«Постой же, проклятый старичонка, сказал он с досадой». Это тебе даром не пройдет. Утопиться я и завтра утоплюсь, а прежде все бока тебе отделаю.
Говоря это, Иван поспешно оделся и пустился догонять старика. Но то ли старик увидел погоню, то ли так пришло желание, только он стал ускорять шаги, а когда Иван был уже от него недалеко, он пустился со всех ног, откуда прыть взялась.
Постой, старый хрен, постой! Я тебе дам дурака с кулака, кричал Жемчужин вслед старику.
Старик не отвечал ни слова и бежал, не останавливаясь. Иван за ним. Бегут, только пятки мелькают.
Вот уж Иван стал нагонять старика, как вдруг тот шмыгнул в ворота одного дома и хлопнул калиткой. Что это с вами, дедушка? Зачем вы так бежите? спросила с испугом молоденькая внучка старика, когда тот, облитый потом и едва переводя дух, вбежал в комнату.
Ничего, ничего, Анюша. Ступай гостя встречать, сказал старик, уходя в другую комнату.
И прежде чем хорошенькая Аннушка могла объяснить себе, что это за гость такой, Иван пых в комнату!
Но как бы ни был рассержен он на старика- насмешника, он все-таки сохранил столько ума, чтобы не принять молоденькую девушку за старого хрена.
Растерявшись совсем при этом неожиданном превращении, он остановился посреди комнаты и только отпыхивался.
Между тем Аннушка, или Анюша, как называл ее старик, испуганная, в свою очередь, подобным посещением гостя, прижалась в угол и смотрела на Ивана наполовину со страхом, наполовину с любопытством. Несколько минут продолжалось молчание, во время которого слышалось только легкое покрякивание старика в другой комнате. Аннушка первая пришла в себя и, отойдя немножко из угла, обратилась к гостю с вопросом:
Вам кого надобно?
Голос, которым сказаны были эти слова, окончательно расстроил бедного Жемчужина. Надо сказать, что голос Аннушкин был что твой соловушко! Но так как нужно же было отвечать, то Жемчужин, собрав все силы, пробормотал:
Мне-с?.. Ничего-с Как ваше здоровье?
Аннушка готова была принять его за полоумного, если бы только в этом не разуверяли ее глаза Ивана, в которых было что-то такое, что чрезвычайно понравилось девушке.
Я слава Богу, отвечала она на ловкий вопрос Жемчужина. Как ваше?
Мое-с так, ничего-с слава Богу.
И снова замолчали. А дедушка продолжал себе покрякивать в другой комнате.
Наконец Иван почувствовал, какой он дурак, и в этой смиренной мысли он стал ни с того ни с сего кланяться Аннушке.
Аннушка тоже почла нужным отвечать на поклоны Ивана.
Извините-с, сказал наконец Иван, пересиливая свое замешательство. Мне сказали, что здесь пускают на хлебы. Так я и пришел узнать за какую цену? Извините, пожалуйста.
Ничего-с, ничего-с, отвечала девушка. Но только вам напрасно сказали, что мы держим нахлебников. Да у нас нет и лишнего помещения.
Извините, пожалуйста. А позвольте спросить, кто вы такие?
Я Аннушка, внучка дедушки Знаете Якова Степаныча?
Как не знать, слыхал-с, отвечал Жемчужин уверенно, хотя совесть и говорила ему: врешь, разбойник! Еще прозвание его, кажется Иван замялся.
Петриков-с.
Да, точно, Петриков. Так у вас не принимают на хлебы?
Никак нет-с.
Извините, пожалуйста. Ведь чего, подумаешь, люди не выдумают! За тем прощу прощения, сказал Иван, пятясь к дверям, хоть ему и очень не хотелось так скоро оставить Аннушку.
Прощайте-с.
Жемчужин еще раз поклонился и вышел, уж, разумеется, не так скоро, как вошел.
Чудная перемена произошла с Иваном. Топиться уж и в помине не было. Он даже нашел, что жить гораздо веселее, чем умереть, и что в воде уж, верно, нет таких хорошеньких рыбок, как на земле Аннушка. Между тем старик с веселым лицом вышел из-за перегородки.
Ну, что, Анюша, каков твой гость? спросил он Аннушку, которая, не знаю для чего, протирала стекло в окне, выходившем на улицу.
Я его прежде не видела, дедушка.
Мало ли кого ты не видела, возразил старик. А каков он тебе показался?
Мне-с?.. Он, кажется, скромный такой, отвечала Аннушка, покраснев немного.
Вот угадала, так угадала! Особливо, я думаю, он скромно вошел. Так, что ли?
Девушка не отвечала.
Да, да, продолжал старик. Всем был хорош, да только вот тут посвистывает, сказал он, показывая на голову. Он, кажется, на хлебы просился? А? Ну, ничего, даст Бог, и свой найдет. Да что толковать о нем! Дай-ка лучше перекусить чего- нибудь.
И разговор прекратился.
Возвратимся к Жемчужину. Выйдя из дома Петрикова, он на минуту остановился: то ли хотелось ему посмотреть на дом, который он в первые минуты попыхов хорошенько не заметил, то ли для того, чтобы подумать, куда бы на этот день приклонить голову. Думал, думал и решился идти к одному бедняку, знакомому, которого он в прежнее время удостаивал перемолвить с ним слово. Богатые отказали, думал он, авось бедняки будут жалостливее. И точно, на этот раз надежда его не обманула. При бедности кармана у знакомого его была душа богатая. Он принял Жемчужина с таким радушием, что у Ивана почти слезы навернулись.
Таким образом, приют нашелся. Оставалось теперь подумать о средствах найти трудовой кусок хлеба.
Посоветовавшись со знакомым, Иван решился смирить свою гордость и на первый раз поискать где-нибудь места сидельца. К счастью его, один из старых знакомых его воспитателя принял участие в положении Жемчужина. Он достал ему место сидельца у одного зажиточного купца, с порядочной платой. Жемчужин засел за прилавок, и так как он был малый смышленый, то вскоре успел заслужить доверенность хозяина. Сидя весь день за прилавком, Иван утешал себя надеждой пройти еще засветло мимо дома Петрикова и полюбоваться, как хорошо сделаны у него окна, особенно одно угловое, с горшком герани и с белой, как снег, занавеской. Иногда случалось ему встречать самого Петрикова, и Жемчужин за несколько шагов снимал уже свою шапку и кланялся в пояс.
Старик с обычной своей усмешкой ласково отвечал поклоном на поклон, но тем дело и оканчивалось.
Один раз, не помню в какой-то праздник, Жемчужину привелось стоять в церкви недалеко от Аннушки
Надобно вам сказать, что он, не знаю почему, особенно полюбил церковь, в приходе которой числился дом Петрикова. Правда, Жемчужин говорил, что уж куда какой тут голосистый дьякон, вот так бы его все и слушал; но так как дьякон вскоре переведен был в собор, а Жемчужин по- прежнему продолжал посещать церковь, то я не могу вам сказать, насколько правды было в словах Жемчужина Ну, так я сказал, что в один праздник ему привелось стоять подле Аннушки. Все видели, как он усердно молился, а одна Аннушка заметила, как он поглядывал на нее. Обедня кончилась. Иван выждал выхода Петриковых и пошел за ними, посматривая так пристально по сторонам, как будто он в первый раз видит эту улицу. На повороте к известной калитке, Жемчужин низко поклонился старику, поздравил с праздником и, должно быть, нечаянно обернулся к Аннушке, которая, отстав от своего деда, спешила теперь догнать его. Как-то, тоже, верно, нечаянно, глаза их встретились.
Девушка рассмеялась и покраснела, а Иван остановил свою шляпу на половине пути к ее месту назначения.
Наконец, вероятно припомнив, как надевается шляпа, он поспешил привести ее в надлежащее положение и пошел к своему хозяину. Можно было заметить, что ему в голову пришла какая-то необыкновенная мысль, потому что он два раза спотыкнулся по дороге да пять раз натыкался на встречных прохожих.
Хозяин Жемчужина был купец старого покроя.
Простой, добрый, любивший в иное время поболтать всякий вздор со своими сидельцами, а в другое порядком их пожучить. На этот раз он был более расположен к первому. Увидев Ивана, который, помолившись наперед иконам, поздравил его и сожительницу его в два обхвата в объеме с праздником, хозяин приветливо пригласил его выкушать чашку чая.
От обедни, верно, Иван Петрович? спросил хозяин.
Точно так, Поликарп Ермолаич, от обедни.
А уж, верно, из Архангельской? продолжал хозяин, посмеиваясь. Да ведь, кажись, нет уж любимого твоего дьякона Али кто другой нашелся ему на смену? А?.. Ну а скажи-ка мне: от кого читали сегодня Евангелие? спросил купец с лукавым видом, прищуривая левый глаз.
От Матфея, батюшка, или постой, от Луки так, кажется.
То-то от Луки! Верно, в голове ходило не евангельское.
Виноват, Поликарп Ермолаич. Чего таиться, грешный человек.
Ох, уж вы, молодые головы! И в храм Божий ходят с житейскими помышлениями.
Уж коли вы сами начали, Поликарп Ермолаич, так уж, верно, вам так Бог внушил. Благословите, батюшка, на злат венец, и вы, матушка Аграфена Ивановна, сказал Жемчужин, встав с места и низко кланяясь своим хозяевам.
Э, так вот куда речь идет! Ну, ладно, ладно. Лучше завести свою, чем на других губы облизывать. Уж как же вам не стыдно, Поликарп Ермолаич, вступила в речь его сожительница. Хотя бы для святого праздника удержались говорить такие речи.