Я жду ответа, напомнил о себе магистр.
Я разлепила губы.
Тебя Язык еле ворочался, вместо слов вырвалось хриплое карканье. Тебя ждала.
Он вдруг стремительно нагнулся, схватил мою кисть, зачем-то ущипнул. Выпустив руку, шагнул к констеблю и молча отвесил оплеуху. Вернулся, присел, снимая с пояса флягу, протянул мне.
Я замерла от изумления чего-чего, а такого не ожидала. Он, видимо, понял мое замешательство по-своему: выдернул пробку, отхлебнул содержимое я непроизвольно сглотнула, в горле заскребло снова протянул мне.
Сколько тебе не давали пить?
Я пожала плечами.
Магистр, вмешался констебль. Это оплошность, а не
Позже поговорим, отрезал тот, не оборачиваясь. Пей.
Я взяла флягу так, чтобы не было видно, как дрожат руки. Каждую секунду я ждала, что магистр выхватит ее и засмеется. Но он сидел на корточках в полушаге от меня и молчал, и ни на лице, ни во взгляде невозможно было прочитать ровным счетом ничего.
Я медленно поднесла флягу к губам хотелось присосаться к ней и пить, пить, пить, захлебываясь, чувствуя, как вода стекает по подбородку, пропитывает одежду, пить, пока не забулькает в животе. Пригубила вода была чистой, ледяной, аж заломило зубы наверняка фляжка зачарована. Три глотка нет, пять, ровно пять, иначе я не смогу остановиться и выхлебаю все, а показывать свою слабость я не намерена. Вернула флягу.
Благодарю.
Пей. Я-то всегда могу налить еще.
Я покачала головой. Надо было отказаться и от этого, но плоть слаба. Магистр не стал настаивать, вернул флягу на пояс я проводила ее полным сожаления взглядом. Снова присел напротив.
Итак, ты ждала меня. Зачем?
Чтобы убить, не стала скрывать я. Чего уж тут скрывать, все равно все узнают. А так, может, обойдется без допроса с пристрастием.
Он усмехнулся.
Вот детей по мою душу еще не посылали
Я всего-то на три года младше тебя! возмутилась я.
Он ответил не сразу.
Может, ты и права на войне быстро взрослеют. Кто тебя послал?
Никто.
А если хорошо подумать?
Никто.
Тогда зачем? Вообразила, будто спасаешь мир от зла в моем лице?
Значит, ты знаешь, что тебя считают злом? Интересно, как тебе живется с этим знанием? Хорошо ли спится? И скольких еще, кроме моей семьи, ты убил, прежде чем стал тем, кто ты сейчас, а, Рик? Хотя нет, прежнее имя не подходит тебе так же, как не была бы сейчас впору прежняя одежда.
Я Роза Эйдо.
Он не изменился в лице, только замер на миг, а потом медленно произнес:
Вот как Не узнал.
Я тоже не узнала.
Он надолго замолчал, глядя мне в глаза. Не знаю, чего уж там он хотел увидеть, я-то в его глазах вовсе ничего рассмотреть не могла. Синие, точно ключ, в котором отражается небо. И такие же ледяные.
Что ты будешь делать, если я тебя отпущу? спросил он, наконец.
Я пожала плечами. Как будто он в самом деле над этим раздумывал. Как будто у меня много вариантов.
Вернусь и постараюсь доделать то, что не получилось в первый раз.
Интересный у тебя способ просить о помиловании, усмехнулся он.
А я и не прошу о помиловании, ответила я ему в тон.
Первое, чему учат магов любое деяние имеет последствия. Как брошенный в воду камень, от которого долго расходятся круги. Так что какой теперь смысл умолять? Все равно он сделает со мной все, что захочет. Только по-другому я поступить не могла, потому что бездействие тоже выбор. Свой я сделала. Пришло время платить по счетам.
Только бы хватило сил сохранить достоинство до конца, каким бы он ни был. Все-таки я леди из семьи Эйдо. А мы никогда не склонялись перед врагом.
Магистр кивнул явно не моим словам, а каким-то своим мыслям.
Беркли, верните леди Розе вещи, которые при ней были, снимите кандалы, и пусть идет куда хочет.
Резко поднялся и двинулся к двери так стремительно, словно за ним собаки гнались. Остановился в проеме на миг, оглянулся.
И, надеюсь, сейчас вы не забудете ее накормить и дать вдоволь воды?
Исчез за дверью, не прощаясь.
Судя по выражениям лиц остальных, ошарашены они были не меньше меня. Но даже если и собирались возразить, догонять магистра не стали.
Я велю солдатам принести поесть, сказал второй из оставшихся, который так и не представился. И пошлю за кузнецом.
Я не ответила. Снова закрылась дверь, оставив меня в полной темноте.
Я опять свернулась клубочком на полу. Выпустят меня, как же. Только дурак отпустит безнаказанным кровника и своего несостоявшегося убийцу. Дураки не становятся магистрами ордена. Дураки не собирают армию из ничего. Так что Ричард Мортейн кто угодно, но не дурак, и меня просто так не выпустит. А те слова просто слова, разве можно верить словам того, кто уже презрел все законы чести? Пытка надеждой вот как это называется. И потому надеяться я не стану. А что трясет так, словно внутренности превратились в холодное желе это пройдет Зря я взяла у магистра воду. Те пять глотков жажду не утолили вовсе, лишь на время смочили горло, а теперь пить хотелось еще сильнее. Ну ничего, скоро все это закончится.
Я не ответила. Снова закрылась дверь, оставив меня в полной темноте.
Я опять свернулась клубочком на полу. Выпустят меня, как же. Только дурак отпустит безнаказанным кровника и своего несостоявшегося убийцу. Дураки не становятся магистрами ордена. Дураки не собирают армию из ничего. Так что Ричард Мортейн кто угодно, но не дурак, и меня просто так не выпустит. А те слова просто слова, разве можно верить словам того, кто уже презрел все законы чести? Пытка надеждой вот как это называется. И потому надеяться я не стану. А что трясет так, словно внутренности превратились в холодное желе это пройдет Зря я взяла у магистра воду. Те пять глотков жажду не утолили вовсе, лишь на время смочили горло, а теперь пить хотелось еще сильнее. Ну ничего, скоро все это закончится.
Через некоторое время заскрежетал засов, заставив меня подскочить. Вошли двое. Один воткнул факел в крепление у двери на миг стало видно длинное, как у лошади, лицо. Потом он двинулся ко мне против света, превратившись в темный силуэт. Второй, пониже и пошире, что-то держал в руках, носа коснулся запах вареной курицы. Магистр кормит пленников птицей, в самом деле? Или все-таки
Сердце отчаянно забилось. Нет, нельзя верить, нельзя! Поверю, только когда если окажусь за воротами. Если в спину не прилетит стрела.
Двое подошли ближе, я сощурилась в свете факела. Стали видны лица, и их выражение мне не понравилось. Вовсе не понравилось так смотрят на законную добычу.
Смотри-ка какая краля, произнес тот, с лошадиным лицом.
Я попятилась как была, сидя, но далеко отодвинуться не вышло, уперлась спиной в стену.
Хороша птичка попалась, ухмыльнулся второй. Подошел еще ближе, нависая. Слышь, ты. Мы пожрать принесли.
Изо рта у него несло, словно из выгребной ямы. Я невольно поморщилась.
Ты глянь, Джон, она еще морду кривит, продолжал он. Я вот тут думаю, чё это мы просто так туда-сюда бегаем?
Кажется, я знаю, что будет дальше. Горло пересохло в этот раз вовсе не от жажды. Надеялась, дура, если не на помилование, то на достойную смерть. А магистр прислал этих
Я постаралась придать лицу невозмутимое выражение, но то ли плохо получилось, то ли эти двое чувствовали запах страха, как чувствует его собака, догоняющая кошку.
Правильно думаешь, согласился второй.
Казалось, мой страх доставляет им куда больше удовольствия, чем то, что они собирались сделать. И они упивались моей беспомощностью. Будь я не в кандалах оба умерли бы на месте, но магия мне недоступна, и я ничего, совершенно ничего не могла сделать. Только надеяться на чудо.
Слышь, девка, кто не работает, тот не ест. Будешь ласковой покормим. А так не обессудь
Пошел ты Дотронешься до меня убью! прошипела я.
Ерепенишься, значит? Тот, что с лошадиной мордой, нагнулся, вцепился мне в подбородок, заставляя поднять лицо. Ну, давай. Мне нравится, когда ерепенятся.
От него смердело застарелым потом. Жаль, что я не могу лишиться чувств по собственной воле. Это было бы удобно. Потому что, если не случится чуда, эти двое меня изнасилуют.
Какая злая ирония. В пансионе нравы не слишком строгие, хватало и балов, и визитов вокруг меня поклонники вились стаями, и добрачные связи не были чем-то запретным, ведь магия всегда убережет от ненужных проблем. Но мне все казалось, что появится кто-то кто-то, кто мне будет не просто симпатичен, а тот единственный, с кем и случится незабываемый первый раз.
Да уж, незабываемый это точно.
Я снова выплюнула ругательство. Длиннолицый расхохотался.
Прикрой дверь, Том. Кажется, будет весело.
Наверное, следовало заткнуться и не сопротивляться ведь им этого и надо было: чтобы отбивалась, чтобы кричала. Но с самого детства вколоченные в тело навыки дали о себе знать, и я лягнула в лодыжку того, кто стоял ближе. Удар не удался, помешала цепь и слабость. Длиннолицый оскалился.
Нравится пожестче? Получишь.
Кажется, я все-таки смогла съездить ему по морде и боднуть головой в живот второго прежде, чем в голове зазвенело, и я на миг потеряла ориентацию, а когда пришла в себя, кто-то из двоих стягивал с меня штаны.
Я завизжала так, что у самой заложило уши. Дверь распахнулась. Солдаты шарахнулись от меня, словно их магией отнесло.
Что здесь происходит? холодно поинтересовался тот второй, что был с магистром и так до сих пор не представился. За его спиной маячил здоровый детина кузнец, тот же самый, что меня заковывал.