Я не успел, шеф
Молчать, когда с тобой разговаривает Тимур. Ты не знаешь, что Тимур все?! Кто тебя вытащил из грязи? Из дерьма, где ты валялся. Ты в помоях рылся, в мусорных бачках копался, чтобы найти старые кеды без шнурков, у тебя задница сквозь штаны светилась, потому что ты носил одни штаны по три года, так это было или нет?
Так, шеф.
Тогда почему ты не ценишь добро, свинья неблагодарная?
Так точно, свинья, шеф кастрированный вепрь.
Иди, и чтоб я тебя не видел, на мои глаза не попадайся, пока я тебя не позову сам. Ты понял или не понял?
Понял, шеф.
Что понял?
Не попадаться на глаза, сидеть в своем номере и не выходить, даже если гостиница будет объята пламенем, до тех пор, пока вы сами не позовете, шеф.
Где входная дверь?
Не могу знать, шеф, простонал Бахтияр, не поднимая головы.
Как от тебя воняет, сказал Тимур и дал Бахтияру коленкой под зад. Тот быстро сообразил, что дверь у него за спиной, мгновенно повернулся, ухватился за ручку и когда получил второй удар босой пяткой ниже ягодицы, выскочил в коридор.
Благодарю, шеф, зазвенело в коридоре.
После ухода Бахтияра Тимур стал у окна, громко расхохотался: он как бы компенсировал свое непредвиденное поражение этой ночью, и стал разглядывать площадь Маяковского и сам памятник поэту. «Какой он маленький, подумал Тимур, глядя с высоты. Интересно, из чего он состоит? Если из камня, не годится, а если из металла, я выкуплю его и отправлю в Грузию. Маяковский, он же грузин, он в Грузии родился, чего ему тут делать? Сейчас все можно купить, потому что все продается, были бы деньги. А у меня много денег. Даже у президента их столько нет, сколько у меня. Он смотрел на свое отражение, слабое, расплывчатое в окне, поднимался на носках и расправлял руки в стороны, чтоб самому себе казаться гигантом. А, эта сучка Натали, просто не может возбудить мужчину, вот и все. Я здесь причем? я ни причем. Надо ей сказать об этом. Да я ее тоже выкуплю у того же Раскорякина за пять миллионов долларов. Он жадный, он ее продаст. И она, когда станет моей рабыней, я заставлю ее лизать пятки, а потом мою шляпку до тех пор, пока она не затвердеет. И все равно я ее не стану трахать. Покажу ей эту шляпку, поднесу к ее губам, но глотнуть не дам. Это будет моя месть за издевательство надо мной. Ишь, кобыла! Ей двадцать сантиметров нужно. Да скольких я трахал, все были довольны, благодарили и говорили, что я супер мужик. Такто, Натали, Севастопольская сучка. Чего еще? А, пожрать надо». И он позвонил в ресторан, чтоб принесли ему завтрак.
9
Тамила, жена Тимура, в жилах которой пульсировала все еще молодая кровь, делая ее щеки не только розовыми, но и пунцовыми, сейчас бродила по комнатам совершенно одна, что-то искала, как маленький ребенок, потерявший куклу. Уже целую неделю многочисленная шумная родня Тимура не беспокоила ее: все они поселились в роскошных московских квартирах и потеряли интерес к дому своего благодетеля. Тем более что Тимур как бы находился в бегах.
В самые первые дни Тамила считала, что у нее гора свалилась с плеч, и теперь она свободна, как птица в безлюдном поле: любую комнату она может занять, петь и танцевать, ходить раздетой, и никто не скажет ей ни плохого, ни хорошего слова. Она снова обрела права цивилизованной женщины, избавилась от восточного базара, ибо ее квартира была превращена именно в такой базар. Не стало ругани, мата, плевков на пол, по ее коврам никто теперь не ходил в грязных сапогах, ей никто не говорил: молчи, женщина.
Но прошла неделя, другая и Тамила затосковала по общению с людьми. Ей хотелось, чтоб хоть кто-то издавал человеческий звук. У нее была кошка, которую она назвала Флоренс, но кошка только мяукала и то, когда хотела кушать, либо же просилась на улицу.
И вот, появилась забота: Тимур высыпал целый мешок долларов в угол, а потом исчез. Где он бродит, в чьих объятиях он пребывает, она не знала. А деньги остались. Их так много, просто ужас! Что с ними делать?
Похоже, что Тимур не интересуется деньгами так же, как и своей женой: свалил в кучу и пропал без вести. Но деньги, не только зло. Деньги это огромные возможности, они приносят радость, независимость, роскошь: у тебя все есть. Нет необходимости экономить на собственном желудке, на тряпках, без которых в молодые годы просто не обойтись. Ты, встав, идешь умываться, медленно вытираешься полотенцем и приходишь в восторг от своего посвежевшего за ночь лица, потому что сон был хорош, и сны были просто райские, неземные, а потом думаешь, что приготовить на завтрак, теряясь в выборе блюд. Ты серебряным голосом болтаешь по телефону с подругой или с дружком, от чьего голоса теплая волна окутывает твое сердце, и все это потому, что у тебя все хорошо, ты как гражданин Америки с вечной улыбкой на лице. Вот, что такое деньги.
Ты можешь отправиться в центр, на Тверскую, или в Божий храм церковь, и оказать помощь нищим с протянутой рукой: там ведь не только люди, способные к труду, но предпочитающие этот вид заработка, там есть действительно нищие, для кого просить подаяние это единственный способ избежать голодной смерти. А к божьему храму жулики не ходят вовсе.
Ты можешь возродить благородную деятельность меценатства, процветавшую в России, до захвата власти большевиками, взять шефство над круглыми сиротами и больными, помочь нищему писателю, или неизвестному композитору, чей талант будет признан только после его смерти. Вот, что такое деньги.
Тратит же американский миллиардер Сорос огромные деньги на помощь нищим в других странах, в том числе и на содержание прогрессивных партий, находящихся в оппозиции к правящему антинародному режиму.
Но надо иметь мужество и не поддаваться соблазну, ведущему к разврату души и сердца.
Эти мысли будоражили мозг тридцатилетней женщины, никогда не знавший гармоничного полного счастья. В безнадежном отсутствии личного счастья, похожего на четкую линию горизонта в горной местности, она хваталась за материальное счастье, так похожее на весенний снег.
«Где найти место в доме, чтобы спрятать эти деньги? спрашивала себя Тамила. Если Тимур вспомнит и спросит, я скажу: спрятала, вот они здесь. А если не вспомнит, что ж, прекрасно. Но то, что я могу взять отсюда тысяч сто и спрятать в другой тайник, он не догадается и это совершенно точно».
Она осмотрела все углы в каждой комнате, но они не сулили ничего хорошего: все было четко пригнано: дощечка к дощечке, полоска к полосе. И только в туалете, где проходили трубы с верхних этажей, и уходили вниз, был едва заметный короб, сколоченный из пластика и закрывающий трубы. А там, на самом верху, с трудом можно просунуть руку и обнаружить пространство между полом верхнего этажа и потолком туалета.
Тамила так обрадовалась, что захлопала в ладоши. Там можно спрятать не один, а два мешка денег: просторно, сухо, незаметно. Тамила стала упаковывать пачки долларов в газету, перевязывать тесемочкой и, взбираясь по домашней лестнице, укладывала их, заполняя пространство между потолком и полом. Эта процедура длилась несколько часов, у нее пот выступил на лбу и между лопатками, но, казалось, не было никакой усталости. Лишь бы никто не звонил в дверь, лишь бы никто из родственников не порывался войти с целью просто проведать и удостовериться, кто в квартире находится еще кто-то, кроме нее, Тамилы.
«Надо вызвать отца с каким-нибудь порванным рюкзаком и чтоб он был в рваной одежде: в таком виде он не привлечет внимание не только жуликов, но и пограничников, заполнить его рюкзак долларами, пусть везет на Украину. Они там голодные сидят. Или самой отвезти? Но, что, если отец не выдержит, у него начнется мандраж при виде такого количества денег? ведь все может сорваться, а отец погибнет. И я не смогу выдержать. Вот если сейчас мне позвонят в дверь, у меня руки и ноги начнут дрожать, бандит сразу все поймет и холодным тоном процедит: жизнь, или кошелек? И я скажу: жизнь! берите все, только оставьте мне жизнь».
Тамила бросилась к входной двери, чтоб убедиться в надежности запоров, обрадовалась и побежала принимать душ. Она делала это с невероятной поспешностью, будто куда-то спешила. Наспех вытершись чистым огромным полотенцем, она завернулась в него же и, сунув босые ножки в тапки, бросилась на кухню. Бутылки с шампанским были не только в холодильнике, но и в буфете. Тамила выбрала французское шампанское и наполнила бокал. Волшебная жидкость растеклась по всем жилочкам, согрела их. Тамила глубоко вздохнула и впервые произнесла: а все же хорошо жить на свете!
Второй бокал остался недопитым, так как ее хорошее расположение духа прервал звонок в дверь. Тамила вздрогнула и осталась без движения. Больше не звонили, но загремел телефон. Она сняла трубку.
Это Талейран, племянник Тимура. Открой дверь.
Тамила открыла дверь.
Сними обувь, пожалуйста, сказала она. Чай будешь?
Где Тимур? Почему нет Тимура? Что это за жена, от которой муж куда-то уходит и дома не ночует? Вы что, все время ссоритесь с ним?
Я ни с кем никогда не ссорюсь и с Тимуром тоже. А вот где он ночует и с кем ночует, лучше бы спросить вам самим, ну, может, не тебе, тебе он никогда не признается, а вот отец Тимура мог бы это сделать. Ты передай ему мою просьбу.