Дверь в мою комнату Войцехович выбил с третьего раза. Я хорошо запомнила его ухмылочку. Но сдаваться без боя я не собиралась. Будучи довольно крепкой девушкой, оттолкнула его несколько раз. Я металась по квартире. Войцехович матерился. Мать спала на диване в алкогольном дурмане. Я бросилась на кухню и успела схватить кухонный нож. Увидев его в моей руке, отчим развернулся и побежал от меня. Я за ним. Я реально хотела его убить! И с большим удовольствием ткнула бы ему в живот, но Войцехович развернулся и перехватил мою руку. Нож оказался у него. Он замахнулся. Я увидела блеск перед самым лицом и инстинктивно схватила за лезвие. Войцехович вытащил нож из моей ладони. Кровь брызнула во все стороны, а отчим сразу испугался и закрылся в комнате. Я лежала на полу коридора и выла. Не от боли, а от отчаянья. Я взывала к тому, чего не знала. Просила о помощи, не надеясь быть услышанной. Выла с таким же отчаяньем, как волк воет на луну. И не сразу услышала, что в дверь давно стучат. Ко мне пришла знакомая с соседом, парнишкой с четвёртого подъезда, позвать на посиделки с картишками. Увидев меня всю в крови, потащили через дорогу в больницу. И уже через два часа я с зашитой рукой снова сидела в своей комнате. Была уже глубокая ночь. Мать очнулась и под звон рюмок ворковала с Войцеховичем на кухне.
А я решила умереть. На этот раз по-настоящему. С пронзительной ясностью поняла одно: «Я не хочу больше так жить. Я не хочу больше так жить! И если я не могу ничего изменить, то лучше умереть!» Сформировав эту мысль, сразу успокоилась. Теперь я знала, что нужно делать. Пока они пили на кухне, я тихонечко зашла в их комнату и вытащила из серванта большую коробку с лекарствами нашу домашнюю аптечку. Я слышала много историй, как люди, наглотавшись таблеток, тихо умирают, засыпая навсегда. Такая смерть меня вполне устраивала. Дверь с вырванным замком я оставила открытой настежь. Наверное, хотела, чтобы они увидели, что я делаю. И в глубине души надеялась, что меня остановят. Я налила в стакан воды из крана, села на табуретку и стала наугад распечатывать упаковки.
Я видела, что отчим ходит по коридору и внимательно следит за моими действиями. А так как на кухне вместо сломанной розетки была сквозная дыра в мою комнату, я слышала каждое их слово. И каждое их слово отпечаталось в моей памяти навсегда. Войцехович подскочил к матери и сказал:
Слышишь? Она там таблетки пить собирается
Какие еще таблетки?..
Большую аптечку взяла, говорю! Покончить с собой, что ли, надумала?
Следующие слова моей мамы меня потрясли. Видит Бог, как я хотела их забыть.
Да пусть пьет. Сдохнет. Комната быстрей освободится
Хочу сразу сказать, что я простила её. Она мало изменилась с тех пор, но я простила её и за то, что было, и за то, что есть, и за то, что будет. Она не помнит этого момента или говорит, что не помнит. Может быть, её психика включила защитную реакцию и стёрла из памяти этот эпизод. Да. Я верю, что это возможно. Потому что, если бы она действительно помнила то, что она делала с этим невозможно было бы жить
Когда я услышала, что сказала моя мама. Как мне описать свои чувства? Внутри меня что-то оборвалось. Что-то сломалось. Впоследствии мне было очень трудно это починить. В этот момент я по-настоящему осиротела. Я поняла, что всё делаю правильно. И мне действительно лучше уйти. Я не хочу жить в таком мире. И я принялась их пить. Теперь я хотела умереть совершенно по-настоящему. Я глотала их по одной, запивая водой. Сначала белые, потом голубенькие. Потом были какие-то желтые капсулы, потом снова белые
Я плакала, вспоминала об этой дуре Иринке и шептала:
Ирка, забери меня отсюда! Забери
Выпив несколько десятков, я стала злиться. Никакого эффекта я не
чувствовала. Совершенно ничего. Голова была ясная, спать не хотелось совсем. Но так же я чувствовала, что не могу проглотить больше ни одной таблетки. Я сидела за своим старым исцарапанным столом, за которым столько лет делала уроки. Смотрела на пустой аквариум, в котором давно сдохли все рыбки, и ждала. Ждала до тех пор, пока не открыла глаза, и поняла, что лежу на полу. Обнаружила, что давно упала с табуретки, и рядом со мной мама, которая трясет меня и требует, чтобы я взяла трубку телефона.
Войцехович поставил мне на пол телефон, и они пошли курить.
Я чувствовала, что нахожусь внутри какого-то желе и вот-вот потеряю сознание. Нащупала трубку телефона и услышала в ней голос отца. Он показался таким родным, что у меня снова полились слёзы. Собрав все свои силы, я, наконец, просипела ему в трубку:
Я плакала, вспоминала об этой дуре Иринке и шептала:
Ирка, забери меня отсюда! Забери
Выпив несколько десятков, я стала злиться. Никакого эффекта я не
чувствовала. Совершенно ничего. Голова была ясная, спать не хотелось совсем. Но так же я чувствовала, что не могу проглотить больше ни одной таблетки. Я сидела за своим старым исцарапанным столом, за которым столько лет делала уроки. Смотрела на пустой аквариум, в котором давно сдохли все рыбки, и ждала. Ждала до тех пор, пока не открыла глаза, и поняла, что лежу на полу. Обнаружила, что давно упала с табуретки, и рядом со мной мама, которая трясет меня и требует, чтобы я взяла трубку телефона.
Войцехович поставил мне на пол телефон, и они пошли курить.
Я чувствовала, что нахожусь внутри какого-то желе и вот-вот потеряю сознание. Нащупала трубку телефона и услышала в ней голос отца. Он показался таким родным, что у меня снова полились слёзы. Собрав все свои силы, я, наконец, просипела ему в трубку:
Папочка, прощай Я так тебя люблю
Что случилось, Оксана?! Что с тобой?!
ПапаЯ умираю
Дальше помню, как просто закрыла глаза. И тут же открыла от того, что надо мной склонился отец. Потом я поняла, что меня везут на машине скорой помощи. Потом я блевала в туалете приемного покоя. Потом мне промывали желудок. Потом я спала. Потом снова блевала в раковину своей палаты. Потом снова спала. Только на третий день я стала понимать, что, кажется, выжила и в палате не одна. Потом меня пришли навестить отец и его новая жена. Она принесла мне яблоки. Но мне их было нельзя. А отец рассказал, что он занимался своими делами дома, когда вдруг понял, что со мной случилась беда. Понял так ясно и отчетливо, что позвонил к нам на домашний. Трубку взял Войцехович и долго материл, объясняя, куда ему идти. Но папа снова позвонил и сказал, что если он сейчас же не услышит мой голос, то приедет к ним сам прямо сейчас. И тогда они меня растолкали и бросили мне трубку телефона
Мой отец меня спас. Он спасал меня два раза. В первый раз он дал мне свою кровь, когда я умирала в детстве. И второй когда послушался голоса другого Отца. Того Отца, который всё видит и никогда не бросит. Отец, который спасет тогда, когда все предадут. Человек может бросить своих детей и забыть; Небесный Отец никогда.
В больнице случайным образом обнаружилось, что я беременна. Гинеколог вздыхала, кривила губы и удивлялась, как я могла этого не заметить. На все вопросы я молчала. А что я могла ответить? Что я и есть ребёнок? Что совершенно не понимаю, что происходит с беременными женщинами? Что мало знаю о взрослой жизни? Что в моём возрасте нужно ещё только мечтать о поцелуях
Из больницы позвонили матери. Новость о моей беременности отрезвила её настолько, что они с Войцеховичем тут же нашли деньги и заплатили гинекологу. Срок был уже большой, и аборт делать по правилам уже поздно.
Моя растерянность сменилась радостью. Я совершенно не понимала, что такое материнство, но очень обрадовалась. Ведь я теперь буду не одна. У меня будет ребенок! Мы будем любить друг друга! Меня позвали на процедуру. Сказали, прихватить по дороге пеленку. Я не удивилась очередному осмотру в гинекологическом кресле. Мне вкололи общий наркоз, и я оказалась в странной светлой комнате. Были заметны очертания диванов, стульев, кресел. Всё это было накрыто тканью, как делают, когда уезжают из дома надолго. Но помещение напоминало мне, скорее, комфортный и уютный вокзал. Почему-то я чувствовала, что это вроде зала ожидания, но при этом здесь никто никогда не сидит Я с интересом осматривалась, но вдруг обнаружила, что угол в потолке стал светлеть и растворяться. Из него на меня полился свет. Я смотрела на него, как зачарованная, и меня, как бабочку, тянуло к нему с нарастающей силой. Всё исчезло и комната, и очертания, остался только ослепительно яркий свет, к которому я неслась с какой-то космической скоростью. Этот полёт был настолько впечатляющим, что я запомнила его во всех подробностях. Свет приближался и заполнил собой всё. Я помню тот восторг, с которым я летела ему навстречу. Эти эмоции невозможно сравнить ни с чем. Абсолютное счастье вот только приблизительная формулировка того, что я чувствовала. И вдруг бац! Я как будто врезалась в стену. Впереди встали две высокие фигуры в белом. Просто встали впереди меня, но я не могла их обойти ни с какой стороны. Я видела, как желанный свет стал отдаляться, и это вызвало во мне бездну отчаянья. Ни мольбы, ни крики не помогали. Меня не пропускали к свету, а он исчезал Я стала плакать, умолять и даже попробовала оттолкнуть этих двух. Но мои руки проходили сквозь белые фигуры, и я не могла ни до кого дотронуться. Они же стояли молча, не реагируя на меня.