Катя тоже дышит в трубку и думает тем временем о том, что между вдовой Гольцман и теми, другими (вот они, в трубке) иммигрантами пролегла огромная классовая черта, средневековый ров, в котором уже плавает много трупов, ров, бог знает когда образовавшийся, зато мы знаем, как возникший. Пожалуй, только костюмы их сближали, все они носили костюмы, и Зюлькин их носил хотя про ширинку все мы помним, как помним и то, что классово более близкие к Зюлькину костюмов не носят, не имеют.
Потом, уже ближе к вечеру, звонит Яков, и у него мягкий, веселый голос, и он курит слышно, как затягивается.
Как дела? Трудимся?
Трудимся.
Когда будет текст?
Сегодня.
Сегодня уже поздно. Присылайте, я завтра утром почитаю.
Отправив текст и наглотавшись снотворного, Катя долго смотрела в стену, а потом незаметно отключилась.
Утром Яков позвонил и ровно, спокойно, не спеша, как он привык, сказал ей: «Катя, я почитал. Все хорошо. Даю трубку Марии, она хочет сказать вам кое-что».
Голос у Марии был низкий, по-русски она говорила с ощутимым акцентом, но при этом грамотно и бегло, что производило довольно странный аудиоэффект.
Кать, я Мария, лоер, скороговоркой начала она, номер с вашим текстом выходит послезавтра утром, и как лоер я прошу вас после выхода статьи не брать звонки с незнакомых номеров, не брать звонки из офиса Гольцман, не брать звонок Генри Гольцмана, не брать звонок агента Петра, не брать звонки Айгуль, Шевченко, Геннадия и других жертв, показания которых есть в статье, звонки самого Зюлькина брать также нежелательно.
А.
Стойте, я не закончила. Если вам все-таки позвонят, и если вы все-таки возьмете трубку, и если тот, кто будет на телефоне, начнет что-то говорить о вашей статье, не-важ-но-что-он-бу-дет-го-во-рить (эту строчку она произнесла как киношный робот), вы отвечаете, что не несете ответственность за содержание текста
Погодите
Катя, слушаем до конца. Вы не несете ответственности за содержание текста, за него несет ответственность юридическая команда издания «Древо жизни», и именно с ней эти люди должны говорить в дальнейшем. Все. Вот то, что вы должны им сказать.
А если они будут писать? Не звонить, писать мне?
Не отвечайте, сохраняйте все скриншоты.
До чего идиотская история покупать газету, чтобы прочесть там собственную статью, пахнет нарциссизмом; дело, однако, в том, что пункт продажи газет ближе к Катиному дому, чем редакция, потому газета все же куплена. Яков Житомирский выпустил текст полностью, он занял весь разворот, правок почти не было, все выглядело так же, как выглядел отправленный тем вечером в редакцию Катькин текст. Подробно изложенная история Зюлькина, номер кейса, график судебных заседаний, показания других жертв агентства, прямая речь коллеги миссис Гольцман, Петра Белоцерковского, владельца агентства по трудоустройству «Москва Златоглавая», стенограмма диалога автора материала с самой Гольцман и ее сыном, адвокатом агентства. Все там было. Ничего не срезали. Все оставили. Нормально так. Статью в тот же день перепечатал русский новостной портал, затем какой-то добрый самаритянин разместил на американском сайте перевод на английский (у Кати остались неподтвержденные подозрения, что самаритянами были Житомирский и Маша, все было проделано чисто, со ссылкой и благодарностью «Древу Жизни»), телефон Катя отключила, и компьютер отключила, кому надо напишут на емейл, Житомирский не станет звонить, Катя его немного знает, она села в кухне с пачкой сигарет и стала молча курить одну за другой, потом вспомнила, что у нее где-то валяется старый мп3-плеер, а там есть кое-что, и Прокол Харум там вроде был, и Пинк Флойд был, и старый, то есть нормальный, Роллинг Стоунз там был, дай-ка я его найду, подумала Катя и потушила сигарету. Пошла искать.
Она включила телефон через сутки, а если аппарат выключен, входящие звонки, совершенные в данный период, не отображаются. Голосовой почты тоже не было, емейлов не было, было три смски. Одна была от Житомирского, там была просьба уточнить домашний адрес, чтобы бухгалтер смог прислать чек в конце следующей недели, вторая была от Зюлькина, длинная, извилистая, подобострастная, там было спасибо, спасибо и спасибо, но что за странный человек этот Зюлькин, не хотелось Кате ее читать, это что-то сакральное было, что-то чакровое, кармическое, энергетическое. И была смска от Петра Белоцерковского из агентства «Москва Златоглавая»: «Не думал, что у вас хватит яиц. Ну хоть не переврали, и на том спасибо. Звоните, когда понадобится работа».
Спустя еще сутки позвонила Жанна, она прочла последний выпуск конкурента и спросила Катю: «Вас там не убили, нет?» «Нет, не убили».
«Никогда не думала, что Яша на такое решится», задумчиво произнесла Жанна, предварительно сделав паузу.
После этого наступила полная тишина. На дворе было начало мая, жара в Нью-Йорк еще не пришла, можно было гулять по улицам, однако не хотелось. А в июне тем более не будет хотеться, жара свернет тебя в трубочку, в потную вонючую трубочку, и каждый раз, проходя мимо крана в кухне, ты будешь включать горячий, чтобы провести мокрой рукой по шее, а по вечерам выползать куда-то к морю, выбирая сегмент, где меньше людей, ибо не тебе одному осточертело это страшное время, называемое нью-йоркским летом. Жанна заказывала редкостную рекламную хрень, Катя делала ее ради еды.
В начале сентября открылся новый проект, в котором, по слухам, водились некие деньги. Катьке нужно было писать тексты и озвучивать их как подкасты, работать надо было в офисе. Офис находился в Бушвике, ехать следовало с пересадкой, дорога занимала часа полтора, но ребята были славные. Они сразу сказали, что деньги они платить будут, но будут платить недолго, что объем работы плотен в расчете на сутки, но ограничен по длительности, однако предоплата за него уже есть, и если Катьке нечего делать (а Катьке нечего делать) типа велкам.
Во время пробной, ознакомительной поездки в офис Катька увидела у метро магазин странных вещей. Это было что-то среднее между секонд-хендом и пунктом продажи хендмейда, там было нескучно. Кругом висели кожаные сумки из 70-х, джинсы клеш, уже кем-то ношеные, тут же новенькие значки «я веган» с желтой и зеленой эмалью вырви-глаз. Катерина просто гуляла, смотрела, вдруг увидела кольцо со змеей. Вообще таких колец по всему миру было множество, ничего необычного в этой кобре не было, разве что сделана она была кем-то, кто любил змей, поскольку стройный стан был у змеи той и трогательные глазки, любовно выцарапанные чешуйки на коже, работа чрезвычайно тонкая, абы кто не справится. Кольцо стоило 44 доллара, это был неблагородный металл.
Касательно покупки разных не-необходимых вещей у Катьки выработался принцип: если это моя вещь, она меня подождет. По крайней мере она меня подождет до завтра. Назавтра Катьке нужно было приехать в офис в два часа дня, набросать текст, записать подкаст, поговорить с ребятами, может, еще что-то будет нужно сделать. К половине второго можно зайти в тот магазинчик, а до половины второго можно думать, нужна ли мне эта кобра, решила Катька. При том что пока есть работа, кобра не уползет в дыру в бюджете, ее можно купить, она отлично смотрится на руке. Это нежная, но сильная змея. Никогда, что важно, не нападающая первой.
Следующим утром, хотя утром этот полдень был, пожалуй, лишь для нее, она уже садилась в метро, доставала книгу, проверяла наличие того самого плеера, который нашла тогда в пыли и слушала в нем Пинк Флойд, вдруг снова захочется. Доехав до Essex street, пересела на М, ехать было не то чтоб долго, чередовала книгу с плеером, иногда совмещая и понимая, что это провал ее, Катьки, как Юлия Цезаря. И вот, когда двери открылись, и пора было выходить, и Катя снова задумалась о кобре, у нее на платформе, откуда еще не отошел поезд, зазвонил мобильный, на котором высветилась белая бесстыжая надпись «Zulkin».
С одной стороны, трубку было брать страшновато, с другой интересно. И Катя решила, что трубку она возьмет, но звуковой антураж вокруг скажет сам за себя, будет ясно, что она в метро, и если что, это даст ей право легко отключиться и внести наконец этого бедного, странного, неприятного, жалкого, доброго, наивного и принципиального человека в блок-лист. Почему она не сделала этого раньше?
Але.
Катенька? спросил Зюлькин. Это ведь вы?
Я, и тут же, чтобы предупредить все возможные варианты развития дальнейших событий, добавила: Что-то случилось, Вячеслав? Я в метро, извините.
Ничего, Катенька! Ничего плохого! Только хорошее!
Слушаю вас.
Я готовился к суду, начал рассказывать Зюлькин.
Ах да, у вас же суд какого числа, напомните?
Да никакого!
В смысле?
Вы ничего не знаете? Истец прекратил свое существование. Фирма Клары закрылась и больше не оказывает услуг!
Да вы что?!
Я нашел адвоката. Бесплатного. Жена моя помогла. Она позвонила волонтерам. Они нашли мальчика, маленького мальчика, только колледж закончил, бесплатно работает, опыта набирается. По-русски плохо говорит, но говорит. И этот мальчик полез копаться в документах, и оказалось, что дело закрыто, истец отказался от обвинения, более того, само агентство за-кры-лось!