К сожалению, бабушка Эллы неодобрительно относилась к компьютерам, хотя и непонятно почему, поэтому занятия программированием пришлось бросить. Учиться девочка продолжала на «отлично», при том что с навыками общения по-прежнему испытывала огромные трудности. Элла все больше замыкалась в себе из-за насмешек ровесников над ее старомодной одеждой и необщительным характером. Исключение составляли мальчишки, которые выстраивались в очередь переспать с ней, приведенные в восторг ее прозаическим и лишенным фантазии промискуитетом, проявившимся в ней в период полового созревания, и полным безразличием к понятию «репутация», столь важному для остальных старшеклассниц. Элла жила в двух мирах: в мире школы и в мире ранчо Мими, но полностью не вписывалась ни в тот ни в другой.
Элла поразилась ужасу, с которым Мими восприняла известие о ее поступлении в университет в Беркли. Она полагала, что бабушка будет счастлива и станет гордиться достижениями внучки, но опять, похоже, не увидела лежавшего на поверхности.
Я думала, ты обрадуешься, обиженно проговорила Элла.
С чего это, черт побери, ты взяла? взвизгнула бабушка. Тебе нельзя уезжать в город! Ты мне здесь нужна.
Но ты же всегда хотела, чтобы я училась.
Не для того, чтобы ты уехала! После всего, что я для тебя сделала
Тогда для чего?
Для себя! Мими стукнула сухоньким узловатым кулачком по грубо сколоченному кухонному столу, за которым они обе ели последние тринадцать лет. Чтобы раскрыть данные тебе Богом способности, а не для того, чтобы ты сбежала в какой-то жуткий безбожный колледж и подвергла себя
Чему, бабушка? выкрикнула в ответ Элла, выйдя из себя, что случалось очень редко. Реальной жизни?
Опасности, ответила старуха, погрозив внучке пальцем. Опасности!
Сжимая в руках керамическую урну, Элла припомнила этот разговор, словно был он вчера. Какой опасности так боялась бабушка и старалась оградить от нее внучку? Какая худшая, нежели медленная смерть от удушья в одиночестве здесь, на ранчо, посреди пустынных просторов, судьба могла постигнуть Эллу в городе, особенно в последние несколько лет, когда тут не упало ни капли дождя? Казалось, даже Бог отвратился от них.
На мгновение обернувшись, чтобы взглянуть на собравшихся у склона холма, Элла принялась гадать, что они здесь делают. Почти все они были ей смутно знакомы: кого-то видела в местной лавке, кого-то в церкви, но никого по-настоящему не знала, как не знали ее и они. Друзей у них с бабушкой не было. Возможно, именно поэтому Элла и не научилась общаться с окружающими так, как это, похоже, безо всяких усилий удавалось остальным. Вместо этого, как и Мими, она предпочитала говорить то, что думала, высказывала свое мнение или отвечала на вопросы с ошеломляющей честностью, из-за чего у нее часто случались неприятности.
Среди пришедших на похороны был человек, которого Элла не узнала. Он стоял в отдалении, одетый в темный костюм, глаза его скрывали зеркальные солнечные очки. За исключением самой Эллы он был единственным одетым «по-городскому» и своим видом разительно выделялся среди простых фермеров, как единорог в коровнике. Мужчина был высок и строен, а когда снял очки, Элла увидела его классически красивое загорелое лицо, словно сошедшее со страниц каталога мужской одежды, с выступающим волевым подбородком. На мгновение у нее мелькнуло, хорош ли он в постели, прежде чем она переключилась на вопрос, кто он такой и почему здесь. Может, это риелтор с предложением по покупке ранчо? Ей и в голову не пришло, что его появление на похоронах могут счесть неуместным или даже оскорбительным. Присутствие этого мужчины не вызвало у нее неприязни только любопытство.
Отвинтив крышку урны, Элла заглянула внутрь прах, вот и все, что осталось от ее бабушки. Даже закаленная и видавшая виды Мими Прэгер не смогла победить в состязании со старостью. Теперь этот прах все, что осталось от семьи Эллы. С чуть большей силой, нежели предполагала, она взмахнула рукой и развеяла прах по ветру.
Соседи Мими ахнули от столь вопиющего пренебрежения ритуалом. Элла ощутила их неодобрение, но предпочла не обращать внимания и, развернувшись, решительно зашагала в сторону домика, теперь принадлежавшего ей, с небрежно болтавшейся на плече сумочкой и урной в руке.
Словно мусор выбросила, прошептала Джиму Мэри Ньюсом, укоризненно качая головой.
Отвинтив крышку урны, Элла заглянула внутрь прах, вот и все, что осталось от ее бабушки. Даже закаленная и видавшая виды Мими Прэгер не смогла победить в состязании со старостью. Теперь этот прах все, что осталось от семьи Эллы. С чуть большей силой, нежели предполагала, она взмахнула рукой и развеяла прах по ветру.
Соседи Мими ахнули от столь вопиющего пренебрежения ритуалом. Элла ощутила их неодобрение, но предпочла не обращать внимания и, развернувшись, решительно зашагала в сторону домика, теперь принадлежавшего ей, с небрежно болтавшейся на плече сумочкой и урной в руке.
Словно мусор выбросила, прошептала Джиму Мэри Ньюсом, укоризненно качая головой.
Стоявшие поблизости соседи согласно зашептались:
Бедная Мими! После всего, что она сделала для этой девочки
Ладно, перестаньте. Давайте не будем так скоропалительно судить. Горе по-разному влияет на людей, напомнил им Джим Ньюсом. Не забывайте, что у этой молодой леди никого не осталось.
Войдя в дом, Элла бросилась в ванную, закрылась изнутри и, усевшись на унитаз, обхватила голову руками. В висках стучало, и она, наклонившись вперед, принялась их массировать. О господи! Только не это Не сейчас. Не здесь, когда вокруг столько народу
Головная боль, с которой она проснулась сегодня утром, возвращалась, хотя, по счастью, не с такой силой. Утром, как часто в последнее время, шум в голове Эллы ревел так оглушительно, что она не могла подняться с постели, а когда наконец неуверенно встала на ноги, на нее навалилась такая дурнота, что она еле доковыляла до ванной своей крохотной квартирки, где ее буквально вывернуло наизнанку.
Это опухоль мозга, заявила она двумя неделями раньше врачу в его стильно обставленном кабинете бокового крыла больницы Святого Франциска. Я прямо чувствую, как она растет.
Это не опухоль мозга.
Откуда вы знаете? воскликнула Элла. Как это вообще можно знать?
Знаю, потому что я невролог, к тому же вы прошли обследование высокотехнологичными методами. Никакой опухоли у вас нет.
Вы могли не заметить, ошиблись.
Нет, уверяю вас, рассмеялся врач, потом спросил, с любопытством взглянув на пациентку: Мисс Прэгер, а вам что, хочется оказаться правой?
Элла на мгновение задумалась. С одной стороны, опухоль мозга это плохо, можно умереть, а умирать она не хотела, а с другой этим можно объяснить всю бредятину, что творится у нее в голове. Головные боли и рвота это лишь вершина айсберга, а вот остальное, о чем Элла умолчала, не на шутку ее пугало: голоса, музыка, пронзительные пульсации, которые казались какими-то зашифрованными сообщениями. И продолжалось все это уже довольно долго, а если точнее то столько, сколько Элла себя помнила. За последние месяцы ей сделалось намного хуже, поэтому пришлось обратиться к врачам. Но если у нее нет опухоли, значит, она спятила. Да, видимо, так
Вы не хотели бы поговорить со специалистом? осторожно спросил врач, у которого веселость сменилась озабоченностью. Возможно, с психологом? Зачастую описанные вами симптомы вызываются стрессом. Я мог бы направить вас
Но Элла уже выбегала из кабинета, чтобы больше не возвращаться.
На следующий день умерла бабушка, мирно, во сне.
Вы были близки? спросил Боб, когда Элла поделилась с ним своим горем.
Этот скромный лысеющий мужчина средних лет, работник кофейни, что неподалеку от конторы, где трудилась Элла, был ей почти другом.
Да, она была практически единственной моей родственницей. Родители давно умерли.
Понимаю, но я не об этом. Вы были с ней близки эмоционально?
Элла отрешенно взглянула на него, не вполне понимая. Боб нравился ей, но казался странным. Он, очевидно, относился к ней так же, поскольку несколько месяцев назад, когда она предложила ему переспать, отказался, просто объяснив:
Я женат, Элла.
Одно другому не мешает: ведь тебе же нравится сам процесс?
Бобу ее вопрос показался забавным, и он рассмеялся:
Ну да Нравится.
Так какая разница: она женщина, и я женщина
Женщина, согласился Боб, и очень красивая. Я польщен в смысле ценю твое предложение, но
Ты не хочешь иметь со мной сношение?
Ну, во-первых, тебе для сведения: следует говорить «секс», а не «сношение», а то похоже на термин из учебника биологии.
Да, помню, согласилась Элла.
Раньше ей такое уже говорили, но бабушка предпочитала называть вещи своими именами, а со старыми привычками расстаться очень нелегко.