Но сейчас его мучают комитаджи, пытаясь выведать важные сведения. Они пытают самыми дикими и бесчеловечными способами. Справедливый, самоотверженный герой испытывает на себе все те ужасы, о которых я слышала от солдат, читала в газетах и видела в новостях. Весь этот кошмар сейчас окружает моего брата.
Я сидела на земле, прислонившись спиной к кирпичной стене, скрытая от чужих глаз тёплой летней ночью. Я не в силах была даже заставить себя поспать, хотя от усталости веки отказывались подниматься.
Однако мозг неустанно работал. Сердце ныло от нестерпимой боли. Впервые в жизни я не знала, что делать. Не могла принять решение. Чувствовала беспомощность и разбитость.
В то далёкое время, когда были живы мама и бабушка, я жила беззаботно и счастливо, даже не осознавая этого. Какая бы сложность не возникла на пути, я могла всегда рассчитывать на их совет и помощь.
Мудрая, доброжелательная и сверхразумная женщина, прекрасная в любом возрасте и при любых обстоятельствах именно такой была бабушка, Оливия Жаксон. А её дочь Линда Жаксон, которая вскоре стала Мессарош, являлась её точной копией.
Сейчас они далеко. Там, где не получают письма и не отвечают на звонки. Они оставили меня в этом мире. Одну.
Земля притягивала. Я поддалась. Легла на ещё не остывшую от летнего солнца траву и раскинула руки. Плевать, что на мне белая форма врача, а в волосах непременно запутаются листья. Возможно, даже заболею. Всё равно. Хуже быть уже не может.
Звёздное небо беззаботно мерцало, доказывая, что всё переменчиво, кроме него. Небо и звёзды будут всегда, а вот мы мимолётны.
* * *Солнце уже взобралось высоко и старательно сушило землю. Пыль неустанно летала в воздухе. Она находила себе место на листьях деревьев, на стенах домов, на вспотевшей коже людей.
Я прибыла в штаб по приказу подполковника Строда. Тень от здания, где решались стратегии ближнего фронта, даже не пыталась облегчить эту жару.
Ловя собственное отражение в оконных стёклах коридора, по которому шла к кабинету подполковника, я ужасалась. Очередная бессонная ночь легла тенью под глазами. Кожа на лице приобрела сероватый оттенок, а щёки ещё сильнее впали.
Приход нового дня не помог восстановиться, и мозг продолжал лихорадочно перебирать мысли, словно паук, который запутался в собственной паутине.
Доктор Мессарош, почему пленник ещё не бодрствует? грозно сдвинул брови офицер.
Этот человек не воспринимал всерьёз труд других людей. Он полагал, что всем слишком легко живётся и легко работается. Только он достигает результата тяжёлыми испытаниями.
Потому что пациент постоянно подвергается новым избиениям, прямо ответила я.
Тот ещё сильнее сдвинул брови:
Как это?!
У него расходятся швы, и снова и снова открывается кровотечение. Появились новые гематомы. Подозреваю, что его бьют, пока он не может сопротивляться.
Чёрт возьми! пробурчал Строд. Ладно, я разберусь. Спасибо за работу, дочка! Ступай.
Я вышла на улицу и глубоко вдохнула смрадный, пыльный воздух. Вокруг мельтешил народ, ожидая прибытия грузовиков с ранеными, которых скоро привезёт военно-санитарный поезд.
В кармане форменных брюк лежал клочок бумаги. Я коснулась его. Он обжёг кожу. Но я сильнее сжала его и задышала чаще. На нём записаны будущие действия, которые я планировала всю ночь. И первый шаг только что сделан.
Вход в подземное здание госпиталя маячил впереди. Я быстро направилась к нему. Старалась вести себя как обычно, но каждый раз, когда встречалась глазами с людьми, казалось, что мои мысли не скрыты для них.
Однако страх куда-то подевался. Ему на смену пришло смирение. Я уже была готова к тому, что скоро буду висеть на ближайшем столбе с позорной табличкой на шее и мёртвыми глазами. Зато буду знать, что сделала всё, чтобы спасти брата.
В ординаторской собрались почти все врачи, занимаясь своими делами. Кто-то листал истории болезней, кто-то слушал или давал советы, кто-то делал записи в дежурном журнале. Я осталась незамеченной и двинулась к своей наставнице майору медслужбы, доктору Марте Флеген.
Она сидела в одном из кресел у окна и читала историю болезни очередного пациента. Пронзительные глаза бегали по строкам, а брови каждый раз сильнее сдвигались над точёным носом.
Доктор Флеген? почтительно окликнула я её, оказавшись ближе.
Врач оторвалась от чтения и сфокусировала на мне взгляд сквозь массивные линзы очков в чёрной, грубоватой оправе.
Врач оторвалась от чтения и сфокусировала на мне взгляд сквозь массивные линзы очков в чёрной, грубоватой оправе.
Что-то случилось, Мессарош? встревожилась она, явно заметив мои потухшие глаза и чёрные круги под ними.
Ещё нет, уклончиво ответила я, стараясь говорить громче. Волнуюсь о состоянии здоровья своего пациента.
Пара коллег повернула головы в мою сторону. Мысленно поставила галочку в том самом списке своих заданий. Формально всё держится в тайне. Но разве можно удержать секрет в коллективе, где люди бывают чаще, чем дома?
Его ранение всё никак не заживает из-за постоянного напряжения. Лейкоциты доходят до критической нормы. Инфекция не отступает. Есть шансы на то, что поставка препаратов будет раньше? Сегодня, например?
Майор сложила перед собой руки и глубоко вздохнула.
Да, я как раз читала твои записи, кивнула она.
Только сейчас я заметила, что в её руках история болезни комитаджа. Подделать данные лаборатории не составило особого труда. Нужно было лишь подмешать кровь другого солдата с такой же группой, но с диагнозом «сепсис». И никого не смутили резкие отличия от предыдущих показателей. Раны брюшной полости без надлежащей обработки и при такой жаре чрезвычайно опасны и непредсказуемы. Ведь комитаджа переправляли сюда больше суток.
Эшелон с медикаментами попал под бомбардировку, продолжила Флеген. Мы ждём следующего. И если всё будет без неприятностей, то к завтрашнему вечеру у нас будет всё необходимое.
Впервые радуюсь таким новостям.
Я ничего не упустила по назначениям? уточнила я.
Ты всё делаешь правильно, Вивьен.
Она протянула мне историю и, сняв очки, стала протирать стёкла.
Единственное, что хочу добавить: проследи, чтобы твой пациент меньше двигался. Это лишь усложняет и так сложный процесс выздоровления.
Я кивнула и быстро вышла из ординаторской, мысленно одаривая себя ироничными овациями. Приобщившись к графику дежурств, который висел на информационном столбе, быстро нашла сегодняшнее число и прочитала фамилию того, кто должен оставаться на ночную смену сегодня.
Персонал госпиталя занимал соседний корпус, тоже под землёй, там же была и общая столовая. Три этажа без солнечного света и с максимальной экономией места. Но чаще всего не хватало сил преодолеть даже такое расстояние. Поэтому большинство из медработников дремали на кушетках или на стуле в самом госпитале.
Я вошла в прохладный холл жилого корпуса и двинулась на второй этаж, где находилась комната нужного мне человека. Лёгкий стук в дверь, и я услышала звук шагов по ту сторону.
Вивьен? удивлённо вскинул брови мой молодой коллега Стэн. Чем обязан? Зайдёшь?
Я на минутку, Стэн, мотнула я головой. Ты можешь поменяться со мной дежурством? не распыляясь на светские мелочи, перешла к делу я. Мне нужен свободный вечер послезавтра. Если сегодня я отдежурю за тебя, то он у меня будет. Как тебе?
У тебя свидание? лукаво подмигнул он.
Нет, отец должен приехать. Хочу провести с ним время, устало улыбнулась я собственной лжи.
Он понимающе кивнул:
Без проблем. Я могу дежурить и сегодня, и завтра. Потом как-нибудь сочтёмся.
Он улыбнулся, прислонившись плечом к дверному косяку. Чёрт, нет!
Не стоит жертвовать своим временем, Стэн. Я постаралась скрыть раздражение. Буду очень благодарна, если ты согласишься на справедливый обмен сменами.
Его улыбка чуть померкла.
Ну, как хочешь. Он выпрямился. Ты не изменилась.
Я опешила:
Что ты имеешь в виду?
Стен передёрнул плечами:
Ты ещё в институте не любила оставаться в долгу и всегда отказывалась от помощи.
Так меня воспитали, ответила я.
Борясь с новым приступом истерии, смешанной с грустью по прошлому, я попрощалась с бывшим однокурсником и нынешним коллегой и двинулась прочь.
Из списка осталось последнее. Ключевое.
* * *В это же время.Королевство Аравия, город АлиссатРоскошь солнца отражалась в зеркальных стенах многоликих высоток, которые наполняли великолепную столицу Аравии Алиссат. Среди пустыни и жажды, купаясь в лучах вечного солнца и танцуя в порывах стремительного ветра, город мирно засыпал и радостно просыпался.
Почти на каждом здании развевался флаг королевства жёлтое огниво с зелёным полумесяцем и красной пятиконечной звездой. Эти символы подбирались народом, чтобы детально отразить неисчерпаемую духовность и богатую историю этого мира. Богатство, святость и жизненная стойкость три столпа, три основы благодати аравийского народа.