Полковник откашлялся и встал.
Товарищи, начал он. Вас всех здесь собрали для того, чтобы довести подробности вашего задания. Сведения, которые вы сейчас получите, абсолютно секретные, поэтому никаких записей вести нельзя.
Народ немного погудел недовольно, но совсем чуть-чуть, дисциплина все же, и все быстро зашелестели тетрадями и блокнотами, пряча их назад в планшеты.
Перед вами то, с чем вы все в ближайшее время будете работать. Он снял с ящика на столе корпус, под которым оказались какие-то радиодетали. Это радиоуправляемый фугас Ф-10. Не буду вдаваться в исторический экскурс: с одной стороны, вам это вряд ли поможет, а с другой эти материалы тоже секретные
Полковник оказался знатоком своего дела: сначала испугал, потом успокоил. Показал, насколько прибор сложен в конструкции, а потом надел на блок управления, лежащий перед ним, снятый недавно корпус и начал рассказывать так, будто перед ним сидят слабо соображающие дети дошкольного возраста. Уж если после такого рассказа останется кто-то, не понявший, как с этим фугасом работать, то я этих деятелей сразу отправлю назад. Такая власть у меня есть. С оговорками, но имеется.
После теории, как водится, практические занятия. Про Ф-10 я только слышал, работать не приходилось. Очень уж штучный товар, слишком сложная конструкция. Да и ставить такую дуру, где тридцать пять кило только основного блока, можно только на такие объекты, где на стоимость не смотрят. Потому что за одно такое изделие можно простых мин нашлепать мало не покажется. Так что работать будем с золотыми зарядами, не меньше!
Через час с небольшим объявили перерыв. Народ потянулся на перекур, я подошел к начальникам, представился.
Полковник протянул руку:
Старинов, Илья Григорьевич. Он широко улыбнулся, отчего его лицо вмиг стало добрым и таким далеким от мин, взрывчатки и прочего смертоубийства. Я у вас на пару дней всего, организовать все и скоординировать. А дальше сами: у меня дел по месту службы невпроворот.
Ни хрена себе, вот это встреча! Да я теперь эту руку неделю мыть не буду! Дедушка советского спецназа и со мной запросто! Да этот человек мостов взорвал больше, чем я в жизни видел. А сколько его ребята немецких эшелонов под откос пустили Да уж, видать, всерьез там наверху обеспокоились, раз такого аса прислали.
Поговорили, решили после занятий поехать и посмотреть места будущих взрывов, как говорится, на местности. Одно дело на карте, другое в жизни. Спросил, когда заканчиваем, вызвал из управления машину.
Решив отлить, чтобы ничего не мешало учебе, я зашел в сортир. Там тоже стояли слушатели, смолили сигареты и обсуждали потихоньку то, куда их занесло. Один лейтенант бурно сомневался в реальности затеи: мол, никуда это все не годится, приборы сложные, хрен его знает, как сигнал пройдет да как среагирует. Короче, разлагал коллектив. Вот же жопа с ручками! Вроде и отбирают их тщательно, и проверяют, и инструкциями по самую маковку загружают, а обязательно найдется вот такой умник, который лучше всех знает, как правильно сделать. Как в том анекдоте: все в говне, и тут выхожу я, весь в белом.
Лейтенант, представьтесь! Я решил закончить всю эту байду в зародыше, чтобы никому неповадно было ляпать тут языком вместо учебы.
Лейтенант Левченко, командир взвода спецминирования Главного военно-инженерного управления, ответил он, нисколько не смутившись. Мол, знай наших, я вон из каких заоблачных высот прибыл, а вы тут до сих пор в местном навозе плаваете.
И тут меня как осенило. Точно, был такой Левченко, известная личность. Его оставили в Киеве для того, чтобы довести дело со взрывами до конца. А потом не то он в плен попал, не то сам сдался и выдал немцам кучу объектов. Рассказал мне об этом Вася Курочкин, мы с ним из окружения выходили. Хороший парень; жаль, погиб в перестрелке, так до наших и не дошел. Из всей группы тогда из города смогли выбраться единицы.
Ладно, лейтенант-спецминер, посмотрел Киев и хватит. Езжай назад, спасайся от плена. Может, и правда, тебя захватили не по твоей воле. А человек слаб: один раз мошонку дверью прижмут расскажешь даже, какой величины лист лопуха был, которым ты в детстве задницу вытирал. А что дурак так это, говорят, нигде не лечится. Сейчас занятия закончатся, и я тебе организую отбытие на исходную позицию.
Обучение продолжилось. Теперь Старинов рассказывал о закладке мин на неизвлекаемость. Вот это до каждого сапера доводили, было такое. И у немцев метода была. Да у каждого мало-мальски опытного минера свои улучшения имелись.
Помню, в конце сорок четвертого и мы все это немного доработали и улучшили. Без ложной скромности, и мой вклад в том есть. Так что я дождался, когда полковник закончит, и влез:
Разрешите дополнить?
Старинов глянул на меня с интересом, все же его изобретение:
Слушаем, товарищ старший лейтенант.
Если вот здесь и здесь И я выложил быстро нарисованную схему. Надо такую вот проволочку, с изгибом. А тут
Не знаю, пошло ли оно тогда в дело, пока бумаги ходили, и война кончилась, но почему сейчас не попробовать?
Интересно, а ведь может сработать задумавшись, произнес Илья Григорьевич. Спасибо, товарищ старший лейтенант.
Служу Советскому Союзу.
* * *Вопрос с Левченко я решил тут же, зайдя к начальнику курсов. Сказал, что лейтенант, конечно, грамотный, только вот язык как помело. Нечего ему тут делать. Майор записал что-то у себя, поблагодарил за бдительность, и я пошел со спокойной душой.
Возле входа уже стояли Голдович и тот самый майор, который присутствовал на занятиях. Когда я представился ему и Старинову, он только кивнул и пожал мне руку. Шифруется, секретность блюдет. Сели в штабную «эмку», ждавшую нас неподалеку от входа в Дом Красной Армии, и поехали на Крещатик: именно там располагались основные объекты. Смотреть на эту улицу, которую совсем скоро мы своими руками превратим в груду развалин, было больно. Смогут ли потом построить такую красоту? Майор о чем-то разговаривал с Голдовичем, они что-то уточняли на схеме, а я просто глазел в окно. Когда такие зубры говорят, таким, как я, лучше помолчать.
Мой час наступил на Крещатике. На время я стал если не самым главным, то уж точно не с боку припека. Потому что у меня был гроссбух, в который я заносил название объекта и говорил, сколько взрывчатки, когда и откуда сюда привезут с армейских складов. Чтобы не получилось так: машина приедет, а встречать некому. Тем более что основная часть работ будет вестись глубокой ночью.
На площади Калинина я посмотрел в сторону и как в первый раз увидел киевский небоскреб, торчавший над всей окружающей местностью. Сколько раз мимо проходил, проезжал и только сейчас подумал, что для моей задумки этот дом пригодится.
Извините, а это здание?.. Я кивнул на эту громаду не то одиннадцати, не то двенадцати этажей высотой.
Дом Гинзбурга? Начали завозить взрывчатку в подвал, жителей выселили уже, буркнул Голдович, недовольный тем, что я его прервал.
Я еле дождался, пока поездка закончится. Этот дом нужен мне!
Аркадий, увидев меня, несказанно обрадовался. Будто наконец-то встретил дорогого родственника или лучшего друга после долгой разлуки.
Петя, зашиваюсь, с ног валюсь! Веришь, с утра только воды на бегу выпил, не жрамши и не срамши. Спасай, а то так скоро придется потратить казенные патроны, чтобы дать залп над моей могилкой! Опять этот телефон! Он с ненавистью посмотрел на эбонитовое чудище, заливавшееся на столе.
Я прикрою, успокоил я Масюка. Сходи, перекуси что-нибудь, я тут пока буду держать оборону.
Аркадий ушел, я остался в приемной. Мне бы тоже поесть не мешало, но это подождет, сейчас надо поймать Кирпоноса, и желательно в хорошем настроении, да чтобы у него свободного времени хотя бы минут десять образовалось. Да уж, скорее марсиане прилетят и нам придется против них обороняться, как в той книжке Уэллса, тут и войне конец.
Но чудеса все же случаются. Буквально через пару минут из кабинета командующего вышли Тупиков с начартом Парселовым, и за их спинами послышался голос Михаила Петровича:
Не закрывайте, пусть проветрится немного.
Но предательский сквозняк вместо свежего воздуха с громким хлопком захлопнул дверь, и я пошел ее открывать.
Здравствуйте, товарищ генерал, поприветствовал я его макушку, смотревшую на меня.
А, Соловьев, поднял голову комфронта. Что там на курсах? С Голдовичем потом всё уладили?
На курсах все в порядке, доложил я. Пришлось одного списать, домой отправить, слишком язык распускал. В остальном без нареканий. Люди собрались знающие, ответственные, поставленную задачу понимают и готовы выполнить ее любой ценой. С Голдовичем практически все вопросы решаем. Только вот еще добавил я, увидев, как Кирпонос опускает голову к документу, который он до этого просматривал.
Опять что-то придумал? немного недовольно спросил Михаил Петрович.
Да. Разрешите изложить?