Ну что, полегчало? усмехнулась Кеннеди.
Чизкейк лучшее средство от всех болезней! Не смотри на меня так, малышка, это же безобидный крошечный пирожок! Я сдвинула брови, и дядя подвинул коробку к Кеннеди. Так уж и быть, вам остальное. Я как будто живу с маленьким диктатором, проворчал он, но потом улыбнулся. Не буду вам мешать, занимайтесь своими делами. Можешь оставить кеды у двери, малышка, я попробую привести их в порядок.
Ой, не нужно ничего делать. Я сама их ототру.
Если я что-то и умею делать, так это чинить разные вещи. Оставь кеды у двери.
Спасибо.
Я понятия не имела, что он собирался с ними делать. Честно говоря, я сомневалась, можно ли их вообще починить. Но если он все-таки попытается, ничего плохого в этом не будет. Я сняла кеды и пошла за Кеннеди в свою комнату.
Давай уже разберем твое барахло. Подруга открыла одну из картонных коробок. А между делом ты расскажешь мне, когда и почему влюбилась в Мэттью Колдуэлла.
Ни в кого я не влюблялась!
Ну ладно. Но он же тебе нравится? Она вытащила одежду и стала раскладывать ее совсем не на те полки, так что мне приходилось перекладывать вещи следом за ней.
Просто он кажется таким счастливым.
Кеннеди рассмеялась и швырнула скомканную рубашку в ящик с моим нижним бельем. Она совершенно не умела разбирать вещи.
Счастливым? И все? А как же его мускулы? Его очаровательная улыбка?
Угу, и это тоже.
Не знала, поймет ли меня Кеннеди, но внутренние качества «Неприкасаемых» интересовали меня куда больше, чем их внешность. Одной лишь милой улыбки для меня было недостаточно. У моей мамы была прекрасная улыбка. Но она умерла одинокой в возрасте тридцати шести лет, и на счете у нее не осталось ни пенни.
Моя мама олицетворение доброты и обаяния. Самый замечательный человек из всех, кого я знала. «У меня есть все, что нужно в этой жизни», постоянно повторяла она. Под этим «всем» она подразумевала меня. Я любила бы ее, даже если бы внешне она напоминала монстра.
Значит, ты смотришь на него глазами влюбленного щеночка только потому, что он счастливый? Но в нашей школе море счастливых людей! Кеннеди отвлеклась от наведения беспорядка в моем шкафу и съела мини-пирожное.
Я принялась перевешивать одежду, которую Кеннеди туда только что повесила.
И он беззаботный.
Это практически одно и то же.
Я достала пачку фотографий. Сверху лежал снимок-селфи, на котором мы с мамой сфотографировались вместе. Мы сидели на больничной кровати. Мама все еще была полна оптимизма. Ведь она собиралась прожить такую долгую жизнь.
Я положила фотографии на прикроватную тумбочку.
Мама наверняка захотела бы, чтобы я жила своей жизнью. Заводила новых друзей. Называла моего дядю «дядей». Попыталась начать все сначала. И сегодня я наконец-то сделала первый шаг в этом направлении.
А еще Мэтт очень милый, добавила я.
Откуда ты знаешь, что он милый? спросила Кеннеди с набитым ртом.
После того, как я порезала руку, он пошел за мной в туалет.
Что он сделал?
Я сначала подумала, что по ошибке забежала в мужскую уборную, а он просто был там. Мне лишь хотелось отмыть пятно, как вдруг рядом оказался он.
Кеннеди плюхнулась на край моей кровати и с удивлением округлила глаза.
Продолжай! чуть ли не закричала она.
Он промыл мне руку.
Как странно.
Нет, это было мило.
Опять ты с этим своим «мило». Как же я ненавижу это слово! воскликнула Кеннеди. Расскажи все в подробностях, а не то я задушу тебя во сне!
Я рассмеялась, так как знала, что она шутит. По крайней мере, я так думала.
Девочки, у вас все хорошо? спросил Джим из-за двери.
Замечательно! отчиталась Кеннеди. Не входи, у нас тут сверхсекретный разговор!
Я еще громче засмеялась и села рядом с подругой. Точно? на всякий случай уточнил Джим.
О господи, дядя! крикнула Кеннеди. Дай нам немножко побыть наедине.
Он рассмеялся, и я услышала, как его шаги отдаляются от двери.
Значит, после того как он тебя эротично выкупал
Мою руку. Он вымыл мою руку. Но его ладони были такие теплые и нежные
Кеннеди захихикала и упала спиной на кровать. Прямо классическая история про Золушку. Он твой принц. Ты будешь жить долго и счастливо в окружении богатства, роскоши и многочисленных слуг.
Я сглотнула подкативший к горлу комок. Долго и счастливо? Как же я смогу жить счастливо, если со мной нет моей мамы?
Что у тебя с лицом? Я же просто пошутила.
Ничего. Я встала и начала распаковывать оставшиеся коробки.
Но что случилось после того, как он изнасиловал твою руку? Кеннеди знала, как снова вызвать на моем лице улыбку.
Хватит говорить всякие гадости, иначе Джим ворвется к нам, чтобы спасти меня.
Кеннеди закатила глаза.
Так странно, что ты называешь дядю «Джимом», а не «дядей Джимом» Согласна, формулировку я выдала запутанную.
Я захохотала. Успокоившись, ответила:
По-моему, ему так больше нравится.
На самом деле я понятия не имела, как ему больше нравится, ведь никогда его об этом не спрашивала.
Как знаешь. Но давай вернемся к Мэттью. Хватит уже менять тему разговора! Итак, после того эпизода с рукой
Он дал мне бумажное полотенце и назвал Изабеллу «катаклизмом». Сказал, чтобы я не расстраивалась из-за нее. А потом он добавил: «Встретимся в школе, Бруклин» и вышел.
Кеннеди прижала руки к груди.
Так он знает, как тебя зовут? Круто! И он пошел за тобой в женский туалет? Это уже нечто!
В том, что ему известно мое имя, нет ничего удивительного. Мы вместе ходим на один урок.
Да, и ты говорила, что мистер Хилл называет там всех только по фамилиям. А он знает твое имя. И еще он весь из себя такой беззаботный и счастливый. Как думаешь, он заговорит с тобой в понедельник? Глупый вопрос. Конечно, заговорит. Он же твой рыцарь в сияющих доспехах.
Даже если так, я встретила его на несколько недель позже, чем нужно. Я уже потеряла то единственное, что нужно было спасать.
Какие чудесные фотки! Кеннеди взяла фотографий с моей тумбочки. У тебя есть кнопки? Нужно развесить их по стенам.
Я спрошу у Джима.
Подруга покачала головой, как будто расстраивалась всякий раз, когда я называла дядю «Джимом».
Я спустилась на кухню.
Веселитесь? спросил Джим, не отрываясь от своего кроссворда.
Угу.
Кеннеди хорошая девочка. Я рад, что вы с ней поладили.
Я не знала, что на это ответить. Они с матерью Кеннеди, по сути, и сдружили нас. Кроме Кеннеди в школе со мной больше никто не разговаривал. Ну, кроме Мэттью.
Я покачала головой, прогоняя от себя эту мысль. У тебя есть кнопки?
В верхнем ящике слева от раковины.
Я открыла ящик и достала нужную коробочку. Уже собиралась вернуться к себе в комнату, но остановилась. Слова Изабеллы все никак не шли у меня из головы.
Ты знаешь, что ребята в школе считают, будто я учусь по стипендии? спросила я.
Джим наконец посмотрел на меня.
Наверное, потому что во всей «Эмпайр-Хай» правду знает только Кеннеди и директор школы. Я попросил его оформить твои документы так, чтобы никто ни о чем не догадался.
Что? Но почему?
Новая школа всегда испытание, малышка. Я не хотел, чтобы все стало известно. Это может еще больше усложнить тебе жизнь.
Джим, тебе не стоило так поступать.
Он пожал плечами.
Я не стеснялась того, что он работал уборщиком. Ни капли. Я не избегала встреч с ним в коридорах, хотя мы все равно редко виделись. Как будто
Ты специально избегаешь меня в школе?
Тебе будет проще, если остальные ученики ничего не узнают.
Я открыла рот, а потом закрыла его. Точно такая же мысль пришла мне в голову, когда сегодня вечером надо мной нависла Изабелла. Он не ошибался. Неприятная истина, но все же. Джим защищал меня. Впервые с того момента, как я переехала, я почувствовала, что меня любят. В самом деле, я не испытывала этого ощущения после смерти матери.
Возможно, стоило сказать, что в этом не было необходимости. Что я сама разберусь с остальными ребятами. Правда, я совершенно не представляла, как разобраться с Изабеллой.
Надо было поблагодарить дядю, но слова не сходили с языка.
Джим вернулся к своему кроссворду, а я подумала: «Давай же, Бруклин. Соберись и скажи это». Я очень благодарна тебе, дядя Джим.
Мне потребовалось немало усилий, чтобы называть его дядей. Особенно теперь. Джим моя семья. Единственный, кто остался от моей семьи. Он относился ко мне как к родному человеку, и я должна была показать, насколько сильно благодарна ему за это.
Я вернулась в свою комнату.
Какая ты молодец! обрадовалась Кеннеди.
Ты подслушивала?
Стены у вас тонкие. И потом, даже хорошо, что я все услышала. Я не знала, что история со стипендией секрет. Я ведь по ошибке могла разболтать об этом всей школе.