Вот уроды! Возмутилась я. Камнями кидаются!
Я снова запустила руку в прореху, вытащила оттуда массивный литой поднос и запустила его наугад. Бурно заревел, забранился на незнакомом языке гортанный голос.
Один ноль! Крикнула я и изогнулась в сторону, пытаясь увидеть свою жертву. Ага, спрятался куда-то. Я снова вернулась к своим ногам, хоть это было и трудно телега набирала скорость и нещадно тряслась. Спохватившись, я обернулась к Идунну. Спасибо, парень! Если б не ты, была бы я уже без головы.
С головой ты выглядишь лучше. Скромно заметил он. Я усмехнулась он еще и юморит, смотри-ка.
Прикрой меня, я в очередной раз целеустремленно согнулась пополам, заканчивая распутывать веревки. Освободив свои ноги, я взялась за ноги Идунна, который в это время метко осыпал возмущенных купцов их же товаром и заковыристыми словечками. Все это он делал одновременно и настолько быстро, что какие-нибудь метатели ножей руки бы себе по локоть съели от зависти. Как только я управилась, он хотел было спрыгнуть, но я придержала Айду за руку:
Убиться хочешь? На такой скорости спрыгивать с этой верхотуры верный способ что-нибудь себе сломать. А если не сломаешь сам эти ребята, там, внизу, с удовольствием тебе помогут.
Оглядываясь, я заметила, что с одной стороны край долины снова круто выгибается вверх отвесной стеной, а с другой напротив, становится все ниже и сглаженней. Интересно, куда мы свернем? Неведомое тягловое животное явно подустало, мы двигались уже гораздо медленнее. Мне пришло на ум, что поуправлять движением можно и отсюда. Если это лошадь или кто-то вроде нее нужно лишь правильно напугать скотинку, чтобы она рванула именно туда, куда нам нужно. Вытащив из уже сильно просевшего тюка какую-то витую металлическую загогулину, я прицелилась и метнула ее так, чтобы животное рвануло вправо, к высокому краю. Все получилось отлично телега резко накренилась и помчалась именно туда. Купцы опять хором принялись орать, один из них даже попробовал залезть к нам, но Идунн ловко спихнул его ногой. Я вытащила еще несколько железяк и принялась корректировать наш курс. Испуганное животное мчалось как гоночный болид, телега заваливалась то направо, то налево, пока, наконец, мы не подобрались вплотную к отвесному краю. На него было довольно легко перепрыгнуть. Мы с Идунном взялись за руки, я запустила прощальный залп телега опасно завалилась вправо, и мы прыгнули. Лежа в жесткой выгоревшей траве, мы еще какое-то время слышали бряканье и скрип телеги, ругань и вопли купцов, а потом все затихло. Я засмеялась:
Не так-то просто нас с тобой, Идунн, принести в жертву.
Он уже сидел, тщательно отряхивая от пыли свою изрядно затасканную курточку и вовсю улыбался, так что даже глаза его принимали участие в этой улыбке. Встав на ноги, он протянул мне руку и помог подняться. Покивал каким-то своим мыслям и неожиданно спросил:
А откуда ты знаешь, что я Идунн? Я вроде только имя свое назвал.
Вот же ж и кто меня за язык тянул? Сейчас начнутся расспросы, считай, доверие уже утеряно.
А твое имя я так и не услышал, он слегка склонил голову набок и прищурился, мы знакомы? Я думаю что да. Должны быть знакомы. Как ты думаешь?
Глава 8
Я лежала с сомкнутыми веками. Вопрос Идунна застал меня врасплох. От неожиданности я шарахнулась назад, брякнулась на свою многострадальную задницу, бурно отозвавшуюся болью, и приготовилась проснуться. Но что-то определенно шло не по плану. Я медлила, не решаясь открыть глаза. Мир вокруг меня почему-то легко покачивался, словно расположенный на волнах. Мне было тяжело, тепло, темно, а еще трудно дышать. Затем внутри меня будто что-то щелкнуло и все ощущения куда-то пропали. Я медленно встала на четвереньки. Осторожно выпрямившись, я первым делом взглянула в небо есть у меня привычка в каждом новом мире первым делом смотреть именно туда, уж не знаю почему. И этот мир поразил меня больше, чем какой-либо другой: подняв голову, я надолго залипла, потому что небо надо мной было синевато-зеленовато-голубым и шло волнами. Казалось, там, над моей головой, раскинулось безбрежное море, в котором отчетливо виднелись приливы и отливы, испещренные бесконечными волнами с белыми чубчиками пены. Не сразу я заметила, что пялюсь в незнакомое небо с открытым ртом. Что ж, оно того стоит! Зрелище, прямо скажем, непривычное.
Опустив взгляд, я обнаружила, что вокруг меня раскинулось поле. Хотя и это тоже полем в привычном смысле слова назвать было нельзя. Присев, я погладила обеими руками мягкий, курчавый растительный покров, больше похожий на ковер в гостиной, чем на обычную траву. Мягкий и упругий покров был приятен на ощупь, будто гладишь собаку с густой курчавой шерстью. Эта странная трава вдобавок выглядела так, будто некий художник-гигант уронил на нее свою палитру палевые, желтые, розоватые, синеватые, бледно-сиреневые и белые пятна покрывали ее причудливыми кляксами до самого горизонта. Весь этот разноцветный ковер шел мягкими невысокими холмами с округлыми вершинами. Какая-то еще смутная мысль мелькнула у меня в голове, но внезапно мое плечо было крепко схвачено незнакомой рукой, отчего я подпрыгнула и невнятно прожевала ругательство. Рука быстро развернула меня на сто восемьдесят градусов, позволив увидеть ее владельца невысокого, крепко сложенного парнишку. Он быстро оглядел меня и искренне улыбнулся:
Опустив взгляд, я обнаружила, что вокруг меня раскинулось поле. Хотя и это тоже полем в привычном смысле слова назвать было нельзя. Присев, я погладила обеими руками мягкий, курчавый растительный покров, больше похожий на ковер в гостиной, чем на обычную траву. Мягкий и упругий покров был приятен на ощупь, будто гладишь собаку с густой курчавой шерстью. Эта странная трава вдобавок выглядела так, будто некий художник-гигант уронил на нее свою палитру палевые, желтые, розоватые, синеватые, бледно-сиреневые и белые пятна покрывали ее причудливыми кляксами до самого горизонта. Весь этот разноцветный ковер шел мягкими невысокими холмами с округлыми вершинами. Какая-то еще смутная мысль мелькнула у меня в голове, но внезапно мое плечо было крепко схвачено незнакомой рукой, отчего я подпрыгнула и невнятно прожевала ругательство. Рука быстро развернула меня на сто восемьдесят градусов, позволив увидеть ее владельца невысокого, крепко сложенного парнишку. Он быстро оглядел меня и искренне улыбнулся:
Прости, не хотел тебя напугать. Я думал, это опять гнилоротые варшнагги пожаловали к нам. А это ты. Ты кто такая?
Мое сердце все еще выплясывало гопака на ребрах, все же нельзя так подкрадываться! Поэтому я приложила руку к своей груди и честно сообщила парню, что он меня напугал и вообще. В это же время, я лихорадочно соображала, как бы так себя назвать, чтобы не забыть потом собственное имя. На ум пришел только ник с давно позабытого сайта знакомств.
Мое имя Арде́мия. И я не знаю как сюда попала, что это за место? Вот это уже было честно, я действительно понятия не имела, где я оказалась. Парень слегка кивнул и ответил мне лишь одним словом: «Даисси́н». Что ж, прекрасно, Даиссин так Даиссин, тут бы мне и откланяться, но парень снова вцепился в меня. Я обратила внимание, что его рука была перевязана несколькими тряпками разного цвета. Неудачливый суицидник, что ли?
Тебя-то как зовут? Взмолилась я, упираясь ногами в упругий травяной ковер. Но парень неумолимо тянул меня куда-то за собой. Не оборачиваясь, он коротко представился А́йсми. Сопротивляться ему было совершенно бесполезно, потому что он пёр как танк, поэтому я оставила эти бесплодные попытки. В любом случае, вряд ли я пробуду в этом мире долго. Я лишь надеюсь, что ничего не сломаю себе здесь, а синяки уж так и быть, заживут.
Айсми уже утянул меня под холм, где моему взору открылась вполне пасторальная деревушка с невысокими домиками, такими же округлыми, как и холмы вокруг. Мы бодро и весело шли в ее направлении. Меня слегка беспокоила непродуманность собственной легенды, потому что правду говорить бессмысленно и опасно. В любом случае, уровень развития цивилизации этого мира явно не слишком высок. Поэтому золотым правилом для меня сейчас будет говорить как можно меньше, как можно проще, как можно реже. Оказавшись в деревне, Айсми довел меня до небольшой площади в пыль которой были втоптаны мелкие камни. Я оглядывала домишки, вездесущих детей, какую-то утварь и это здорово мешало мне соображать насчет приветствий с пояснениями. Аборигенам всегда требуется более-менее удобоваримое объяснение кто это тут к ним заявился, откуда и с какой целью. Получив ответы, они, как правило, теряют интерес и возвращаются к своим делам. Но в этой местности привычный сценарий быстро сбился. Начать с того, что на той же площадке мигом собралась толпа мужиков. Я поежилась. Обычно первыми прибегают женщины, последними уходят тоже они. Видимо здесь царит настолько суровый патриархат, что женщинам из дома лишний раз выходить нельзя. Во-вторых, пришедшие не говорили ни слова, хмуро разглядывая меня. Это неприятно. В-третьих, мой проводник лихо и тихо растворился в этой суровой толпе. Все чего-то ждали. У меня аж спина зачесалась от взглядов, я медленно поворачивалась на месте, но это не очень-то помогало. Сделав два оборота, я вдруг оказалась лицом к лицу с высоким хрупким стариком, который разглядывал меня глазами такими же серебристыми, как и его борода. Сначала мне показалось, что он слеп, но нет дедуля с пронзительным вниманием изучал меня от макушки до пят. Его появление оживило остальных.
Это наро́чница, проворчал кто-то густым басом.
Нет, это баба, возразил ему тягучий нудный голос.
Нарочница!
Баба!
Ясно, кажется, аборигены не могут определиться в какую партию я вхожу врагов или своих. Собственно, отвечать им мне не хотелось, мало ли к каким результатам это приведет. Сереброглазый старик вытянул худую жилистую руку, от запястья до локтя покрытую разноцветными повязками, и тихим, но сильным голосом приказал: