Дэниел обошел яхту, проверил все ли в порядке, поднялся в кабину, сделал записи в судовом журнале и лег на кровать, закинув руки за голову. Он испытывал странное ощущение полной безопасности. Жизнь Дэниела сейчас зависела только от его корабля, и несмотря на это, он не беспокоился. Так владелец надежного автомобиля не переживает о его исправности, а просто едет и наслаждается, хотя теоретически возможно все.
Вообще лететь в космос одному бредовая затея. Стоит заболеть, отравиться пищей или сломать конечность, и успех миссии окажется под угрозой срыва. Астронавты и представить себе не могут отсутствие коллег и поддержки с командного пункта Земли. Но Дэн странным образом наслаждался одиночеством. Одиночество это порядок, отсутствие суеты, покой. Не нужно решать проблемы с экипажем, ни у кого не возникнет антипатий, раздражения или тоски по дому. Ни у кого не сдадут нервы, ни за кого не нужно отвечать, никому не надо ничего объяснять. И в этом была определенная сила. Дэниел мог рассчитывать только на себя, не ожидая и не надеясь. В его случае надежды не существовало. Если он будет обречен, если системы жизнеобеспечения откажут, если движки не смогут вернуть "Вегу" на Землю, то он будет умирать в одиночестве, без паники, с достоинством космического пилигрима. Зная, что даже его смерть будет значить намного больше, чем смерть большинства людей, которые умирают у себя дома, в теплой постели, на планете, согретой Солнцем.
"Вега" рассчитана на команду из четырех человек. Одному на ней более чем комфортно. Подходящих людей, кому можно довериться, не нашлось. А глубоко в душе Дэн именно этого и хотел совершить полет в одиночку. Эта миссия войдет в историю по многим параметрам, подумал он.
"Вега" Это была идея отца сделать космический корабль не в форме диска или летающей тарелки, как в кино, и не в виде самолета по технологии Стелс, как предлагал сын, а внешне напоминающим яхту. Никто не подумает, что уходя на месяцы в океанские путешествия, Дэниел и Райан на самом деле поднимались в космос. Океан огромный, весь его не осмотришь.
Я открыл такие вещи, говорил Райан сыну, что человечеству лучше не знать. Пока оно только и думает о том, как эффективнее убивать. Настанет лучшее время, и людям пригодятся мои разработки. Но не сейчас.
Райан засекретил свои открытия. Закрыл проекты, обосновал их бесперспективность и уволился из компании. Именно тогда его посчитали ненадежным и ветренным. Он купил домик у моря и занялся постройкой очередной яхты. Со стороны выглядело, будто ученый решил посвятить время своему хобби.
Хотя Райан скрыл от мира свои разработки, он не смог прекратить их. Когда удача уже на крючке, не вытащить улов довольно сложно. И Райан продолжал исследования. На свой страх и риск. Одержимость питала его все эти годы. Служила топливом. Убери ее и человек потухнет. Райан не мог прожить жизнь также как и все люди. Это не значит, что у всех людей нет цели в жизни, но цели большинства были слишком приземленными для него. Он считал, что люди несправедливо мало отличаются от обыкновенной белки. Она растет, питается, делает запасы, размножается. Если вокруг много еды, она жиреет. Затем она стареет и умирает. Но Райан считал, что способность к познанию неизмеримо отличает человека от белки. Способность, которой нужно воспользоваться, питать жажду познания, тем более когда вокруг такой поразительно сложный мир, словно созданный для того, чтобы познавать его. Как будто неведомый кто-то подарил людям большой конструктор, где множество деталей, частей и материалов, а также чертежи и масса возможностей для творчества, тем самым давая человечеству реализовать свой потенциал.
Несколько лет назад, когда опухоль мозга еще не разрослась, Райан смотрел через телескоп, установленный во дворе дома, в область неба, где должен находиться Плутон. Воздух в ту ночь напоминал чистейший хрусталь. В такие ночи он мог наблюдать до утра, наслаждаясь минимальной турбулентностью воздуха и ясностью картинки.
Знаешь, сын, сказал Райан, что бы там ни было, а Плутон это планета! Самая настоящая! Вон там
Он прильнул к окуляру телескопа, стараясь разглядеть среди множества тусклых дальних звезд, неспешный маленький островок материи. Дэниел вышел из ангара и стоял рядом, вытирая испачканные руки.
Там у Плутона свой мир. Далекий, темный и холодный. Оттуда наша планета выглядит ничем не примечательно, задумчиво произнес отец.
Там у Плутона свой мир. Далекий, темный и холодный. Оттуда наша планета выглядит ничем не примечательно, задумчиво произнес отец.
Стало прохладно, и Райан накинул на плечи золотистую термоизоляцию. Ту самую, которую применяют для сохранения внутреннего тепла и защиты от внешнего перегрева на спутниках и зондах. Дэниел тогда рассмеялся. Райан походил на древнего царя. Если они когда-то могли носить золотые накидки.
А я бы хотел прогуляться по Плутону, Райан оторвался от прибора и посмотрел на сына. Почему нет?
Что? Дэниел все еще не отошел от смеха.
Я вполне серьезно, Дэн. Мы были на Луне и на Марсе. "Вега" после апгрейда способна развить такую скорость, что дорога в оба конца займет полгода, не больше.
Далековато.
Туда сейчас летит зонд P-2006. Если все получится, то мы его догоним, и помашем ручкой перед объективами, чтобы свести с ума оставшихся адекватных ученых! отец тоже рассмеялся. Знаешь, меня привлекает не столько Плутон, сколько техническое воплощение идеи Ну ты меня понимаешь.
Отец стал ходить по площадке вокруг телескопа, а золотистый материал напоминал мантию пришельца из далекого космоса. Наверное они такие и носят.
А что, это идея! Можем припарковаться там, пожить недельку и обратно. Собрать какие-нибудь данные, образцы льда, и камня. Возможно, там есть своя атмосфера. У него может быть несколько спутников, которые различаются по составу. И мы сможем обкатать новые движки и проверить "Вегу" на дальних расстояниях. Как тебе идея?
Почему бы вначале не попробовать высадиться на Европе или Ганимеде, а может посмотреть, что в кратере Цереры? предложил Дэниел.
Всегда успеем, отец прильнул к окуляру телескопа. Да, я хочу этого! И непременно догнать P-2006. Я докажу этим бездельникам, что летаю быстрее.
Шутишь?
Так ты со мной или нет? пробормотал Райан, глядя в телескоп.
А как же твое лечение?
Ерунда! Доктор намерен применить стереотаксическую радиохирургию. Через пару лет я забуду о болезни, как о прошлогодних листьях Дэн, я вижу его. Это Плутон. Если мы слетаем туда, то вся Солнечная система наша. Наша с тобой, Дэн. Все планеты и спутники станут доступны. А когда я умру, то пусть мой прах летает в космосе. Понимаешь? Здесь мне не будет покоя.
Последние слова он произнес как будто самому себе, словно повторяя всем известную культовую фразу из фильма или книги. А Дэн запомнил это, как необъяснимо почему вдруг запоминают случайно оброненные кем-то фразы на долгие годы.
Лечение Райану не помогло. Рак мозга оказался сильнее технологий. Во время процедуры отец неожиданно впал в кому, из которой так и не вышел. Дэниел знал, отцу было что сказать ему перед расставанием, но в этот раз все оказалось сложнее. Они так и не поговорили. И хотя Дэн приблизительно знал, что мог сказать отец, щемящее в груди чувство недосказанного, и невыраженного обжигало своей горькой очевидностью. Нестерпимая печаль застелила покрывалом все, к чему прикасался Дэниел в то время, все о чем он думал, все что делал.
Бывает отцы, действуя из лучших побуждений, суют в карман сыну сотню долларов и выставляют за порог зарабатывать на жизнь своим трудом. Сыновья скитаются, крепнут, устраивают себе сносную жизнь, и живут вдалеке, на необъятных просторах земли. И лишь некоторые, чуя, что отец готовится покинуть мир живых, начинают налаживать с ним хоть какой-то контакт. Зачастую не зная о чем поговорить с увядающим стариком, они молча присутствуют рядом, когда навещают засыхающее дерево, которое дало им самим искру жизни. Они не понимают, что зовет их к отцу. Может долг, может кровь. Но многое так и остается невысказанным, не переданным, невостребованным, заранее приготовленным для погребения и утраты.
Райан Торрес наоборот, всегда был ненавязчиво рядом. Где-то подскажет, где-то промолчит, где-то пускается в рассуждения. Как потом стал понимать Дэн, эти часы в беседах с отцом, несмотря на его колоссальную занятость, говорили о многом. Отец вкладывал самого себя в сына, учил его, писал в нем самую лучшую в мире книгу.
Ты должен стать лучше меня! много раз повторял Райан. Тебе предстоит не только работать в областях открытий, но и разобраться с их моральной стороной. Наверное, это даже сложнее, чем делать открытия. Увы, я еще сам не до конца понимаю этот странный миропорядок. Разберись с этим, Дэн. Если и есть в этом бренном мире достойное занятие, то это наука! Она имеет будущее, а все остальное лишь временное. Опалубка, мусор и тлен.