Лейтенант Ленц усмехнулся и ответил:
Да, герр унтерштурмфюрер, за основу взят опыт гестапо.
Это хорошо. Прошу. Зигель указал начальнику полиции на выход и сам пошел следом за ним.
В здании полиции они спустились в подвал, где было ровно десять камер. Пять с одной стороны коридора, столько же с другой. В торце за железной дверью располагалась допросная комната.
В этом году тут обычно никого не было. В сорок первом оккупанты отправляли сюда еврейские семьи, сажали партийных и советских работников, не успевших эвакуироваться. Тогда камеры были забиты до упора. Впрочем, ненадолго. Людей вывозили в южный лес и расстреливали.
Сейчас же в камерах сидели только Клинько и Тернова.
Варвара сразу бросилась к решетке, служившей дверью.
Господин офицер, за что меня тут держат? Я же сама пришла, рассказала об измене Клинько!
Начальник полиции прикрикнул на нее:
Замолчи, жди, разберемся.
Зигель же подозвал караульного:
Кто ты?
Полицейский Ватарин Борис, недавно заступил, герр унтерштурмфюрер.
Давай бывшего коллегу в допросную, да в наручниках!
Понял, герр унтерштурмфюрер.
Зигель чуть подумал и приказал:
И бабу туда же!
Слушаюсь, герр унтерштурмфюрер!
Эсэсовец и начальник полиции зашли в комнату. Здесь было все, что необходимо для проведения допросов с пристрастием. Например, специальное кресло, напоминающее гинекологическое, с ремнями на подлокотниках и у самого пола. Рядом с ним на столике лежали различные инструменты плоскогубцы, скальпели, кусачки, пинцеты. Все это применялось здесь для пыток. В углу со стены спускалась цепь с наручниками. Через блок она шла к подъемному механизму. Это была самая настоящая дыба. С правой стороны обычный стол и стул, ножки которого забетонированы в пол, несколько табуреток вдоль стен. На столе лампа. Свет проникал сюда через небольшое зарешеченное окно, но сейчас лейтенант Ленц включил электричество.
Караульный ввел в помещение бледного Клинько и спросил:
Куда его, герр унтерштурмфюрер?
Пока за стол.
Конвоир усадил полицая на стул, вмонтированный в бетон, завел его руки за спину и сцепил там наручниками.
Разрешите идти? спросил он после этого.
А баба?
Так я за ней и хотел пойти.
Иди.
Караульный привел и Тернову, не стал надевать на нее наручники и поставил под окном.
Начальник полиции взглянул на арестантку и приказал:
Стоять здесь, никаких реплик, отвечать только на вопросы господина унтерштурмфюрера! Перебивать его не советую.
Я все поняла, прошептала женщина, со страхом осматривая помещение.
Зигель достал из единственного ящика стола лист бумаги, карандаш, включил лампу, направил ее на арестованного.
Господин Клинько Петр Семенович?
Так точно, герр унтерштурмфюрер!
Не будем терять время на биографию. Она полностью отражена в личном деле, которое нам, наверное, придется проверить.
Я не понимаю, герр начал было Клинько, но Зигель оборвал его.
Тебе прекрасно известно, что вопросы здесь задает тот, кто проводит допрос, заявил он.
Извините.
Расскажите о вечере четверга, седьмого мая. Где был, что делал, с кем встречался. Включая время нахождения в доме Терновой.
Так в пивной сидел. Выпил немного, как обычно, и пошел домой, то есть к этой вот шалаве. Он указал головой на Варвару.
Та дернулась, но нарвалась на строгий взгляд начальника полиции и промолчала.
Прихожу, а в хате Варька вдрызг пьяная валяется за ширмой. Я позвал ее, но вдруг из-за спины двое мужиков с пистолетами!.. Вырубили они меня.
Вас ударили?
Нет, сунули под нос платок с эфиром. Дальше ничего не помню.
А Тернова спала?
Точно так, герр унтерштурмфюрер! Поверьте, я не знаю этих двоих, а Варвара наврала.
Гут. Зигель повернулся к женщине. Теперь ты расскажи, что было вечером седьмого числа.
Варвара описала, как все происходило на самом деле.
Унтерштурмфюрер выслушал ее и спросил:
Значит, эти люди говорили, что пришли к Клинько, который связан с партизанами?
Да, господин офицер. Не могу выговорить вашего звания.
Этого и не требуется, сказал Зигель, вновь взглянул на Клинько и осведомился: Что вы скажете на слова сожительницы?
Скажу, что она связана с партизанами. Ведь Варька почему-то пустила их к себе в хату. Откуда они знали, где она живет, да еще и с полицейским?
Скажу, что она связана с партизанами. Ведь Варька почему-то пустила их к себе в хату. Откуда они знали, где она живет, да еще и с полицейским?
Брешет он, герр офицер, как сивый мерин! выкрикнула арестантка. Двое пришли к нему.
Начальник полиции двинулся к женщине, но Зигель остановил его.
Погоди, лейтенант. Если эти люди пришли к Клинько, то почему они остались с тобой?
Унтерштурмфюрер постоянно путал обращения, то на «вы», то на «ты».
Они не спрашивали дозволения и заставили меня пить.
А ты и рада?
Деваться мне было некуда, испугалась я.
И допилась до того, что оказалась на кровати?
После третьего стакана я ничего не помню. Проснулась, Клинько нет, вышла во двор, нет и лошади, и телеги. Вспомнила о приходе этих людей и тут же побежала в полицию.
Зигель взглянул на Клинько и спросил:
Как ты оказался в заброшенном селе?
Клянусь, герр унтерштурмфюрер, не знаю. В голове мрак. Видать, эти партизаны забрали лошадь и вывезли меня в село.
Зачем?
Этого я знать не могу.
Почему именно тебя, рядового полицейского, не представляющего никакого интереса для партизан? Или все же представляющего?
Ну не знаю я, герр унтерштурмфюрер.
Почему ты пытался оказать сопротивление группе, задержавшей тебя?
Брешет Молчанов. Он приказал поднять руки, я это сделал и никакого сопротивления не оказывал.
Зигель вздохнул и сказал:
Выходит, все у тебя брешут, один ты говоришь правду.
Но это так.
А откуда у тебя вот это? Унтерштурмфюрер бросил на стол карту.
Не могу знать, герр унтерштурмфюрер. Я видел, как Молчанов достал эту карту из-под моего кителя, но клянусь всем святым, ее мне подсунули те же партизаны.
Зигель посмотрел на начальника полиции.
Что скажешь, лейтенант?
Не хочет господин Клинько признаться по-хорошему. Значит, придется провести допрос с пристрастием.
Согласен. Работать с ним постоянно и лично до тех пор, пока у меня на столе не будут признательные показания. Должны же мы раскрыть взятого агента, чтобы отметить это в отчете. Иначе нас обвинят в халатности.
Нет, закричал Клинько. Не делайте этого, я не виноват.
Ленц ударил бывшего полицая и заявил:
Заткнись!
А что будет со мной? с нешуточным испугом спросила Варвара.
Офицеры проигнорировали этот вопрос и вышли из помещения.
Бабу подержи до вечера и отпусти, распорядился Зигель. За домом ее установи наблюдение. А заставишь сожителя дать признательные показания, придется поощрить ее. Так, чтобы узнал весь поселок. Ну, скажем, телегой сена.
Ленц усмехнулся и произнес:
Такое поощрение станет для нее хуже наказания.
Не будет жрать самогон. Возможно, у нее не выдержит сердце. Разве можно так сильно пить?
Я понял. Один вопрос разрешите?
Спрашивай.
Вы на самом деле думаете, герр Зигель, что Клинько связан с диверсантами?
Вряд ли. С другой стороны, диверсанты таким вот образом могли избавиться от своего агента. Он стал больше им не нужен или повел себя неправильно. Зачем диверсантам потенциальная угроза? В любом случае действия против Клинько совершили диверсанты. Это значит, что как-то он все же с ними связан. Но не будем ломать голову, Георг. Козел отпущения у нас есть, его и используем.
Есть и коза. Ее тоже можно использовать.
Посмотрим. Твоя задача как можно быстрее получить признательные показания Клинько. Дальше я решу, что делать с Терновой, как ее использовать.
Ленц остался у крыльца, а Зигель направился в комендатуру.
В своем кабинете он поднял трубку телефона.
Ему ответил немолодой и нервный голос:
Слушаю.
Герр штурмбаннфюрер, это унтерштурмфюрер Зигель.
Очень рад, без всякой радости ответил заместитель начальника районного управления СД. Мне доложили о том, что произошло у Копино. Что предпринято для поиска и ликвидации партизанского отряда? Почему мы только сейчас узнаем о том, что в твоем районе сформирован таковой?
Разрешите по порядку?
Да, начни с начала.
Тогда ответ на первый вопрос. Охранная рота и полиция провели рейды по району, блокировали место диверсии. К сожалению, возможности охранной роты незначительны. Ей не удалось накрыть бандитов. Лучше сработала полиция. По сигналу, поступившему от жительницы поселка, полицейским удалось взять вероятного агента, который передавал данные в лес.