Посмотри на меня, посмотри на меня, кричит мальчик.
Конечно, смотрю! Привет, красавчик, говорю я Такеру.
Он перегибается через ограду, чтобы поцеловать меня, и обхватывает мое лицо ладонью. И в этот момент я замечаю на его пальце простое золотое кольцо.
Мы женаты.
Это лучшая мечта всех времен. Где-то в глубине души я понимаю, что это всего лишь мечта, вызванная моим чересчур ярким воображением и принятием желаемого за действительное. К тому же это не видение. Не то будущее, которое мне уготовано. Но именно этот человек мне нужен.
Я открываю глаза, сжимаю в руке ручку и пишу:
«Через десять лет я буду замужем. У меня будет ребенок. И я буду счастлива».
Я щелкаю ручкой и перечитываю слова. Они меня удивляют. Я ведь никогда не мечтала о том, чтобы выйти замуж, не заставляла мальчиков на детской площадке читать со мной клятвы и не обматывалась простынями, изображая, как иду к алтарю. В детстве мы с Джеффри представляли, что палки это наши мечи, и гонялись друг за другом с криками: «Сдавайся или умри!» Нет, я не была сорванцом. Мне, как и любой другой девочке, нравился фиолетовый цвет, красить ногти лаком, ночевать у подружек и выводить имя красивого парня на полях школьных тетрадей. Но я никогда не представляла, как выйду замуж. Как стану миссис Такая-то. Конечно, я понимала, что рано или поздно это случится. Просто мне всегда казалось, что до этого момента еще далеко и не стоит об этом волноваться.
Но, возможно, на самом деле я одна из таких девушек.
Я вновь опускаю взгляд на тетрадь. Мне удалось написать три предложения. Венди, скорее всего, сочинит целую книгу о том, какой потрясающей будет ее жизнь, а моя уместилась в три предложения. И почему-то мне кажется, что не их ожидает от учеников мистер Фиббс.
Так, у вас еще пять минут, говорит учитель. И затем зачитаем ваши эссе.
Меня охватывает паника. Нужно что-то придумать. Кем я буду? Анджела станет поэтессой, Венди ветеринаром, Кей Паттерсон возглавит сестринское общество и выйдет замуж за сенатора, Шон станет олимпийским чемпионом по сноуборду, а Джейсон одним из тех компьютерных гениев, которые зарабатывают миллиарды долларов, придумывая какой-нибудь новый способ поиска информации. А я я я стану капитаном круизного лайнера. Или известной балериной Нью-Йоркского городского театра балета. Или кардиохирургом.
Я останавливаюсь на кардиохирурге. И моя ручка вновь летит по странице.
Время вышло, объявляет мистер Фиббс. Заканчивайте предложение и давайте читать.
Я быстро пробегаюсь по написанному. Это хорошее эссе. Да, в нем нет и капли правды, но оно хорошее. «Нет ничего более вдохновляющего, чем многогранность и красота человеческого сердца», дописываю я последнее предложение. И почти верю в это. Вот только от мечты о Такере практически ничего не осталось.
Кардиохирург, да? спрашивает Анджела, когда мы вместе идем по набережной Бродвея в Джексоне.
Я пожимаю плечами.
Ты написала, что станешь адвокатом. Ты действительно в это веришь?
Из меня бы вышел отличный адвокат.
Мы заходим на сводчатое крыльцо с надписью «Розовая подвязка», и Анджела достает ключи, чтобы отпереть двери. Как и всегда в это время суток, театр выглядит совершенно пустым.
Входи.
Подруга кладет руку мне на плечо и подталкивает в пустой вестибюль.
С минуту мы просто стоим в темноте, а затем Анджела куда-то исчезает. И через мгновение на сцене вспыхивает круг света, благодаря которому становится видно, что там все еще стоят декорации к мюзиклу «Оклахома!» фермерский дом и искусственная кукуруза. Я неохотно бреду по проходу мимо красных бархатных кресел к столам с чистыми белыми скатертями, стоящим у оркестровой ямы. Именно там мы провели весь прошлый год, склонившись над записями Анджелы и многочисленными старинными книгами или разговаривая об ангелах, ангелах и еще раз ангелах. Порой мне даже начинало казаться, что у меня скоро расплавится мозг.
Анджела практически вприпрыжку несется к передней части театра, взбегает по ступенькам и замирает на краю сцены, где ей будет прекрасно видно всех, кто зайдет в зал. В свете прожектора ее черные волосы приобретают темно-синий оттенок, что выглядит совершенно неестественно. Подруга убирает челку за ухо и смотрит на меня сверху вниз с невероятно самодовольным выражением лица. Я сглатываю.
Что случилось? спрашиваю я, пытаясь сделать вид, будто мне неинтересен ответ на этот вопрос. Прям умираю от любопытства.
Что случилось? спрашиваю я, пытаясь сделать вид, будто мне неинтересен ответ на этот вопрос. Прям умираю от любопытства.
Терпение лучшая добродетель, шутит она.
А я не настолько добродетельна.
Анджела загадочно улыбается.
Думаешь, я еще не догадалась об этом?
В задней части театра появляется человек, и у меня все сжимается внутри от нарастающей паники. Но затем он выходит на свет, и теперь мое дыхание перехватывает совершенно по другой причине.
Это не Кристиан. Это мой брат.
Я перевожу взгляд на Анджелу, и она пожимает плечами.
Тебе не кажется, что он заслуживает знать все, что знаем мы?
Я оборачиваюсь и смотрю на Джеффри. Он неловко переминается с ноги на ногу.
В последнее время мне все труднее понять его. С ним определенно что-то произошло. В ту ночь он выскочил из-за деревьев с крыльями цвета свинца, словно за ним гнался дьявол. Не знаю, означало ли это, что он изменил свое отношение к Богу, или случилось что-то еще, потому что в тот момент мои крылья тоже казались довольно темными из-за сажи. Брат сказал, что искал меня, но я не купилась на это. С уверенностью можно утверждать лишь одно он был там. В лесу. Во время пожара. А на следующий день он не отрывался от экрана телевизора, перелистывая новостные каналы. Будто ждал чего-то. Чуть позже у нас состоялся такой разговор:
Я (после того, как рассказала ему сказку о том, что нашла Кристиана в лесу и тот оказался обладателем ангельской крови): «Поэтому не было ничего страшного в том, что я сначала спасла Такера».
Джеффри: «Ну а что ты будешь делать, если окажется, что твое предназначение было не в спасении Кристиана?»
Вопрос на миллион долларов.
Я (несчастным голосом): «Не знаю».
И тут Джеффри сделал нечто очень странное. Он засмеялся невероятно горьким и фальшивым смехом, от которого мне стало не по себе. Минуту назад я призналась, что напортачила с собственным предназначением, в котором состоит причина моего пребывания на земле, а брат посмеялся надо мной.
Что? рявкнула я. Что тут смешного?
Боже, простонал он. Это напоминает чертову греческую трагедию. Он недоверчиво покачал головой. Ты спасла Такера вместо него.
Я могла бы назвать его придурком или кем-то похуже. Но он продолжал смеяться, пока мне не захотелось ударить его. И именно в этот момент мама своим сверхъестественным родительским чутьем уловила флюиды надвигающегося насилия и сказала:
Успокойтесь, оба.
Поэтому я ушла в свою комнату.
Но мне все еще хочется стукнуть Джеффри.
Так что ты думаешь? спрашивает Анджела. Он может присоединиться к нам?
Это непростое решение. Может, я и сошла с ума, но мне очень интересно, что именно ему известно. А поскольку мы не очень хорошо общаемся в последнее время, это, возможно, самый лучший способ. Я поворачиваюсь к Анджеле и пожимаю плечами.
Конечно. Почему бы и нет?
Тогда давайте поторопимся, говорит Джеффри, бросая рюкзак на один из стульев. У меня еще тренировка.
Без проблем. Анджела подавляет очередную улыбку. Мы ждем лишь
Я здесь.
Кристиан шагает по проходу, засунув руки в карманы. Его взгляд скользит по театру, сцене, креслам, столам, прожекторам и оснастке на стропилах, будто он оценивает это место. А затем останавливается на мне.
Давайте начнем, говорит он. Что бы это ни было.
Идите сюда, не теряя времени, тут же зовет нас Анджела.
Мы медленно поднимаемся на сцену и становимся в круг.
Добро пожаловать в Клуб Ангелов, мелодраматично произносит она.
Кристиан усмехается в до боли знакомой манере.
Первое правило Клуба Ангелов, продолжает она, никому не рассказывать о Клубе Ангелов.
Второе правило Клуба Ангелов: никогда никому не рассказывать о Клубе Ангелов[2], вставляет Джеффри.
О боже. Началось.
Смешно. И остроумно, говорит Анджела, но в ее голосе нет и капли веселья. Давайте посерьезнее. Думаю, у нас должны быть некоторые правила.
Зачем? спрашивает Джеффри. Мой милый младший брат всегда стремится знать все. Почему нужны эти правила?
Может, если вы расскажете, в чем смысл клуба, то нам будет понятнее, добавляет Кристиан.
Глаза Анджелы вспыхивают. Мне знакомо это выражение. Видимо, все идет не по ее тщательно выстроенному плану.
Мы хотим узнать все, что только можно, об обладателях ангельской крови, четко выговаривая каждое слово, объясняет она. Потому что нам не очень хочется, ну, знаете, умереть.