсматривал, да Я ему и заместо отца, и братцем старшим, и в делах экономических управляющим Так он, как постарше стал, бывало начнёт мне говорить: не ходи за мной. А вот однажды, помню, лет восемь ему было, отошёл я только как один из наших дворовых ребятишек, дурачок он был, подбежал к Арсению сзади да едва не по голове поленом Благо, я подоспел, так он и мне едва руку не вывернул Да что я вам рассказывать буду? Ежели захочет, так Арсений Дмитрич сам вам обо всём расскажет. Верно?
Стол задрожал под кипящим самоваром.
Прикажете чайку, барышня? Алёна кинулась к посудному шкафу. Выложила на блюдце два кубика сахару хоть и знала, что там они и останутся. Евдокия Фёдоровна никогда не добавляла сахар.
Чашка наполнилась перед нею горячим китайским чаем.
***
Превернинские прощались с графом Будрейским в вестибюле перед парадной лестницей. Марию Аркадьевну покачнуло, когда вышла Евдокия из людской половины да под руку со Степаном Никитичем. И почему-то взглянула на Арсения, как на доброго знакомого.
Двери закрылись. Экипаж выехал за ворота.
Превернинские молча поднялись в гостиную. Молча расселись по диванам, креслам и стульям.
Первым шевельнулся Владимир потянулся за графином с наливкой. И встретил застывший на себе отцовский взгляд.
Ну, спасибо, сын. Удружил
Владимир отодвинулся к локотнику дивана, поднял брови.
Говорил я тебе: узнай, кому имение продаём! Ну почему, Господи! моему сыну ничего нельзя доверить? Зачем мы продали имение?
Не спешите ругать сына, вступилась мать. Быть может, дело не так уж и плохо
Да вы понимаете, Марья Аркадьевна, что теперь будет? Вы можете вообразить, что ждёт наше Первино лет через десяток? Нынче годы неурожайные неуплату оброка этот граф простит. Как пить дать простит! Потом освободит крестьян и раздаст им землю. Дворовые станут с ним в доме пировать, да и растащат всё, помилуй Господи! Хороша перспектива! Похлёстче, чем ежели бы имением управлял наш сын!
Владимир что-то пробубнил.
А вы что молчите? отец глянул на дочерей.
Не горячитесь, Фёдор Николаевич, сказала княгиня. Будрейский сам нищенствовать не захочет.
Не моя забота на что он жить станет. Да он же сам сказал: деньги, мол, мне не важны. А ежели о доходах думать не хочет, какой из него помещик? И что ж ему в городе не сиделось?.. А этот, небритый, камердинер у него поди, аж дворцовому этикету обучен. Чудак этот граф! И опасный чудак. Что холопы хотят наших денег это ещё понять можно. Но равного нашему положения в обществе!..