Он издевается?
Надо было бы гордо отвернуться и промолчать, но вместо этого я заглянула в его глаза. Не было в ледяном синем взгляде ни торжества, ни насмешки. Тревога? Сочувствие?
Или я, перепугавшись неминуемого, выдумываю себе невесть что, лишь бы получить хоть проблеск надежды?
Да.
Можно сколько угодно уговаривать себя, что рано или поздно все там будем, что у престола Творца ждет моя семья, что нужно сохранять достоинство, что все в руках Его. Но сколько угодно ни тверди эти и еще множество, безусловно, мудрых фраз, если быть с собой честной сейчас у меня перехватывало дыхание, а перед глазами плыли черные пятна уже не от боли, а от запредельного ужаса. Еще немного и я просто завизжу, не помня себя, начну умолять, обещать что угодно, лишь бы жить. Жить!
Если переживешь посвящение Хранителей будешь жить, сказал магистр.
Нельзя верить. Нельзя надеяться. Если бы все было так просто, никто не убивал бы себя, поняв, что подцепил проклятье. Все зараженные шли бы к Хранителям
Или и правда магистр не лжет? Кому как не Хранителям знать средство, ведь они сражаются с чумными много веков
Два условия, продолжал он.
Ну конечно. Как же без подвоха? И все же я сейчас готова согласиться на что угодно. Даже душу нечистому продать, только бы жить. Хотя зачем ему моя душа, было бы за что платить Боже, что за дурь в голову лезет!
Первое ты обещаешь, что не будешь больше пытаться меня убить. Второе примешь присягу Хранителей и останешься в ордене.
Держи друзей близко, а врагов еще ближе? Надо же, я могу говорить человеческим голосом, а не верещать от страха.
Магистр улыбнулся краем рта.
Можно и так сказать.
Нет смысла спрашивать, что будет, если я откажусь. Повезет он убьет меня до того, как разум угаснет и в моем теле окажется чумная тварь. Богословы до сих пор спорят, что творится с душами тех, кто когда-то был человеком обречены ли они до вторичной гибели тела скитаться по земле или отправляются к Творцу сразу, едва чума поглотит разум. И проверять на себе, как обстоят дела на самом деле, не хотелось. Не повезет магистр умертвит уже тварь, только мне к тому моменту уже будет все равно.
Но если я соглашусь, мне придется остаться в ордене. Рядом с тем, кому я должна отомстить и от мести кому мне придется отказаться, если я хочу жить. Не просто рядом. Подчиняться приказам, какими бы они ни были. Сражаться вместе. Прикрывать ему спину.
Магистр не торопил меня с ответом. Только смотрел в глаза. Молча, и, как мне показалось, напряженно.
Тебе-то это зачем? не удержалась я от вопроса.
Он снова приподнял угол рта.
Неплохие бойцы с сильным характером на дороге не валяются, знаешь ли.
Ага, они на полу валяются, как я сейчас. Он со мной справился меньше чем за минуту, несмотря на то, что я была в тени. Придумал бы что-нибудь более убедительное
В чем подвох? не унималась я.
Я хочу жить. Я очень хочу жить. Но есть множество способов сделать чью-то жизнь невыносимой. Особенно, если этот «кто-то» связан клятвой.
Ричард вздохнул.
Ты не была такой подозрительной шесть лет назад.
Ты, вообще-то, тоже на себя самого не похож.
Нет. Если бы он хотел поиздеваться надо мной вдоволь сделал бы это, еще когда я была в кандалах. Точно прочитав мои мысли, магистр сказал:
Обещаю, что не потребую от тебя ничего сверх того, что требую от других Хранителей и он помедлил, подбирая слова, не намерен как-то выделять тебя среди остальных. Для тех, кто пришел в орден и пережил посвящение, прошлое остается в прошлом. Так было и так будет всегда.
Зачем ему я? Зачем???
Но меня по-прежнему колотил страх, почти невозможно было дышать, и сердце отбивало бешеный галоп. Мысли путались, сосредоточиться никак не получалось. Я попыталась сесть, но едва поднялась на локте, как голова закружилась, потемнело в глазах, и я нова распласталась на полу. Да что ж так худо-то?! Магистр встревоженно свел брови. Некогда, похоже, больше выбирать. Будь что будет.
Обещаю что не буду больше пытаться тебя убить, выдохнула я.
Вот и все. Назад дороги нет. Только еще ничего не кончено. «Если переживешь посвящение», всплыли в памяти слова магистра. Если.
Если.
Он кивнул, поднялся с колен. Вышел за дверь, не позабыв прикрыть ее за собой. Я так и лежала на полу: голова кружилась, в глазах темнело, дышать становилось все тяжелее. Это уже не страх. Это чума. И, похоже, времени действительно мало.
Через четверть часа все подготовят, сказал магистр, вернувшись. Надеюсь, успеем.
Он присел рядом, отвел прядь с моего лица, во что-то пристально вглядываясь. Кажется, вены вздулись и почернели не только на руках. Хорошо, что я не могу видеть себя в зеркале, пришла откуда-то нелепая мысль. А следом еще более нелепая: жаль, что он видит меня такой Ричард ругнулся себе под нос.
Давно тебя укусили?
Часа три назад.
Совсем недавно? А что ты делала после того?
Бежала сюда.
Сколько?
От Клейдона.
Он усмехнулся.
Так торопилась меня прикончить? Сама, считай, и разогнала проклятье по телу.
Ну, извини, в тон ему ответила я. Надо было ползти. Тогда бы сюда как раз чумная тварь и добралась.
Я вытянула руку, разглядывая черную сеть вен. Жуткое зрелище. Завораживающее.
Если я уже не чумная тварь.
Пока ты себя помнишь ты человек.
А это так и останется?
Нет. Будет как было. Он помедлил с полмига, точно колеблясь. Позвать священника? Вряд ли у тебя накопилось столько грехов, чтобы не успеть исповедаться до ритуала.
Я снова встретилась с ним взглядом. Нет, не издевается.
Как часто умирают на посвящении?
Четверо из пяти.
Я сглотнула, ребра снова перехватило ледяным обручем. Хотя что мне терять? Если сейчас пойти на попятную, я все равно умру. Так хоть какой-то шанс
Мне не в чем исповедаться.
Он улыбнулся одним углом рта.
Завидую.
Я пожала плечами. Любое решение имеет последствия. Ты сам выбрал такую жизнь. Но если уж зашла речь одну вещь мне может рассказать только Ричард. И нужно спросить это сейчас на случай, если я не переживу этот их ритуал.
Как умер мой отец?
Магистр не отвел взгляда.
В поединке.
Ты дал ему поединок?
Он очень странно усмехнулся.
А ты что решила? Что я пришел резать спящих, как магистр осекся. Поединок. Пока мои друзья сдерживали его людей.
Вроде не врет. Да и зачем бы ему?
Спасибо.
Да было бы за что.
Он поднялся, подошел к все еще открытому проходу.
Куда он ведет?
Я еще не присягнула в верности ордену.
А если после всех обетов он потребует от меня раскрыть все тайны замка Эйдо? Всех-то я не знаю, наверняка многое ушло на тот свет вместе с родителями. Но и того, что знаю, вполне достаточно. Например, что тайный ход в замке далеко не один А из подвала потайная дверь ведет в настоящие катакомбы, во время войны с Ландернау отец полгода укрывал там партизанский отряд, пока в самом замке оккупанты чувствовали себя как дома.
Дед сдал им замок, сохранив земли и титул, а значит деньги и людей. Чтобы тем временем его сын со своим отрядом язвил врагов, как мог: перехватывал обозы снабжения и мытарей, везущих в столицу собранные налоги, уничтожал патрули. А потом, когда поднялось восстание, ударил в спину.
Дед Ричарда склониться отказался и лишился всего. Земли и титул соседей отдали моему деду но когда поднялось восстание, он вернул их законным владельцам. Точнее, королеве-в-изгнании, которая передала их законным владельцам.
Тогда хотя бы скажи, как его закрыть. Голос магистра вырвал меня из воспоминаний о семейной истории. Мало ли, прислуга решит прибраться в кабинете, пока я занят.
Я снова попыталась встать, чтобы сделать все самой, и опять ничего не вышло. Подавила искушение сказать про рычаг по ту сторону стены. Магистр же не настолько глуп, чтобы запереть себя сам. Да даже если и запрет выйдет, ловушек в коридоре нет. Выберется и вернется, только разъярившись. Не стоило оно того.
Слева, второй камень снизу, третий от прохода.
Проем закрылся. Ричард оглядел вернувшиеся на место полки.
Хорошо сделано. Сам бы не заметил.
У тебя дома наверняка не хуже.
Теперь это дом Рэндольфа, ровным голосом произнес он.
Интересно, что такое произошло между братьями?
Вы поссорились?
Нет, так же ровно произнес магистр, давая понять, что продолжать эту тему не намерен. Какое-то время мы молчали, думая каждый о своем. Впрочем, то, что творилось у меня в голове, сложно было назвать словом «думать», я металась от надежды к отчаянию, от самых черных предчувствий к мечтам о будущем ведь уходят же Хранители в отставку, в конце-то концов, и снова проваливалась в страх перед неизвестностью. Надо было согласиться на священника, сейчас бы исповедовалась и слушала утешения вместо того, чтобы крутить в голове одно и то же.