Финнерти промолчал, явно не желая поддерживать разговор на эту тему.
Забавно, отозвался он наконец. Я полагал, что ты должен был дойти до точки. Поэтому-то я и приехал.
Пол корчил гримасы, пытаясь застегнуть воротничок.
Что ж, ты был недалек от истины. Уже шел разговор о том, что мне следует проконсультироваться у психиатра.
Значит, ты уже доходишь до точки. Вот и прекрасно! Давай плюнем на этот паршивый вечер. Нам нужно поговорить.
Дверь спальни отворилась, и Анита заглянула в комнату.
О, Эд! А кто же с Бэйером и Кронером?
Кронер с Бэйером, а Бэйер с Кронером, ответил Финнерти. Закрой, пожалуйста, дверь, Анита.
Уже пора идти в клуб.
Это тебе пора, сказал Финнерти. Мы с Полом придем попозже.
Мы отправляемся вместе и немедленно, Эд. Мы уже и так опоздали на десять минут. И ты меня не запугивай, не выйдет.
Она неуверенно улыбнулась.
Анита, сказал Финнерти, если ты не проявишь уважения к мужскому уединению, я сконструирую машину, у которой будет все, что есть у тебя, но которая будет относиться к твоему мужу с уважением.
Анита покраснела.
Не скажу, чтобы я была в восторге от твоего остроумия.
Нержавеющая сталь, сказал Финнерти. Нержавеющая сталь, обтянутая губчатой резиной и имеющая постоянную температуру 98,6 по Фаренгейту.
Слушай начал было Пол.
И краснеть она будет по приказу, добавил Финнерти.
А я могла бы сделать мужчину вроде тебя из мешка с грязью, сказала Анита. И каждый, кто попытался бы к тебе прикоснуться, уходил бы вымазанным! Она хлопнула дверью, и Пол услышал, как по лестнице застучали ее каблучки.
Ну, и на кой черт тебе это понадобилось? спросил Пол. Скажи на милость?
Финнерти неподвижно лежал на кровати, уставившись в потолок.
Не знаю, медленно проговорил он, но я не раскаиваюсь. Ладно, уходи с ней.
Какие у тебя планы?
Уходи! Он произнес это так, словно у него в сознании созрела важная и трудная идея.
Ирландское виски в коричневом пакете в нижней гостиной, сказал Пол и вышел, а Финнерти остался лежать на кровати.
V
Пол перехватил Аниту в гараже, где она пыталась завести машину с откидным верхом. Не глядя на него, она подождала, пока он усядется на сиденье рядом с ней. По дороге в клуб оба молчали. Настроение Пола испортилось из-за несправедливой грубости Финнерти. Он с горечью думал, что за эти годы разлуки он, по-видимому, сам создал образ мудрого и доброго Финнерти, который очень мало походил на живого человека.
В дверях клуба Анита поправила Полу галстук, спустила с голых плеч пелерину, улыбнулась и двинулась в ярко освещенное фойе.
Дальний конец фойе выходил в бар, и тут две дюжины выдающихся молодых людей Заводов Илиума, с абсолютно одинаковыми короткими стрижками, в абсолютно одинакового покроя смокингах, сгруппировались вокруг двух мужчин старше пятидесяти лет. Первый, Кронер, высокий, грузный и медлительный, прислушивался к молодежи с высокопарной показной любовью. Второй Бэйер, легкий и нервный, шумно и неубедительно многоречивый, смеялся, подталкивая их локтями, похлопывал их по плечу и на каждое замечание отзывался постоянно повторяющимся: «Отлично, отлично, правильно, конечно, конечно, великолепно, да, да, именно так, отлично, хорошо».
Илиум являлся местом, куда направляли еще не оперившихся новичков для приобретения практических навыков, перед тем как поручить им более ответственные дела. Штат сотрудников поэтому был молодым и постоянно обновляющимся. Самыми старшими здесь были Пол и его заместитель Лоусон Шеферд. Шеферд, холостяк, стоял сейчас у бара, немного в стороне от остальных, с видом умудренного опытом человека, забавляющегося наивными высказываниями молодежи.
Жены собрались в двух прилегающих залах и разговаривали тихо и неуверенно, оборачиваясь каждый раз, когда голоса мужчин подымались выше определенного уровня или же когда бас Кронера прорывался сквозь общий гул тремя-четырьмя короткими, мудрыми и глубокомысленными словами.
Юнцы обернулись в сторону Аниты и Пола, экспансивно приветствуя их с наигранным раболепием хозяев вечера, которые великодушно допускают к веселью и старших.
Бэйер помахал Аните и Полу рукой и приветствовал их своим высоким срывающимся голосом. Кронер почти незаметно кивнул и продолжал стоять совершенно неподвижно, не глядя на них, поджидая, пока они подойдут и когда можно будет обменяться приветствиями спокойно и с достоинством.
Огромная волосатая рука Кронера схватила руку Пола, и Пол помимо своей воли почувствовал себя покорным и любящим ребенком. Как будто он, Пол, опять стоял перед массивной, подавлявшей фигурой своего отца. Кронер, ближайший друг отца, всегда вызывал в нем это чувство и, по-видимому, сам к этому стремился. Пол уже тысячи раз клялся себе, что при следующей встрече с Кронером будет вести себя с достоинством. Но все происходило помимо его воли, и при каждой встрече, как и сейчас, сила и решительность были целиком в огромных руках друга отца.
Хотя Пол особенно чутко воспринимал излучаемые Кронером отеческие чувства, гигант стремился к тому, чтобы возбуждать подобные же чувства во всех окружающих. Он и говорил о себе как об отце всех своих подопечных и несколько осторожнее их жен; и это отнюдь не было позой. Осуществляемое им руководство Восточным районом несло на себе отпечаток именно этого отношения, и казалось немыслимым, чтобы он мог осуществлять его каким-либо иным способом. Кронер был в курсе всех рождений или серьезных заболеваний и винил себя в тех редких случаях, когда кто-либо из его подопечных сбивался с правильного пути. Он мог быть и суровым, но опять-таки суровым по-отечески.
Как дела, Пол? ласково осведомился он. Его вопросительно приподнятые брови свидетельствовали о том, что вопрос был не формальным. Да и тон был такой, каким Кронер пользовался, осведомляясь о здоровье человека, только что перенесшего воспаление легких или что-нибудь похуже.
Как нельзя лучше, быстро вмешалась Анита.
Рад слышать. Это очень хорошо, Пол. Не выпуская руки́ Пола из своей, он продолжал пристально глядеть ему в глаза.
Хорошо себя чувствуешь, не так ли, а? Хорошо? Да? Хорошо? Ну, вот и отлично, затараторил Бэйер, несколько раз похлопав Пола по плечу. Отлично.
Бэйер, главный инженер Восточного района, обернулся к Аните.
Вот это да! Вы посмотрите, как она выглядит. О да! Ну, знаете, скажу вам Он осклабился.
В обществе Бэйер был абсолютнейшим кретином, при этом не понимал, что он был кем угодно, но только не приятным и интересным собеседником. Однажды кто-то воспользовался его же репликами в разговоре с ним, а он так ничего и не понял. В техническом же смысле на всем Востоке не было лучшего инженера, включая самого Финнерти. В районе Бэйер руководил буквально всем. Сейчас рядом с Кронером он выглядел как фокстерьер рядом с сенбернаром. Пол часто раздумывал над странным союзом Кронера и Бэйера и пришел к выводу, что в случае их ухода руководство едва ли смогло бы подыскать им замену. Бэйер был олицетворением знания и технического мастерства в промышленности; Кронер же был олицетворением веры и почти религиозного отношения к делу, его душой. Кронер, слабый в инженерном отношении и временами поражавший Пола своим невежеством или полным непониманием технических вопросов, обладал, однако, бесценным качеством верой в систему, заставляя и других верить в нее и выполнять то, что им приказано.
Эта пара была неразлучной, хотя на первый взгляд у них не могло быть ни одной точки соприкосновения. Вместе они составляли как бы одного человека.
Разве вам кто-нибудь сказал, что Пол болен? со смехом спросила Анита.
Я слышал, что Пола беспокоят нервы, сказал Кронер.
Это не так, сказал Пол.
Кронер улыбнулся.
Рад слышать это, Пол. Ты один из наших лучших людей. Он окинул его довольным взглядом. Шагай по стопам отца, Пол.
А где это вы прослышали про его нервы? спросила Анита.
Не представляю себе, сказал Кронер.
Нам сказал доктор Шеферд, с энтузиазмом вмешался Бэйер. Я был при этом сегодня утром, помнишь? Это ведь был Шеферд?
Послушай-ка, произнес вдруг с необычной для себя поспешностью Кронер, было и еще кое-что, о чем говорил Шеферд. Пораскинь мозгами, может, ты и это припомнишь.
О, конечно, правильно, верно; еще что-то, еще что-то, забормотал Бэйер; он был озадачен. Он опять похлопал Пола по плечу. Так, значит, ты себя чувствуешь лучше, а? Вот это главное. Вот и чудесно, вот и чудесно.
Доктор Шеферд тихо отошел от стойки и направился к балконной двери, выходящей на площадку для гольфа. Его шея пунцово сияла над тугим воротничком.
Кстати, задушевным тоном осведомился Кронер, где же наш друг Финнерти? Как выглядит Эд? Думаю, что жизнь в Вашингтоне показалась ему менее он запнулся, подыскивая нужное слово, менее лишенной формальностей, чем здесь.