Экономическая точка зрения на вопрос психосоматического функционирования сегодня часто игнорируется, вероятно, потому что она не отражает семиотические направления, которым сегодня отдает предпочтение психологическое научное сообщество. Это привело некоторых психоаналитиков к поиску причинности биологических механизмов в символике бессознательных призраков, чем занимается нейропсихоанализ сейчас.
Психоаналитические исследования путали свой объект, смешивая психическую часть со сферой телесности и применяя интерпретации, направленные на психическую часть, к соматической части tout court, следуя по следам прегенитальных призраков.
А. Грин (1983) отмечал, что экономическая координата (аспект) является неотъемлемой частью психоаналитического дискурса и повседневной клиники. Она является частью метапсихологии, ее следует учитывать в свете современных объектных парадигм, особенно в свете нарциссического вопроса, который как никогда важен в сегодняшних дебатах о соматизации у пациентов. Мы знаем, что психическая экономика реагирует регрессом и дезорганизацией, что следует учитывать при рассмотрении вопроса о психосоматическом функционировании.
ГЛАВА 1.КОНЦЕПЦИЯ ПСИХОСОМАТИЧЕСКОГО КОЛЛАПСА ПО АНДРЕ ГРИНУ
Пьер Марти и психосоматическая школа в Париже
В 1963 году П. Марти Мишель де МЮзан, Кристиан Давид опубликовали работу «Исследование психосоматики», которую можно считать становлением психосоматики как чисто психоаналитической области. В данной работе выдвинуты новые идеи, такие как эссенциальная депрессия, оператуарное (механическое) мышление, проективная редупликация, экономическая перспектива, прогрессирующие дезорганизация и др. П. Марти показал, что (психо)соматический пациент объединяет сому(тело) и внешнюю реальность, отключая способность репрезентировать (Green, 2010).
Первая книга П. Марти «Психосоматическое исследование» (1963 г.), написанная в соавторстве с М'Юзаном и К. Давидом, предложила идеи о том, что пациент «отделяется» от своего бессознательного, которое затем замораживается в соматических формах.
Психосоматический пациент воспринимает жизнь в количественном, а не качественном смысле, в котором отсутствует достаточное количество двигательных (проблемно-ориентированных) ценностей. Это понятие связано с проективной редупликацией, которая, по сути, соответствует стереотипу или социальным стандартам, будучи при этом психически обедненной.
З. Фрейд предлагает психоаналитическому размышлению широкий спектр идей, касающихся «клиники тела», в частности, в отношении модели истерии, актуальных неврозов, соматических заболеваний, а также ипохондрии. Каждая из этих психопатологических форм излагает «общую теорию психосомы», не понимаемую ни в радикально дуалистическом смысле (как утверждает западная биомедицинская культура), ни в направлении монизма, то есть ассимиляции двух терминов, психики и сомы, так что одно накладывается на другое и наоборот. Из этого следует, как утверждает А. Грин в своем переосмыслении корпуса идей З. Фрейда, что психика и сома обладают различием в структуре, а не в сущности (Green, Chiozza, 1989). Изложенная теоретическая гипотеза определяет важное определение в «дуализме воссоединения»: следовательно, «воссоединенный» дуализм, который подразумевает отношения между разумом и телом, которые могут быть включены в процесс функционирования психики (psychisme, понятие французских психоаналитиков), систему репрезентаций, которые управляют процессами символизации, начиная с тела на разных уровнях сложности. В этом смысле говорить о «телесном опыте» означает принимать во внимание обе эти полярности, вовлеченные в непрерывные и взаимные отношения, в которых элементы, происходящие из органического фона, подвержены преобразованиям в психическом смысле, или, наоборот, компоненты психизма подвержены «падению» в тело, делая себя невоспринимаемыми в мысленном взоре. Судьба этой динамической сложности зависит от организации психического аппарата пациента и его изменчивой способности выполнять те требования внутренней работы, которые предъявляются его собственной связью со сферой тела (Dejours, 1986).
Одно из наиболее плодотворных проявлений выделенных следов З. Фрейда исследуется примерно в начале 1960-х годов во франкоязычном контексте: Пьер Марти, который в сотрудничестве с М. Феном, де М'Юзаном основали Психосоматическую школу в Париже.
Одно из наиболее плодотворных проявлений выделенных следов З. Фрейда исследуется примерно в начале 1960-х годов во франкоязычном контексте: Пьер Марти, который в сотрудничестве с М. Феном, де М'Юзаном основали Психосоматическую школу в Париже.
В центре внимания их исследований находится соматическое заболевание (чаще всего это были онкологические заболевания), или, скорее, соматический симптом в его взаимосвязи с психикой. Это не может быть понято как «отломанный кусок сам по себе», скорее это ставит под сомнение тело в его целостности и в его тесных связях с психической спецификой субъекта: «Следовательно, психосоматическими являются человеческие индивиды, а не болезни» (Debray, 2002). Следовательно, при отсутствии единого видения человека никакое диагностическое, прогностическое или психоаналитическое лечение невозможно.
Соматический симптом имеет свою собственную специфику, он не является ни символическим, как истерический, ни непосредственно интерпретируемым с помощью психоаналитического аппарата. Это отсылает к размышлениям З. Фрейда (работы 1894, 1895) о актуальных неврозах: «психический аппарат, который обычно получает соматический стимул, чтобы связать и разработать его со своими собственными способами функционирования, не обнаруживает возбуждения тела, поскольку это на соматической почве». Таким образом, при столкновении с инородным телом, которое субъект не в состоянии ощутить, возникает дефицит в психическом функционировании. Имея это в виду, Парижская школа подчеркнула важность функции ментализации телесного опыта.
В психосоматической модели это эквивалентно исследованию широты психической символизации, исходя из предположения, что именно качество психического функционирования гарантирует целостность соматического функционирования.
По сути, соматический симптом, исключенный из какой-либо разработки, помещается «топически вне психики», вне бессознательного (как психической системы, uBw, хотя и глубоко расширенной) и, в конечном счете, вне области ментализации телесной сферы.
Психосоматические исследования в психоанализе, в соответствии с перспективой, предложенной П. Марти (1980), представляют некоторые теоретические предпосылки, которые полезно еще раз напомнить. Прежде всего, предполагается, что отношения между телом и разумом разыгрываются по всей диахронической дуге жизни субъекта и что подразумевает действие жизненных побуждений, стремление к организации, с одной стороны, и дезорганизацию, вызванной влечением к смерти, с другой. Эта концепция развития далека от линейной, поскольку она представляет собой прогрессивную классификацию организации функций субъекта. Благодаря определению «множественных эволюционных цепей», соматических и психических, формируются многочисленные процессы иерархизации. В этом смысле модель оральных, анальных, уретральных и генитальных влечений, описанная З. Фрейдом в 1905 году, интегрируется с тем, что П. Марти в 1980 году определяет как «эволюционный процесс», так что прогрессивные движения развития включают психосексуальные фазы, укрепляя «центральную эволюционную цепь» вдоль ментальной оси включая (психо)сексуальность. С другой стороны, регрессивные тенденции идут в противоположном направлении, которые, хотя и вездесущи в жизни пациента, характеризуются воздействием, которое они, вероятно, вызовут со стороны общей организации, в свою очередь поддерживаемой совокупностью точек фиксации. Они могут быть посеяны вдоль ментальной оси (центральная эволюционная цепь) или вдоль соматических линий развития и учитывать точки согласованности с переменной множественностью.
Когда регрессивная тенденция активируется, движимая травмирующим событием (или ситуацией), она движется назад, истощая достижения развития, пока не найдет точку фиксации у пациента, расположенную на ментальной или физической оси, достаточно прочную и подходящую для остановки, сдерживания и, возможно, возобновления ее в смысле реорганизация системы. Клинически, если инволюционное движение остановлено точкой фиксации, локализованной на психической линии, в которой наиболее актуальные защиты достаточно сильны, вероятно, что активируются некоторые симптомы психической природы; с другой стороны, «соматическое решение» может появиться в случае, когда фиксация устанавливается вдоль физической траектории. В самом крайнем случае и при отсутствии ментальных и соматических фиксаций регрессивное движение теоретически может привести к смерти (Marty, 1976).