Утро в гареме
Хабиба!
Я, мой господин!
Фатима!
Да, мой повелитель!
Зухра!
Я здесь, свет моих очей!
Гюльчатай!
Гюльчатай!
Гюльчатай, зараза!!!
Ее нет, о муж наш! Но скоро будет.
А что вы такие все надутые? Как неродные прямо! Говори, моя старшая жена Хабиба! Нет, сначала вели принести мне щербета*. Только холодненького!.. Ах, хорошо! Рахмат* тебе, Фатима! Ну, так что ты хотела мне сказать, Хабиба?
Ты, наверное, забыл, мой повелитель. Но вчера, когда ты приполз из дукана*, куда ты уходил попить кофе, ты был как тюфяк*, прости меня, Господи!
Да как ты смеешь!
Хабиба правду говорит, о наш общий супруг!
А тебя, Зухра, никто не спрашивает! Ладно, продолжай, старшая жена! И прошу тебя, поаккуратнее с выражениями. Какой пример ты подаешь своим младшим коллегам?
Якши, мой господин! Скажем так ты был не в своей пиале*. И сообщил нам, что хочешь поменять нас на другой гарем!
Так, что-то припоминаю Ну-ка, Зухра, дай-ка я еще отхлебну щербета Фу ты, уже теплый! А покрепче у нас там ничего нет?
В нашем сарае* сейчас ничего крепче зеленого чая нет. Ты вчера все выпил, о пьянейший муж наш! Даже двухнедельный прокисший кумыс! Алкач*!
Нет, это никуда не годится! Ты наказана, Хабиба три месяца без этого, как его без интима!
Четыре.
Что четыре?
Уже четыре луны*, как того, о чем ты говоришь, не было с тобой не только у меня, но и у остальных жен!
Да? Странно, а с кем же это я вчера Ну ладно, не будем об этом.
Нет, почему же, о неверный наш муж! Мы все хотим услышать, на кого ты нас хочешь променять!
Все? А где Гюльчатай? У вас нет кворума, о несчастные женоподобные созданья!
Гюльчатай сейчас придет.
А где она?
Да за бузой* она ушла, в дукан! Ты еще с вечера ей наказал, как самой любимой жене.
Ну, это другое дело. Ладно, Зухра, продолжай.
Так на кого ты там польстился? На гарем кривого Махмуда? Или на жен Абдурахмана? А может быть, супруги Рашида тебя сбили с толку?
Да что вы, о занозы сердца моего! Мне и вас за глаза хватает! Вы, наверное, вчера меня просто не так поняли! Я, наверное, про это про гараж говорил, вот! Старый у меня гараж, да и тесный. Надо бы на десять машин, а мой вмещает всего пять. Вот надо бы его поменять на более просторный. А вам, о ревнивицы мои, послышалось, что я говорю про какой-то другой гарем, тогда как я говорил про гараж, хе-хе!
Поклянись!
Да чтобы мне еще раз жениться! Да чтобы все мои любимые тещи разом приехали в гости! Да чтобы в нашем дукане закончилась буза! Да чтобы
Ладно тебе, господинка наш, ладно, верим. Но в последний раз, слышишь? А то мы сами скажем тебе хором: талак!* И это уже ни с каким гаражом не спутаешь!
Да слышу, слышу! Но где же мой утренний бальзам? Где шляется эта несносная Гюльчатай? Гюльчатай! Гюльчатай, зараза!!!
Примечания:
Гарем коллектив из нескольких жен
Щербет безалкогольный восточный напиток
Рахмат типа «спасибо»
Дукан восточная забегаловка
Тюфяк бесформенный матрац
Сарай по-ихнему дворец
Алкач международное определение пьющего человека
Луна не то, что вы подумали. Это календарный месяц
Пиала чашка такая. Сойдет и за тарелку
Буза слабый алкогольный напиток, которым можно неслабо надраться
Талак мечта всякого невосточного женатика. Арабу, например, достаточно трижды прокричать «Талак!», и он в разводе.
«Не верю!..»
Не верю! вскричал режиссер Сапрыкин. Камера, стоп! Это не драка, а разборка геев.
По сценарию снимающегося фильма ведущие его герои коммерсант Бздыкин (его роль исполнял артист Ведмедев) и адвокат Коняхин (артист Седоков) выясняли отношения старым и безотказным дедовским способом на кулаках. Но как-то вяло, неубедительно, что и вызвало недовольство режиссера.
Вы что, никогда не дрались?
Ну почему же? Дрались, неуверенно сказал Бздыкин-Ведмедев. Но не между собой.
А вы тоже: геи, геи! Какие мы вам геи? обиженно заявил Коняхин-Седоков. Знаете, что бывает за такие слова в определенных кругах?
Ну и что за это бывает? В глазах режиссера загорелась надежда. Может, покажешь?
Игорь Матвеевич, в конце концов, есть же у нас каскадеры, дублеры, перебил его Ведмедев. Пусть они себе морды бьют, а потом наши лица в кетчупе покажете.
Игорь Матвеевич, в конце концов, есть же у нас каскадеры, дублеры, перебил его Ведмедев. Пусть они себе морды бьют, а потом наши лица в кетчупе покажете.
Да, в самом деле! подхватил Седоков. Нам же еще в театре играть, сами знаете. А если мы покалечим друг друга?
Дублеры, каскадеры! передразнил их Сапрыкин. Прямо как дети малые! Я же вас с самого начала предупредил: фильм малобюджетный. Ну, хорошо, не хотите сами драться, сейчас же приглашу парочку дублеров. Но заплачу им из вашего гонорара.
Нет!!! дружно рявкнули оба актера. И сжав кулаки, кинулись друг на друга.
Снимай, снимай же! скомандовал Сапрыкин оператору, заглядевшемуся, как знатно бьются за свой гонорар актеры.
Ох ты, черт! спохватился оператор. Камера-то выключена. Придется повторить. Эй, вам говорят! Давайте сначала.
Ребята, все у вас натурально получилось, похвалил режиссер азартно волтузящих друг друга актеров. Вот только надо бы еще один дублик снять. Да вы слышите или нет? А ну, брэк!
Как, еще один дубль? восстал из пыли распаленный Ведмедев, гневно отсвечивая радужным фингалом. Только за премию!
Не иначе, прошлепал распухшими губами Коняхин.
Какая еще премия! возмутился Сапрыкин. Я же вам говорил: фильм малобюджетный!
Зато тебе сейчас мало не покажется! рявкнул Ведмедев, хватая режиссера за грудки.
Вот именно! прохрипел Коняхин, примериваясь кулаком к сапрыкинскому уху. Мы тебе не геи и не лохи какие!
Верю, верю! Мотор! обрадовано крикнул режиссер, отбиваясь от нешуточно наседавших на него актеров, одновременно соображая, как дальше быть: или ввести в сценарий третьего героя, то есть себя, которого сейчас дружно мутузили Коняхин с Ведмедевым, или потом вырезать его?
Но это все потом, потом, а сейчас главное продержаться хотя бы минуты три, и сцена натуральной, а главное, без лишней оплаты, драки будет отснята. А там можно подступать и к другому сюжету, где герои фильма выпрыгивают с третьего этажа горящего дома. Нет без дублеров, наверное, все же хотя бы со второго
Удобство с видом на огород
Рано утром пенсионер Петр Иванович Растяжко поспешил по привычному маршруту в конец своего огорода. Дернул ручку дверцы скособоченного туалета она оказалась запертой изнутри. Оттуда послышался чей-то раздраженный голос:
Занято!
Но это же мой туалет!
Знаю, Петр Иванович, ответили ему изнутри. Я уже заканчиваю.
И только тут Петр Иванович обратил внимание на то, что за оградой его участка стоит старенький уазик-таблетка с надписью «ЖКХ».
«Ехал себе человек по делам, да тут и приспичило ему», успокоившись, подумал Растяжко. Наконец дверца сортира распахнулась, и из нее вышел слесарь-сантехник Михеич, он же главный коммунальщик их пригородного поселка. Из кармана его комбинезона торчали разномастные ключи.
Вот, принимай, Петр Иванович, работу! торжественно сказал Михеич, обтирая руки ветошью.
Какую еще работу? не понял Петр Иванович.
Да ты внутрь загляни, балда!
Растяжко заглянул и действительно обалдел. На месте прежней дырки, выпиленной им прямо в дощатом полу, красовался белоснежный унитаз.
Что это? потрясенно спросил Растяжко?
Администрация деньги получила из областного бюджета на развитие коммуналки, гордо сказал слесарь-сантехник. Так что пользуйся. На, распишись вот, что у тебя теперь канализация есть.
Какая же это канализация?
Унитаз я тебе поставил?
Ну, поставил.
Так расписывайся давай!
Постой Михеич, а как же это Ну, смывать чем?
Ну ты прямо как ребенок, поморщился Михеич. Как понадобится тебе в туалет, прихватишь с собой ведро воды, всего делов-то. Ну, не тяни, расписывайся, мне сегодня надо успеть весь ваш переулок удобствами оборудовать.
Петр Иванович оглянулся на свой кривобокий сортир, в глубине которого прямо-таки светился новенький красивый унитаз, махнул рукой и поставил закорючку в какой-то бумажке, подсунутой ему Михеичем. Он уже собрался бежать в дом за водой для сливного бачка. Но его остановил все тот же Михеич.
Чуть не забыл! хлопнул он себя по лбу. На той неделе никуда не уезжай.
А что?
Водопроводом займемся.
Неужто и на него деньги выделили? поразился Растяжко, и даже забыл, зачем он пришел на конец своего огорода.